Гирей по голове — и в реку: племянник знаменитого генерала убил брата из-за двух яиц

Семейным конфликтом и жестоким убийством закончилась история семьи знаменитого белоказачьего генерала Григория Ситникова в одноименном хуторе у станицы Филоновской в Новоаннинском районе Волгоградской области. Сам генерал, впрочем, так же умер в забвении и похоронен в одном из маленьких городков под сербским Белградом. Историей про трагедию на берегу Бузулука V1.RU продолжает цикл публикаций о последних отголосках в нашем регионе большой Гражданской войны, что найдены в архивах волгоградским историком-краеведом Вячеславом Ященко.

2 мая 1924 года на берегу реки Бузулук недалеко от хутора Ситников станицы Филоновской Хоперского округа, что сейчас относится к Новоаннинскому району Волгоградской области, фельдшер Иван Ефремов в присутствии понятых осматривал поднятый со дна реки труп мужчины. К телу вожжами был крепко привязан пятипудовый камень. Рядом с медиком сидел старший милиционер Давыдов, составлявший под диктовку фельдшера протокол осмотра трупа.

— На левой стороне головы в области соединения левой теменной, височной и затылочной костей находятся две раны, — докладывал Иван Михайлович. — Вокруг шеи синеватая полоса, возможно, возникшая от удушения веревкой.

Погибшего опознали сразу. Это был хозяин усадьбы на краю хутора Ситникова — тридцатилетний казак Иван Ситников. Его разыскивали уже пятые сутки. В конце апреля первой забила тревогу жена пропавшего — Аксинья. Сначала она прибежала к свекрови. Та как-то безразлично отреагировала на ее тревогу — мол, ушел куда-то, скоро вернется. Но Аксинья переживала и бросилась в сельсовет.

Вскоре во дворе Ситниковых появилась группа суровых хуторян. То, что мужчина исчез не просто так, стало ясно при первом же взгляде на подворье: следы крови и волочения тела были обнаружены по всей усадьбе, кровь была на цепи колодца и на тропинке, ведущей от сада к реке. Все члены семьи Ситниковых, за исключением жены, тут же стали подозреваемыми в умышленном убийстве

2 мая хуторяне, наконец, узнали и имя убийцы. Брат пропавшего Ивана — Василий Ситников сознался, что убил его в полдень 27 апреля, в ходе семейной ссоры. Показал он и где сбросил труп в реку.

Семья Ситниковых держалась в хуторе особняком. Жили они в богатой усадьбе на краю хутора, отделенной от соседей балкой и рощей. Там, на отшибе, располагался большой дом, флигель с кухней и чуланом, обширный скотный двор и хозяйственные постройки. Под одной крышей жили Иван с женой, холостой Василий, их 75-летняя мать Мария Федоровна, 62-летняя тетка Агафья Калачева и покинутая мужем, эмигрировавшим с белой армией в Болгарию, сестра — 29-летняя Татьяна Машенова. В округе все знали, что они не из простых, не казачья голытьба, а близкие родственники известного в крае белого генерала Григория Ситникова.

До революции хутор принадлежал отцу братьев, а росшая рядом с усадьбой роща — генералу. Оба племянника под присмотром своего дяди весной 1918 года участвовали в Общедонском антибольшевистском восстании. Василий был денщиком у именитого дяди, Иван служил в обозе. Под руководством дяди-генерала они наступали на красных и под его же чутким командованием потом бежали от большевиков в Крым.

Иван в 1920 году сдался войскам красного командарма Филиппа Миронова и вскоре первым вернулся домой. Чуть позже приехала из Новочеркасска сестра Татьяна. А Василий, поскитавшись по странам южной Европы, с сотнями уставших от Гражданской смуты казаками реэмигрировал назад на берега Бузулука.

В 1923 году Василий Ситников заявился в родной хутор, изможденный болезнями и нищетой. Как оказалось, брат Иван его совсем не ждал. Он в штыки воспринял идею Василия и матери поделить общее имущество. Поводом для конфликта стало также нездоровое влечение Ивана к батрачившей у них на хуторе девице Аксинье Дундуковой. Он открыто с ней сожительствовал и, несмотря на протесты всех членов семьи, в конце концов, оформил с ней брак. На этой почве между братьями начались первые ссоры, которые очень быстро переросли в частые драки. Кульминацией конфликта стал мордобой, учиненный племянниками генерала на Масленицу 1924 года.

Бились тогда единокровные родственники не на жизнь, а на смерть. Извалявшийся в снегу Василий оседлал таки Ивана и мертвой хваткой сжал свои пальцы на его горле. Односельчане с трудом разняли братьев и потом долго разъясняли им правила мирного сосуществования в границах одной семьи. Но воспитательная работа общины не помогла. Скандалы продолжали сотрясать ячейку общества. И вот наступила ожидаемая трагическая развязка.

Позже на допросах Василий вспоминал подробности того злополучного дня. Всё началось с двух яиц. В большом доме Ситниковых Иван с женой занимали кухню. Василий зашел к брату, попросив пару штук. Иван в это время возился в чулане и, не оборачиваясь, зло кинул: «Ты свои яйца все съел. Не дам». Слово за слово, и разговор перешел на крик. Иван схватился за лопату. Василий — за чугунную пятифунтовую гирю. Оба подались навстречу друг другу. Василий два раза ударил брата по голове. Тот рухнул на пол.

Как тело убитого перекочевало из дома через пустырь в рубленый сарай сада, следствие так и не выяснило. Подозревали, что Василию в этом помогала сестра, мать и тетка. На дверях ограды скотного двора проводивший осмотр председатель сельсовета обнаружил пятна крови. Следователь сделал вывод, что грузное тело Ивана перетаскивали именно на этой двери. Но Василий упорно брал всю вину на себя. Кровь на двери он объяснил просто: недавно на ней резали свинью. Кто смыл кровь с полов и со стен кухни? Василий настаивал, что это сделал он сам. Родственники тогда ничего не знали об убийстве, твердил он на допросе.

По словам убийцы, после того, как спрятал тело Ивана в сарае, он вернулся домой, упал в кровать и весь день проспал мертвым сном. В полночь проснулся. Василий взял вожжи, зашел в сарай и перетащил тело через дядину рощу к берегу Бузулука. Подогнал лодку, погрузил в нее тело брата, привязал к трупу вожжами камень, отплыл саженей на 300 вниз по течению и через нос лодки спихнул Ивана в воду.

— Веревкой я его не душил. Единый сельхозналог платить государству ему не запрещал, — отвечал он монотонно на следовавшие один за другим вопросы следователя. — Кофта сестры в грязи — не знаю почему. Испачкалась, когда работала на базах. Откуда кровь на цепи колодца — не знаю. Кто вырвал всю траву у колодца? Она давно там была вытоптана.

29 апреля всех подозреваемых Ситниковых препроводили в домзак Хоперского округа. Вдова Аксинья осталась одна «на хозяйстве». Мать, тетка и сестра на допросах отрицали свою причастность к преступлению. 12 августа после ходатайства и поручительства односельчан женщин освободили из-под стражи под подписку о невыезде. Вскоре их вообще оставили в покое, так как их «участие в преступлении и сокрытии следов преступления» так и не было доказано. Василий же остался в тюрьме до суда.

15 и 16 марта 1925 года в Урюпинске дело Василия Ситникова рассматривалось выездной сессией губернского народного суда. Василию припомнили и его родственные связи с дядей — белым генералом, и его кулацкое происхождение, и службу в армиях генерала Краснова и барона Врангеля. За всё это суд в итоге приговорил Василия Ситникова к восьми годам трудовых лагерей с поражением в гражданских правах сроком на три года.

22 марта Василий написал кассационную жалобу, в которой, помимо несогласия со столь продолжительным сроком лишения свободы, просил освободить его из-под стражи под поручительство или под залог имущества до разбора дела в верховной инстанции и вступления приговора в законную силу. По мнению жалобщика, это было необходимо, «чтобы выполнить боевую задачу Советского правительства: употребить с успехом полученную семенную ссуду на засев земли, вспаханной под зябь, что, конечно, семье, лишенной руководителя, не в силах сделать самим».

Осужденный писал, что во время предварительного следствия были привлечены в качестве соучастников его родственницы, но позже их всех оправдали, значит, по мнению Василия, «следствие было неправильным». Еще одним аргументом в свою пользу братоубийца называл состояние аффекта. Брат нападал на него с лопатой, и он, Василий, вынужден был обороняться.

— Быть может этим актом я себя предотвратил от той же участи, — писал племянник белого генерала. — Суд принял во внимание мое прошлое, а не мою темноту, малограмотность, крестьянское происхождение труженика-хлебороба.

31 марта распорядительное заседание Сталинградского губернского суда рассмотрело кассационную жалобу Ситникова и оставило меру пресечения в прежнем виде. 8 мая пришел ответ из Кассационной коллегии по уголовным делам Верховного суда с резолюцией: «Приговор оставить в силе». И лишь спустя год мольбы осужденного были услышаны. Президиум ВЦИК Совдепа удовлетворил ходатайство Василия Ситникова и снизил ему срок лишения свободы с восьми до пяти лет.

В это время их легендарный дядя — генерал белой армии Григорий Ситников находился в Болгарии и Сербии. Он жил тяжелой, но свободной жизнью эмигранта: занимался общественной деятельностью, переписывался с товарищами по белому движению, предлагавшими ему переехать во Францию. О трагедии, случившейся с его племянниками на родине, он, скорее всего, не знал. Связь с ними давно была потеряна.