Поделиться
Поделиться
Не прошло и двух месяцев, как Александр Величкин сменил кресло руководителя областного комитета по культуре на директора музея федерального значения. Но за этот короткий срок он успел сделать ряд заявлений, вызвавших большой общественный резонанс. Например, пообещал брать плату за вход на Мамаев Курган и обнести всю его территорию непреодолимым забором.
– Как работается на новом месте? Не жалеете, что покинули привычное место главы региональной культуры? Или за 18 лет там уже успело надоесть?
– Я всегда считал, что долго на одном месте работать нельзя. Пожалуй, я даже очень вовремя ушел. Меня как раз наградили орденом Дружбы, и в комитете все нормально работало. Понял, что достаточно 18 лет сидеть на одном месте. Надо уступать дорогу молодым. К тому же я еще с 2005 года мечтал о создании федерального учреждения культуры. Готовил письмо, с которым Николай Кириллович обращался к Путину. В итоге – получил приглашение на эту должность со стороны руководителя агентства Михаила Швыдкова. Это ведь мой очень амбициозный проект – сделать из Мамаева Кургана и музея-панорамы крупный федеральный объект, который нужно превратить сегодня в главное учреждение культуры России по героико-патриотическому воспитанию. Правда в начале нам нужно попасть в Семь чудес России – сегодня мы на втором месте по ЮФО. Есть вероятность, что если мы за два года хорошо поработаем, то, возможно, даже попадем в список особо ценных объектов России. Их всего около 65 на всю Россию. А это придаст совершенно другой статус, еще на 50 % вырастет финансирование к уже существующему.
– Кстати, о финансировании. Первое, что вы сделали после вступления в должность – огорошили всех заявлением о платном входе на Мамаев Курган и постройке забора вокруг него.
– Это не я огорошил. Это наша пресса, увы, раскрутила новость, не разобравшись. Я не стал пресекать слухи: по крайней мере, с месяц говорили и говорят о Мамаеве Кургане и его проблемах. Что касается платы, то она действительно будет взиматься, но только за проведение экскурсий. Деньги и сейчас берут – только не мы, а турфирмы. Причем, мы даже не знаем, что они рассказывают, о чем, и в каком ключе. А Мамаев Курган – объект федерального значения, поэтому мы планируем проводить экскурсии и взимать за это плату сами. Продумываем их маршруты и тематику. Хотим подготовить пять-семь новых маршрутов к уже имеющимся. Но святым человеком для нас остается ветеран. Для них, даже не проживающих на территории Волгоградской области, все экскурсии будут бесплатные. Также бесплатным был и останется индивидуальный доступ посетителей на Мамаев Курган и денег с них никто брать не будет.
– А ограда? Про нее тоже неправильно поняли?
– Ограда как раз будет обязательно. При этом она будет представлять из себя еще и некое информационное поле. Например, со стороны второй продольной магистрали появятся обозначения полков и частей, принимавших участие в Сталинградской битве. Но главная ее задача – обезопасить Мамаев Курган. Кстати, возможно, оградой возмущаются именно те, у кого тем самым будут ущемлены интересы. Сейчас на курган есть несколько въездов. Нормальные люди заходят или со стороны телецентра, или с первой продольной. А ненормальные ездят везде и превратили главную высоту России в место, где можно шашлычка поесть. Более того: на сегодняшний день на Мамаевом Кургане находится около 18 организаций. У нас даже одна организация кроликов разводит прямо на кургане. Не их ли интересы оказались ущемлены? Если да, то они и будут ущемлены. Мы сейчас проводим экспертизу по всем организациям, расположенным на Мамаевом Кургане, проверяем их документы – на каких условиях они работают. Если они соответствуют главному виду деятельности нашего кургана, патриотическому воспитанию, значит, перезаключим договор, пусть работают. Если здесь чьи-то личные интересы – до свидания. За ограду.
– Но кроме ограды еще будут нововведения?
– Конечно, будут. Сейчас идет полная инвентаризация имущества организаций на территории Мамаева Кургана. Например, проверяем три бака, расположенных за монументом Родины-Матери. Вероятно, один из этих баков, «пожарный», протекает. Вода уходит под фундаменты статуи. Нам предстоят серьезные гидроизыскания. Как установим протечку, так потребуем воду слить, а на месте этих баков, возможно, сделаем небольшой музей. Это ведь не просто большие бетонные емкости для воды. Это исторические баки, с одного из которых написана панорама «Сталинградская битва». Кроме того, так получилось, что до настоящего времени не существовало стратегии развития мемориального ансамбля. Неизвестно, что мы будем делать с Мамаевым Курганом, условно говоря, «завтра». Поэтому в первую очередь сейчас разработаем генеральный проект его развития с четким определением, где сосны сажать, где проложить аллеи, где будут тропы, где только кустарники. Решим вопросы природного ландшафта. Так, на сегодняшний день уже готов проект «родника жизни» на Мамаевом Кургане. Но главное – мы проведем экспертизу охранных зон. У нас ведь есть зона охраны самого памятника, и зона охраны и регулирования застройки. Зона регулируемого ландшафта, к великому сожалению, уже потеряна – это там, где расположился торговый центр «Карусель». Сносить мы ее не будем – раз построили, пусть работает. Но после проведения экспертизы, будем принимать решение по каждому объекту, который у нас находится. Также мы привлечем ученых, не только волгоградских, но и из НИИ культурного и природного наследия имени Лихачева в Москве, для разработки долгосрочной стратегии развития всего комплекса – музея-панорамы «Сталинградская битва» и Мамаева Кургана.
– Панораму «Сталинградская Битва» тоже ждет перспективное развитие?
– Да. Но самый ближайший план по панораме – это срочно спасать ее от закрытия. Звучит банально, но там вся кровля протекает. А она не простая – а шатерная на платформах. Это значит, что нас ждут огромные деньги и усилия. Сейчас мы делам запрос на проектирование всего объема работ. Потом проведем тендер, выберем солидную генподрядную организацию со своей собственной базой. Раньше здесь много посредников работало, непонятно кого набирали, и вот результат. Кроме того, надо сделать в музее реэкспозицию с применением новых технологий. Это хорошо, что в свое время ее сделали на совесть. Уже прошло 22 года, а она все не теряет актуальности. Меня тогда за ее создание даже орденом Почета наградили. Такого по всему Советскому Союзу не было. Чтобы чиновник по культуре да награжден столь высокой наградой? Не было такого. Помнится, мы отказались от авторского коллектива Деваля, который просто вешал экспонаты на стены, как в обычном музее. Предложили – влезть с бетонными разворотами в экспозицию. Такого прецедента еще не было. Зато, кто не приезжает сюда, все удивляются экспозиции. Хотя еще много чего недоделанного осталось. Над потолком, например, по периметру должны были идти документальные фильмы. Все для этого предусмотрено, но тогда техники подходящей не было. Вот полиэкран сделали, он ведь тоже практически не работает, перегорели уже лампы-то. В дзоте тоже должны видеофильмы идти, создавая эффект участия в боях. Так что даже все первоначальные замыслы мы до конца не успели воплотить. Теперь будем этим заниматься.
– Перед самым назначением на должность вы заявляли, что первым делом займетесь полной ревизией музейных фондов. Занялись?
– Ревизия уже идет. Всем нам много приходилось слышать о хищениях музейных экспонатов. Не обошла эта участь и Волгоградскую область. Так, в Камышинском и в Урюпинском музеях оказалось украдено много орденов. Поэтому свои фонду проверяем и мы. Самые важные уже проверены. Но впереди еще много работы. Всего ведь числится 95 тысяч экспонатов основного фонда и плюс еще порядка 50 тысяч вспомогательного. Это очень много, а привлечено к проверке всего 11 человек. К тому же я поставил задачу описать каждый экспонат. Необходимы полные сведения, почему здесь тот или иной экспонат появился, какому он принадлежал. Я готов призвать к этой деятельности студентов-дипломников исторических факультетов, но заведующая фондовым отделом почему-то настроена крайне осторожно. В любом случае, если мы будем работать теми силами, что у нас есть, сверка фондов продлится очень и очень долго. Надо ее как-то ускорять. Кроме того, вещи должны по возможности покидать запасники. Ведь их в экспозиции не более шести процентов. В этом нам должен сильно помочь выставочный зал на Мамаевом Кургане, который мы планируем построить в водонапорных баках за монументом. Ведь в фондах имеется очень много экспонатов, посвященных конкретно боям на Мамаевом Кургане, а мы их нигде не можем показать. А фонд – это не склад забытых вещей.
–То есть пока замкнетесь исключительно на двух крупных объектах или в планах нечто большее?
–Мы делаем сейчас стратегию для всего федерального учреждения культуры под названием историко-мемориальный музей-заповедник «Сталинградская битва». В него ведь входят: музей-панорама, мемориальный комплекс Мамаев Курган, здание исторического музея на Привокзальной площади и памятник Ленину на Волго-Донском судоходном канале. К Сталинградской битве он никакого отношения не имеет, за исключением того, что его автор также Вучетич. Поэтому хочу подготовить соответствующий проект в адрес региональной и городской власти, чтобы они памятник Ленину взяли на свое содержание. А мы все-таки попытаемся взять себе мемориал на месте соединения двух фронтов под Верхнекумским – том самом месте, о котором Бондарев написал «Горячий снег». В идеале было бы присоединить еще и Лысую Гору, Россошинское мемориальное кладбище и «Солдатское поле». Будем разговаривать с городской властью и, возможно, заберем и новый музей штаба обороны в Городском саду. Ведь получается, что этот маленький музей не наш, хотя там находятся наши фонды. А вообще-то, по сути, он сейчас бесхозный.
– Но при ориентации на Сталинградскую битву вы сейчас собираете в экспозиции и современную боевую технику. Например, поставили на открытой площадке самолеты бывшего Качинского училища. Зачем? Они ведь не участвовали в боях с Германией.
– То, что их забрали и сохранили, – это правильно. То, что они не имеют никакого отношения к Сталинградской битве, – тоже правильно. Они в ужасном состоянии. Там столько реставрационных работ – неизвестно, на какую сумму. Вообще, я считаю, что та техника, которая не принимала участие в Сталинградской битве, должна стоять отдельно. Мы собираемся делать выставочный зал под открытым небом на месте неиспользуемого сейчас фонтана-кондиционера на террасе набережной под зданием Панорамы. По моему мнению, в экспозиции музея должна быть только техника и муляжи, принимавшие участие в Сталинградской битве. Все новое должно стоять и будет стоять отдельно. А если где-то в области найдут технику, относящуюся к Сталинградской битве, то мы и ее отреставрируем и разместим на территории музея. Если мы присоединим к себе Россошки и Солдатское поле, – разместим часть техники и там. Возможно, какую-то демонстрационную площадку разместим и на Мамаевом Кургане, потому что сейчас там кроме скульптур ничего нет. А надо бы.
– Но и со скульптурами, говорят, у вас сейчас проблемы. По слухам, даже главная статуя кургана – Родина-мать – уже имеет предельный крен и может скоро рухнуть.
– Ничего подобного. Идет круглогодичное наблюдение за статуей. Уже сделаны большие реставрационные работы внутри нее, даже новые канаты, которые когда-то, несмотря на наличие в проекте, забыли сделать, и те установили. Сделана и перенатяжка всех существующих канатов. Имеющиеся трещины не развиваются. Это самое главное – значит, подвижки никакой нет. С альпинистами ежегодно обследование проходим. А если где трещинку найдем, – немедленно ее заделываем. Не трагедизируйте ситуацию с Родиной-матерью. Надо, конечно, заниматься подпочвенными водами, если подтопление будет продолжаться, возможны и проблемы. Это в отдаленной перспективе, может, лет через 50, скульптуру надо будет переводить в твердый материал. Нигде в мире, кроме России, нет памятников в бетоне, ведь он – недолговечный материал. Да, когда-то придется выстроить вокруг статуи леса. Может, это придется сделать через пять лет, может, через четыре года. Альпинисты ведь не могут пролезть по всем точкам, а как следует рассмотреть Родину-мать нам необходимо позарез. Кроме того, парадокс, но до 2005 года все объекты на Мамаевом Кургане вообще относились к парковым скульптурам. Парковым! С 1995 года мы добивались, чтобы памятники стали действительно памятниками искусства федерального значения. Так что раньше, если бы кто взял молоток и отбил, например, палец у скульптуры, его бы записали в мелкие хулиганы. Сегодня – привлекут к уголовной ответственности. Я этому очень рад.
