Поделиться
В Волгоград прибыл реконструированный танк Т-34, произведенный на Сталинградском тракторном заводе и погибший в контрнаступлении зимой 1943 года под Калачом. Год назад он был поднят со дна реки Большая Голубинская и сейчас занял почетное место в числе экспонатов музея-заповедника «Сталинградская битва». С какими сложностями пришлось столкнуться при реставрации исторической боевой машины и при этом не превратить ее в новодел, рассказал исполнительный директор НП «Агентство содействия сохранению археологического и культурно-исторического наследия» Игорь Франчик.
– Как вам удалось обнаружить этот танк, и стали ли вы первым, кто пытался его поднять после окончания Сталинградской битвы?
– Чтобы обнаружить этот танк, мы несколько месяцев сидели в Подольском архиве, изучали исторические документы. Узнали о существовании этого танка и выяснили, что он не был подбит в бою, а при маневрировании промахнулся мимо брода и застрял. Вытащить тогда «тридцатьчетверку» не удалось, и экипаж был вынужден ее покинуть, пересев на другую боевую машину. Рассмотрев документацию и очертив на карте приблизительную зону поиска, мы вдобавок поговорили с жителями хутора Большая Голубинская. Но все равно нам пришлось совершить 10 экспедиций, прежде чем выйти на след затонувшего Т-34.
Поднять машину со дна реки также оказалось весьма не просто. Нам понадобилось две недели, чтобы раскопать 2,5 метра грунта и зацепить «тридцатьчетверку» специальными тросами. Конечно, до нас этот танк старались поднять на сушу, но из-за трудного расположения машины попытки наших предшественников оказались безуспешными. После войны на поверхности водоема виднелась башня орудия, и, зацепив за нее, местные жители неоднократно пытались вытащить и сам танк. Итог оказался предсказуем – башню оторвали, но поднять весь танк так и не удалось.
– В каком состоянии танк оказался после подъема?
– Удивительно, но «тридцатьчетверка», пролежавшая под водой больше 70 лет, оказалась почти целой. Конечно, часть деталей отсутствовала – не было части борта, крыши моторно-трансмиссионного отделения. В машинном отделении сохранился даже 51 снаряд и более 2000 патронов, которые были переданы в Министерство внутренних дел, а после уничтожены сотрудниками МЧС. Несомненно, что за такой долгий срок пребывания в водоеме танк зарос илом, грязью, поржавел, но, тщательно прочистив все отсеки и отпескоструив, наши сотрудники придали машине вполне презентабельный вид.
– Для людей, не являющихся знатоками и ценителями истории, этот танк почти не отличается от других выставленных Т-34. Он на самом деле так ценен, как говорят музейные работники?
– Данная модель танка производилась лишь до 1942 года. Учитывая поставленную перед всеми предприятиями задачу выпускать как можно больше боевых машин, Сталинградский тракторный создавал эксклюзивные модели в соответствие со своими технологическими возможностями. Сложилась такая ситуация, что Ярославский шинный завод не смог поставить в Сталинград обрезинивание для траков. На восстановленной модели мы можем видеть, что катки укомплектованы без резины, а на танках стоит внутренняя амортизация. Но и для необрезиненных катков понадобилась резина, которую местные конструкторы брали с тракторов. Это нововведение обусловливает отличную от других экземпляров и характерную именно для сталинградских машин конфигурацию катков. Есть также и другие незначительные отличия, которые тем не менее указывают на место производства танка. Например, квадратный задний люк позволил распознать, что перед нами именно настоящие сталинградский танк.
Поделиться
– Большинство раритетных деталей от исторических моделей танков находятся в руках частных коллекционеров. Затрудняет ли это процесс реконструкции?
– Прибывшая «тридцатьчетверка» в настоящее время является единственной оригинальной восстановленной машиной такого типа в России. К сожалению, больше неразрушенных танков такой модели не сохранилось. Мы ведем поиски, но обнаружить столь ценный экземпляр крайне сложно. Ведь в 1942 году, когда немцами был захвачен тракторный завод, выпуск сталинградской боевой техники прекратился. Частично вывезенное в Сибирь оборудование было включено в другую технологическую цепочку производства легендарных Т-34.
Именно в связи с этим у нас затянулся процесс поиска исторической башни для танка. «Тридцатьчетверка» простояла у нас целый год, хотя на сами восстановительные работы потребовалось только пять месяцев. Все остальное время мы искали необходимые запасные части. Найдя литую башню 1943 года выпуска у украинского коллекционера, мы договорились о ее выкупе, но в связи с вооруженным конфликтом никак не могли вывезти ее законным путем. Пришлось искать другие решения.
Агентству предложили взять одну из башен, установленных в Волгограде на постаментах по линии обороны 62-й армии, но этот вариант также не удалось реализовать. Сталинградская башня нашлась у коллекционера Евгения Шиманского. В это время, наконец, пришла столь ценная для нас деталь из Украины, и мы поменяли ее на башню российского коллекционера антиквариата. В итоге на поиск нужной нам конструкции мы потратили больше полугода.
– В 2013 году группа танкистов взялась за реконструкцию танка Т-60, но, начав восстановительные работы, столкнулась с проблемой: найти идентичные исторические детали невозможно. Как выходить из сложившейся ситуации, если при установке новых идентичных конструкций техника уже будет считаться новоделом?
– Найти оригинальные детали действительно непросто. Но наше главное правило – восстановление техники без внесения в нее каких-либо изменений. Мы придерживаемся мнения, что лучше потратить время, чем установить на танк новую башню, пускай и идентичную оригинальной. Тогда боевая машина будет считаться новоделом и потеряет свою историческую ценность. Пытаясь ускорить процесс подбора исторических запчастей, наши сотрудники подключают к работе поисковиков. Что-то мы покупаем самостоятельно, часть необходимого инструментария достаем со дна водоемов, откапываем. Иногда случается, что ценный для искателя раритет есть у нас, а нужная нам деталь имеется у коллекционеров – тогда мы договариваемся о взаимовыгодном обмене.
– Однако, известны случаи, когда меценаты, восстановив исторические боевые машины, сами попадают под судебные разбирательства. Не отбивает ли это охоту к реставрации?
– Знаете, скажу, что есть энтузиасты, которые восстанавливали, восстанавливают и, надеюсь, будут продолжать заниматься этой непростой работой в будущем. Их не так много, но они есть. Честь и хвала тем людям, которые могут и хотят вкладывать средства в восстановление военной техники. Поверьте, что для того, чтобы реконструировать орудие, найти исторические детали, требуются огромные материальные вложения. Благодаря усилиям таких энтузиастов, в основном коллекционеров, инвесторов, нам удалось сохранить многие модели боевой техники времен войны. Если в 90-е годы практически все орудия массово вывозились за границу, то сейчас мы стараемся возвратить на историческую родину потерянные боевые машины.
Поделиться
– Вы упомянули, что основные вложения в реконструкцию военной техники делают меценаты. Ощущается ли вообще поддержка со стороны государства?
– Конечно, нам бы хотелось, чтобы наша деятельность активнее поддерживалась на государственном уровне. Есть надежда, что с созданием по указу Президента Российского военно-исторического общества, которое возглавил министр культуры, поисковое движение будет замечено и получит более мощную поддержку. Многие мероприятия, в том числе и День танкиста, на котором волгоградцы встретили реконструированный танк, прошли при поддержке именно этой организации. Военно-историческое общество, сконсолидировав все силы в этом вопросе, может дать новый толчок для развития поискового движения и помочь в воссоздании ценных экспонатов.
– А есть польза от поискового движения, которое относится к так называемым копателям? Были ли случаи, когда они делились найденным с музеями?
– Так называемые копатели – это боль всего нашего движения. Осуждать их или нет – дело каждого. Проблема заключается в том, что практически все искатели стремятся спасти хотя бы элемент раритетной техники, чтобы наши дети, внуки смогли увидеть технику времен войны не только на картинках. Копатели же стараются ради собственной наживы. То, что мы буквально по крупицам собираем, они распродают. Конечно же, в их планы не входит трата собственных средств на реконструкцию исторических моделей, поэтому вполне естественно, что делиться найденным имуществом с музеями они не собираются.
– Беда военных нестоличных музеев, в том числе и музея-заповедника «Сталинградская битва», что в них по большей части представлена техника, выпущенная уже после войны. Почему сложилась такая практика?
– Во-первых, как вы уже поняли, восстанавливать исторические образцы крайне сложно: требуется серьезная материальная база, сплоченная команда профессионалов и, главное, время. Во-вторых, у нас сложилась непростая ситуация с Министерством обороны. Занимая должность министра, Анатолий Сердюков подписал указы и постановления по утилизации большого числа военной техники. В 2008–2009 годах многие раритетные образцы, представлявшие собой историческую ценность, были беспощадно разрушены и просто порезаны на металлолом. Дело дошло до того, что, пытаясь восстановить танк, мы не можем найти в России необходимые детали и вынуждены искать аналогичные конструкции в Европе, в которой, к слову, их уже тоже практически не осталось. Сейчас обращаем внимание и на Африку, куда после войны вывозилась боевая техника, и где она до сих пор используется.
Поделиться
– Все исторические танки сейчас в основном достают из-под воды. Сколько, на ваш взгляд, ценных и, главное, неразграбленных экспонатов до сих пор остается в водоемах?
– У нас есть много информации о возможном местонахождении танков и орудий времен войны, но вся она нуждается в дополнительной проверке. Ведь перед тем, как выехать на место предполагаемой гибели боевой машины, мы тщательно изучаем архивные документы, а используя полученные сведения, пытаемся максимально сузить зону поиска. Затем, применяя инструментальный контроль, специальные поисковые приборы, магнитометры, георадары, обнаруживаем зону магнитных аномалий. Сейчас в водоемах остались очень тяжелые объекты, находящиеся под обрывами, на больших глубинах или в топких болотах. Для того, чтобы поднять такие реликвии, требуются огромные и физические, и материальные затраты. Скажу, что достать целый танк – большая удача. Перед экспедицией в хуторе Большая Голубинская мы уже находили неразрушенную «тридцатьчетверку» в 2008 году, зачастую же удается спасти лишь взорванные останки военной техники. Подняв со дна ценную машину, мы с головой погружаемся в ее восстановление. Причем для нас важно не только вернуть исторический облик машине, но и узнать о судьбе ее экипажа. В настоящее время мы продолжаем архивный поиск, пытаясь по номеру восстановленной «тридцатьчетвёрки» найти информацию об управляющих ею танкистах. А доведя историю до логического завершения, мы приступим к новому поиску.
