СЕЙЧАС +2°С
Все новости
Все новости

Виктор Романов, председатель Арбитражного суда Волгоградской области: «Процессуальные решения в случае ошибок бьют очень больно…»

Поделиться

Председатель Арбитражного суда Волгоградской области Виктор Романов в нашем регионе человек новый и назначен на свою должность указом президента Российской Федерации от 22 октября 2015 года. Об амбициозности, карьерном росте, судебной практике, праве на собственность и многих других вещах, с которыми сталкивается в ходе своей работы судья, Виктор Николаевич рассказал V1.ru

– Виктор Николаевич, вы уже в 31 год стали заместителем председателя Арбитражного суда Костромской области. Еще через три года – заместителем председателя Арбитражного суда Краснодарского края. Скажите, вы – амбициозный человек? Для вас имеют значение такие вещи, как карьера, продвижение по служебной лестнице?

– Сложный вопрос! (Улыбается.) И, если я скажу «нет», мне же никто не поверит! Потому что плох тот солдат, который не мечтает стать генералом, верно? Я бы не сказал, что у меня карьерных стремлений нет. Разумеется, есть. Но в их основе лежит не просто стремление занять какой-то пост. Знаете, на каком-то этапе как-то невольно ловишь себя на том, что без движения вперед становится скучно. Возникает ощущение застоя, что ли. Хотя, в принципе, я не азартный человек. Кроме того, я убежден, что авторитет завоевывается профессионализмом. А это, согласитесь, уже предполагает, что в своем деле ты должен свою планку поднимать все выше и выше.

Что же касается моей судебной карьеры… Я работал управделами в Нижегородском арбитражном суде, когда Владимир Александрович Белов, на тот момент уже председатель Арбитражного суда Костромской области, предложил мне попробовать свои силы в должности … его заместителя. Не скрою, такой поворот меня сильно тогда озадачил. Помню, и колебался, и сомневался. Шуточное дело – из аппарата да сразу в заместители! Я тогда судьей только собирался стать – экзамен сдал. Но Владимира Александровича, надо отдать ему должное, это не остановило. Он с присущим ему максимализмом сказал: «А почему нет? Ты попробуй!» И я согласился.

– Управделами – далеко не последняя фигура в суде. И председатель, очевидно, владел информацией по поводу ваших деловых и профессиональных качеств. Но он, получается, не посмотрел даже на отсутствие судебного опыта?

– Получается, так. Но, когда я вступал в новую должность, даже предположить не мог, сколько трудностей ждет меня впереди. Уже потом сполна оценил не только всю меру своей ответственности, но и смелость Владимира Александровича Белова. Он в меня верил. И я делал все, чтобы его не подвести. Этот рывок вперед, безусловно, был важен для меня самого. Он словно раскрутил какие-то внутренние мои пружины.

– И как же проходил процесс перестройки с управделами до заместителя председателя суда?

– Если разобраться, управделами – это тот же руководитель. Соответственно, навыки и руководства, и администрирования имелись. Проблема была в другом – я судьей никогда не был! Тогда как у меня в подчинении – судьи первого, высшего! – квалификационного класса со стажем в 20–30 лет. Да и, в целом, коллектив Арбитражного суда Костромской области был «возрастной», опытный. Так что все приходилось постигать на ходу – вести процессы, вникать в тонкости судейской работы. Конечно, пришлось брать побольше дел и больше рассматривать. Времени тратил много, поскольку еще не было судейской интуиции. Но вроде стало получаться.

Я скажу вам так: за восемь лет у меня всего три отмены. И те, считаю, весьма и весьма спорные.

Например, в первом случае причиной стала … мощная смена судебной практики. Я выносил решение в 2008 году, а отмена поступила в 2010-м.

Вторая отмена связана со статьей 310 Гражданского кодекса РФ – об отказе от исполнения договора. В предпринимательской деятельности это допускается, если не было никаких других условий. Замечу, что Высший арбитражный суд неоднократно подчеркивал, что значения мотивы не имеют. От этой позиции я и отталкивался, когда решение выносил. Но в моем случае вышестоящие судебные инстанции почему-то указали, что мотивы значение имеют. Так что и здесь я виноватым себя не считаю.

Третья отмена вообще обидная. Речь шла о взыскании задолженности по арендной плате. В рамках дела ответчик заявил о том, что договор между сторонами недействителен по признакам оспоримости. Я, помню, тогда пояснил: мол, либо встречное требование заявляйте, либо в самостоятельном порядке оспаривайте! По-другому здесь нельзя. Раз отложил процесс, два отложил – никаких заявлений не вижу. Прошло две недели, как я взыскал долг, как вдруг ответчик подает иск об оспаривании сделки в связи с нарушением его прав. А потом и жалобу в апелляционную инстанцию, которая приостановила рассмотрение дела до разрешения вопроса. Хотя, на мой взгляд, решение можно было бы «засилить», а спор рассмотреть по вновь открывшимся обстоятельствам. Но самое интересное, что, получив впоследствии за это приостановление ряд отмен от кассационной инстанции, апелляция повторила то же самое снова! В конечном итоге, ввиду признания сделки между сторонами недействительной мое решение было отменено. Но, учитывая все нюансы по этому делу, моей вины, конечно же, здесь никакой нет.

Я заметил: когда рассматриваешь сложные дела – они, как правило, при обжаловании остаются в силе. Ошибаешься же, как ни странно, на делах легких, «проходных», как мы говорим. Вероятно, потому, что первым уделяешь больше внимания.

– Значит, для вас, Виктор Николаевич, принципиально важна работа без брака? Чтобы все было выверено, что называется, до запятой, до точки?

– Конечно! А иначе зачем мы здесь сидим? Никаких других вариантов здесь нет и быть не должно.

Знаете, почему мы, судьи, как правило помним все свои отмены? Мы не говорим, что мы не согласны с отменой – такого не бывает. Но мы по-человечески переживаем. Я могу вам сказать, что есть немало отмен, где единственный пострадавший – судья.

Возьмем, к примеру, ситуацию, когда решение отменяется по причине неизвещения, то есть потому, что работники почты почему-то кому-то из участников процесса не вовремя, либо неправильно доставили письмо о дате заседания. Как это произошло, по чьей вине – мы, конечно же, знать не можем. Однако по закону обязаны приступить к рассмотрению дела. И тут, как правило, выясняется, что отмена по сути формальная. Добившаяся этого сторона по делу ничего нового в дело представить не может. И вышестоящая судебная инстанция вынуждена принять точно такой же судебный акт. В результате судья первой инстанции поневоле оказывается в роли единственного потерпевшего – по-другому это назвать нельзя. И это, конечно, обидно.

Такое положение вещей надо, безусловно, менять. И мы будем и дальше готовить соответствующие предложения, в том числе и к Верховному суду РФ. Можно, конечно, приводить разные доводы в пользу существующего порядка вещей (в отношении «права знать»), но… Все-таки неизвещение стороны само по себе не должно являться безусловным основанием к отмене судебного акта. Присущий любому процессу формализм должен и призван помогать главной цели правосудия – правильному и справедливому разрешению спора. С моей точки зрения, отменять судебный акт можно только в том случае, если это лишает сторону возможности донести какую-то важную информацию до суда. У нас же участники процесса зачастую просто так ссылаются на это с целью отсрочки неприятного для себя момента – когда решение не в твою пользу будет подлежать принудительному исполнению. Это своего рода игра с использованием ситуации, когда у суда нет другой возможности донести информацию до сторон, кроме как через монополиста – Почту России. Что это, как не злоупотребление правом?

–То, о чем вы говорите, практически превращает суд в заложника каких-то сторонних организаций…

– К сожалению, сегодня это так и есть. Но жизнь идет вперед. И я надеюсь, что судебная практика поменяется с внесением изменений в статью 165.1 Гражданского кодекса РФ. Напомню, что правила пункта 1 настоящей статьи применяются, если иное не предусмотрено законом или условиями сделки.

Лично я согласен с позицией 25-го июньского Пленума Верховного суда Российской Федерации. Так вот она – в пользу презумпции о доставке юридически важных сообщений, которые не были вручены адресату по причинам, лежащим в его зоне ответственности. С учетом этого можно говорить, что уже сейчас «принцип двойного извещения» (когда извещают и Почта России, и суд. – Прим. авт.) не действует. В том числе потому, что сам приказ о порядке вручения судебной корреспонденции был принят на основании старых Правил о почтовой связи. В 2014 году появились новые. Тем не менее приказ так никто и не привел в соответствие.

Кстати, в Гражданском кодексе Российской Федерации, в новой редакции, сказано, что извещение «считается доставленным с момента доставки». А как это фиксируется – закон пояснений не содержит. Пленум же Верховного суда говорит, что это распространяется и на Арбитражный процессуальный кодекс РФ. Но опять же, «если иное не установлено этим арбитражным либо гражданским процессуальным законодательством». А как раз «иного» наш Арбитражный процессуальный кодекс не содержит.

Я бы предложил и такой вариант. Ввести в закон о государственной регистрации юридических лиц и предпринимателей норму об обязанности последних по подключению к картотеке арбитражных дел через сервис «Электронный страж». Этот последний позволяет после подключения к нему в автоматическом режиме получать на свой официальный электронный адрес сведения и судебные акты по любому делу с участием вашей организации или предпринимателя, в каком бы арбитражном суде страны оно ни было инициировано. Таким решением мы бы убили двух зайцев. Во-первых, суду не было бы необходимости извещать участников процесса (какая экономия бюджетных средств!), а во-вторых, конкретный коммерсант точно знает о деле. Остается только обеспечить бесперебойную работу соответствующих сервисов, но практика уже подтвердила их эффективность.

– Большую часть из своего юридического стажа – восемь лет – вы возглавляли судебную коллегию по экономическим спорам, возникающим из гражданских и иных правоотношений. Вам нравилось то, чем вы занимались? Или у вас как у судьи не было права выбора, а была, скажем так, осознанная необходимость?

– Что касается коллегии – конечно, нравилось и нравится! Хотя учился в университете по специализации «уголовное право и уголовный процесс». Я, кстати, заметил, что самые лучшие «цивилисты» (от латин. civilis – гражданский; цивилистика – учение о гражданском праве. – Прим. авт.) – это как раз те, кто заканчивал уголовно-правовую специализацию. По крайней мере, у меня сложилось такое жизненное наблюдение. Хотя, признаюсь, цивилистика в период учебы мне вообще не нравилась. Надо мной тогда витал ореол следствия, следственной работы.

Поменялось мое мнение в армии благодаря командиру части, поручившему мне заниматься правовой работой. Помнится, я занимался с дознавателями и проводил за них осмотр места происшествия, оформлял протоколы допросов, ездил в Арбитражный суд Москвы – представлять там свою часть … Неожиданно для себя я впервые понял истинную ценность цивилистики. Это при том, что я был механиком фортификационных сооружений – электриком.

Но по-настоящему я полюбил гражданское право, когда вернулся из армии. Как раз в серии «Классики российской цивилистики» были изданы «Основные проблемы гражданского права» Покровского – перепечатка 1917 года. Очень хорошая работа! Задела, как говорится, за живое. Прочитал и вдруг понял, как же это все интересно!

После армии я некоторое время работал главным специалистом отдела правового обеспечения в администрации Нижнего Новгорода – в комитете по управлению городским имуществом. Но как только узнал, что с созданием института помощников в арбитражном суде области появились вакансии, сразу ушел. Так я попал в когорту первых помощников судей.

– Не разочаровались?

– Нет, конечно. Кстати, потерял тогда в зарплате в два раза. И до сих пор, к сожалению, наши помощники судей мало получают… И не только помощники – и секретари судебных заседаний, и другие специалисты аппарата суда.

Здесь, в суде, я сделал для себя важный вывод. Когда ты в качестве адвоката представляешь чьи-то интересы, то так или иначе должен именно их отстаивать. Даже если видишь в какой-то степени их ущербность. Ведь сторона по делу имеет право на защиту, на то, чтобы доверитель поддержал. Но можно и по-другому – выслушав обе стороны, принять собственное, не зависимое ни от кого решение.

Говорят, что в юридической науке, как и в любой другой, есть какая-то конечность. Да ничего подобного. Иногда кажется, что все выяснил, во всем разобрался, а стороны такое завернут, придумают, изобретут, что думаешь: «Вот ведь работает фантазия!» Цивилистика – она связана с нашим правовым имущественным оборотом, потому что имущество переходит от одного к другому. И это будет всегда. Не верите? А вы попробуйте, к примеру, у маленького ребенка отобрать игрушку. Столько крика сразу будет! Это к вопросу о том, что собственность не является неотъемлемым правом. А почему? Потому что даже малыш уже знает слово «мое». Хотя толком говорить не умеет, мыслить как следует не умеет. А то, что это «мое», уже знает.

Мне кажется, это лучшее доказательство того, что право собственности и, соответственно, его оборот, отъем – принудительный или добровольный – это неотъемлемое право человека, которое подлежит регулируемой защите.

– К тому же в гражданском законодательстве никогда не бывает повторений, да?

– Нет, повторения бывают. Я вам больше скажу. 50 процентов дел – это однотипные дела. В то же время даже в рамках этих однотипных дел постоянно появляется что-то новое. Сегодня они такие, завтра сторона придумала что-то новое – и однотипные дела стали другими. Одно время была ликвидация юридических лиц. Их было тысячи, десятки тысяч. Потом стало 500. Появились дела о персонифицированном учете. Сейчас это, в основном, поставка, купля-продажа, возмездное оказание услуг. То есть все находится в постоянном движении и постоянно меняется.

Хочу подчеркнуть, что это связано в том числе и с изменениями в законодательстве. Я могу ошибаться в цифрах, но, по-моему, за 2006 год (тоже не исключена ошибка, но не в этом суть) по налоговому кодексу внесли свыше 300 изменений, из которых почти 50 были изменены, не успев вступить в законную силу. Представляете, они еще не вступили, а их уже изменили! Это как понимать? Как организациям и гражданам планировать свой оборот?

Я думаю, что можно любой год взять – и там будет полно норм, когда сначала их приняли, а потом изменили.

Хорошо, что профессия судьи, я бы сказал, правильно консервативная. Представляете, что было бы, если бы та когорта людей, которая разрешает спор, постоянно бы все меняла? Потому что самая главная, с моей точки зрения, ценность (после справедливости и законности, конечно!) – это все-таки определенность. В правоприменении – в первую очередь.

– Виктор Николаевич, вы являетесь автором и соавтором более 15 публикаций по вопросам гражданского права и арбитражного процесса. Что заставляет вас браться за перо при вашей-то нагрузке?

– Я вам честно скажу: это все было, когда я работал еще в Арбитражных судах Нижегородской и Костромской областей. Сначала я был моложе и активней. Потом, когда стал судьей, причины «писучести» были другие. Суд был небольшим, соответственно, и нагрузка позволяла. А как пришел в Краснодарский арбитраж (крупный суд, где только в гражданской коллегии было почти 60 судей) – ничего не написал. Некогда было! А писал, в основном, на животрепещущие для нас, судей, да и для юристов, участников процессов и, кстати, журналистов, темы. В том числе таким вот образом доводил до общественности и коллег по судейскому корпусу позицию руководства по ряду ключевых вопросов.

– Как представитель СМИ не могу не спросить, как вы относитесь к публикациям в прессе на судебную тему? Вам это интересно или нет?

– Безусловно, мне это интересно. В то же время вызывает некоторое раздражение ближе к разочарованию, когда журналист пишет о том, чего он не понимает или в чем явно не разобрался. Прежде чем писать, надо же как следует во всем разобраться, а не демонстрировать свою некомпетентность, которая режет глаза и слух профессионала.

Я считаю, что профессионалом надо быть в любом деле. А журналисту тем более. И если уж он пишет на какую-то узковедомственную тему – надо, конечно, проконсультироваться, желательно не у одного специалиста, и перепроверить факты.

Знаете, как порой бывает? Заболел – к одному врачу пошел, ко второму, к третьему. Это же твое здоровье, и ты перестраховываешься. На всякий случай, бывает, и к четвертому, и пятому, чтобы «золотую середину» найти. А чем юриспруденция отличается от медицины? Тоже наука, тоже с людьми.

Я вам больше скажу. Любые непрофессиональные, а значит, дилетантские действия, могут быть очень опасны. То же судебное решение может даже «убить». Представляете себе ошибочное решение с выводом «обанкротить»? Или взять непрофессиональные действия адвоката в процессе. Это может лишить сторону последнего шанса предоставить суду какие-то документы, доказательства. И на паперть, извините, тогда пойдут тысячи семей. Либо просто лишатся имущества, либо пострадают публичные интересы.

Я бы сказал, что профессия юриста, журналиста или того же судьи сродни тому же хирургу. У того просто скальпель, от которого зависит человеческая жизнь. А здесь – процессуальные решения, публикации, статьи, которые в случае ошибок бьют по людям очень больно…

  • ЛАЙК0
  • СМЕХ0
  • УДИВЛЕНИЕ0
  • ГНЕВ0
  • ПЕЧАЛЬ0
Увидели опечатку? Выделите фрагмент и нажмите Ctrl+Enter