Поделиться
Нынешний сентябрь стал очередной крупной вехой в истории крупнейшего вуза Волгограда – Волгоградского государственного архитектурно-строительного университета (ВолгГАСУ) – университет отпраздновал свое 60-летие. В череде торжественных мероприятий, посвященных празднованию, ректор ВолгГАСУ Сергей Калашников нашел время поделиться с читателями V1.ru своими мыслями о нынешнем поколении студентов, о том, насколько вузы сегодня готовы способствовать претворению их планов в жизнь, каким видят Волгоград будущего студенты университета и его ректор.
– ВолгГАСУ – один из первых вузов региона, который начал активно сотрудничать с действующими предприятиями Волгограда. Что еще делает университет, чтобы не выпускать будущих кандидатов на биржу труда?
– Да, сегодня наш вуз имеет договоры со 150 организациями Волгограда, и этому предшествовала огромная работа с нашей стороны. Тесно взаимодействуя с будущими работодателями, мы лучше понимаем потребности рынка. С другой стороны, мы понимаем, что эти потребности непостоянны. К примеру, за последние годы строительная отрасль, в отличие от всех других отраслей экономики, прошла не два, а три кризиса. В результате вся строительная отрасль сегодня перешла на саморегулирование, что тоже сильно повлияло на нашего потребителя, если можно так назвать будущих работодателей для наших студентов. И почти 65% наших выпускников трудоустраиваются в течение одного года. Случаи обращения в центр занятости не носят массовый характер. Отчасти этому способствует и работа нашего собственного центра трудоустройства – одной из девяти вузовских площадок в стране.
Я бы не стал ждать от выпускников 100-процентного трудоустройства как минимум по двум причинам. Во-первых, далеко не все студенты имеют способности и желания получить те знания и навыки, которые хочет видеть работодатель. Конечно, производственники хотят получить на работу отличников, которые при этом владели бы практическими навыками. Однако учеба в техническом вузе делает затруднительным совмещение обучения и работы в силу своей специфики. Во-вторых, молодости свойственен максимализм, поэтому уровень их притязаний не всегда совпадает с уровнем предложений рынка. Я бы хотел отметить и другое: понимая, что сейчас происходит смена поколений, часть перспективных с нашей точки зрения выпускников мы стараемся оставить работать в вузе, формируя свой собственный кадровый резерв. Так вот в течение последнего года меня постигло большое разочарование: практически все, на кого мы сделали ставку, в течение года трудоустроились вне вуза, получив более интересные с их точки зрения и выгодные предложения.
– Предугадать потребности рынка пытаетесь?
– Мне приходилось слышать, в том числе и от коллег, что некоторые специальности, по которым мы готовим студентов, можно было бы закрыть в связи с их низкой востребованностью. Я не сторонник такого подхода, поскольку, если следовать этой логике, можно до бесконечности расширять набор на тех специальностях, где сегодня есть большой конкурс. Однако при всем этом мы не пошли, как многие, по пути открытия новых непрофильных специальностей. Уже достаточно давно у нас сформировалось 30 направлений подготовки специалистов, специалисты которых в той или иной степени находят применение в архитектурной и строительной отраслях. К примеру, мы не готовим экономистов виртуальных. Мы выпускаем из вуза тех, кто будет потом работать в сфере архитектуры, строительства дорог.
– Пробуют ли студенты ВолгГАСУ примерить свои знания к тому архитектурному облику Волгограда, который мы сейчас имеем? В частности, обсуждалась ли студентами и преподавателями тема архитектурной концепции центральной набережной Волгограда?
– Если говорить о тех шести проектах, которые широко обсуждалась общественностью, то это обсуждение совпало с каникулами. Однако и преподаватели, и студенты активно выражали свою позицию по этому вопросу, оставляли отзывы. И здесь я бы сделал акцент на том, что столь масштабные проекты не могут быть разработаны одним автором: это коллективный труд, это концепция. Мы не создавали свое корпоративное мнение по поводу какого-либо из обсуждаемых проектов.
Что касается вообще реконструкции набережной, то мне представляется, что вокруг этого сейчас сформирован не вполне деловой ажиотаж, который перенес дискуссию из профессиональной сферы в политическую. Концепция набережной однозначно требует завершения и реконструкции – спорить с этим бессмысленно. Другое дело, какая концепция будет заложена. Есть различные мнения по этому вопросу: одни представляют реконструкцию набережной исключительно как вариант благоустройства, другие видят на этой территории какие-то застройки. Хотя если подходить к вопросу профессионально, там должно быть и одно, и другое, и третье. Думаю, что мудрость конкурсной комиссии позволит городу получить тот вариант, который его более всего устроит. С этой точки зрения я считаю хорошим знаком то, что в жюри попали в большинстве непрофессионалы, не имеющие отношения к архитектуре и градостроительству. Потому что любой профессионал может найти в работе конкурента массу изъянов. С моей точки зрения, по набережной сегодня есть две основные позиции: прежде всего сохранение исторического наследия, а дальше – не стоит забывать о том, что город должен развиваться. С точки зрения линейного города, каковым является Волгоград, у нас нет других резервов для транспортных коммуникаций, кроме нулевой рокадной дороги, и я надеюсь, что профессионалы, работавшие над проектами, это учли.
– Говоря о профессионализме тех, от кого зависит облик Волгограда, не могу не озвучить позицию некоторых общественных деятелей, которые назвали Волгоград «городом убогих дворцов на Второй Продольной». Поддерживаете это мнение или готовы с ним поспорить?
– К архитекторам и архитектуре суть этого вопроса фактически не имеет никакого отношения. Я начну с того, что и первый главный архитектор Волгограда Василий Николаевич Симбирцев, и его преемник Вадим Ефимович Масляев с моей точки зрения были очень прозорливыми людьми, смотревшими лет на 50 вперед и сделавшие так, что определенная часть города зарезервирована для будущего строительства. Те, кто высказывает озвученные вами мнения, очень многого не знают. Согласно генплану развития Волгограда, до 1980 года в Волгограде вообще не было предусмотрено строительство зданий свыше девяти этажей, да и тех предполагалось не более 15% от общей застройки. По тому плану город должны был быть застроен исключительно пятиэтажками. Вот вам и архитектура. Для того чтобы применить металлические конструкции для перекрытий, нужно было получать специальное разрешение Совета Министров РФ. Потому что на тот момент была разрешена исключительно типовая застройка. Возможно, в такой ситуации резервирование части территории города под частный сектор было единственным шансом дать будущим поколениями волгоградских архитекторов построить на месте частного сектора архитектурные шедевры. Когда кто-то называет некоторые новые здания Волгограда убогими, он ориентируется на свой вкус, свое понимание красоты, воспитание и образование, при этом отказывая тем, кто это здание построил, в том, что у них тоже есть свое собственное восприятие. Те, кто построил эти «дворцы», не считают их убогими. У них так развит вкус, воспитание. Поэтому все дискуссии на эту тему – не из области архитектуры, это вопрос общественного сознания, воспитания, это вопрос того, чем занимаются гуманитарные вузы, призванные выпускать специалистов, формирующих общественное мнение.
Кончено, с профессиональной точки зрения, многие здания, о которых идет речь, не выдерживают критики. Но, к сожалению, ни архитекторы, ни строители, не в силах что-либо изменить в этом вопросе, поскольку на здания до трех этажей не требуются проекты. Если у человека есть в собственности участок, он может выстроить там все, что захочет. Это снова вопрос, имеющий отношение скорее к уровню и комплекту законодательных и нормативных документов, которые на сегодня регулируют этот вопрос. Даже если этот самострой построен, снести его очень непросто. Хотя, я уверен, что рано или поздно этот вопрос будет решен. Что касается профессионализма, то волгоградская архитектурная школа входит в первую десятку российских. Однако далеко не все замысленное архитектором будет построено, поскольку над архитектором всегда стоит заказчик.
– Насколько сейчас тот комплекс законодательных и нормативных документов, с которым работают застройщики, способствует развитию строительной отрасли региона?
– Я бы разделил в этом вопросе проблемы застройщиков и инвесторов. Но в любом случае проблема есть, хотя сейчас она, на мой взгляд, идет к разрешению. Сегодня значительно упрощены правила получения разрешения на строительство. Регламентированы правила землепользования и застройки. Это и в самом деле вопросы серьезные и существенные. Но я понял, что вас скорее интересует приход в город инвесторов, потому что уже из этого выстраивается вся последующая цепочка. Поскольку это вопрос тоже не совсем архитектурный, мне сложно судить, насколько наш регион привлекателен для инвесторов, и с чем это связано. Но видя, как развиваются другие города, мне кажется, что мы много упустили в этом вопросе. С этой точки зрения мне не совсем понятны какие-то критические высказывания в адрес того же чемпионата мира. Надо понимать, что если ЧМ состоится, это даст, прежде всего, толчок развитию и транспортной, и сетевой инфраструктуры города, это развитие междугородного и международного сообщения, это и благоустройство, и социальные объекты, которые неизбежно должны будут быть построены. И это однозначно подразумевает, что сюда придут частные инвесторы.
Нынешний Санкт-Петербург тоже не сразу получил титул «северной столицы». Я думаю, что потенциал Волгограда позволяет ему претендовать на более высокий статус, нежели сейчас. Некая столичность была заложена в городе сразу после его восстановления. И по большому счету жители Волгограда никогда не считали себя провинциалами. Так давайте соответствовать этому, а не отвергать то, что предлагается.
– Самые яркие пессимисты утверждают, что даже если в город чудесным образом придут инвесторы, они столкнутся с тем, что в городе просто некому строить: все грамотные специалисты отрасли давно уехали за пределы области. Это так?
– Частично с этим мнением можно согласиться: по объемам вводимого жилья Волгоград далеко не на первых местах. Это связано и общим кризисом, и с оттоком инвесторов, но и с потерей кадров тоже. Что касается подготовки инженерных кадров, то мы стараемся поддерживать этот рынок. Однако если нет работы, то эти люди вынуждены уезжать. У нас очень много проектировщиков трудятся в Москве и Санкт-Петербурге, получая достойное вознаграждение. У нас есть специалисты, которые уехали на Дальний Восток для подготовки саммита и строительства кампуса на острове Русский. В рамках профессиональной амбициозности ничего плохого в этом нет.
В этом вопросе я вижу более важную проблему: не столько проблему подготовки кадров инженерных, сколько подготовки кадров рабочих профессий. Это беда, которая осознается уже на федеральном уровне. Фактически разрушена система профтехобразования. Сейчас предприятия не готовы брать на себя затраты по подготовке кадрового потенциала рабочих специальностей. Мы это видим на стройке, где работают гастарбайтеры, которых я бы назвал самоучками. Они не имеют системного образования. Не зря же в ПТУ учили два-три года, давая вполне полноценные системные знания по профессии. Сейчас эта цепочка разорвалась. И каких бы хороших инженеров-теоретиков мы ни готовили, они все же должны сходить на производственную практику. А у нас был момент, когда пять лет назад предприятия отказывались бесплатно брать студентов на практику. Такое капиталистическое рвачество сегодня ушло, сейчас, наоборот, у нас просят направить студентов именно на их предприятие. Но те, кто закончил вуз пять лет назад, свой опыт наработали не сразу. Думаю, что со временем решится вопрос и с рабочими кадрами. Но пока кадровая проблема в регионе есть. В меру своих возможностей мы стараемся их решить. В Себряковке мы уже начали обучение специалистов со средне-техническим образованием. Только когда первые выпускники этой специальности начнут работать, мы сможем оценить, правильный ли курс мы выбрали.
