«Не будем ждать, когда нарушат границу»: в Могиле Неизвестного Солдата может покоиться сталинградец

В Урюпинском краеведческом музее Волгоградской области хранится переписка со своей семьёй красноармейца Василия Бузулуцкова, погибшего под Москвой в декабре 1941 года. Останки воина, покоящиеся в Могиле Неизвестного Солдата в Александровском саду у Кремлевской стены, эксгумировали из братского захоронения, где с большой долей вероятности похоронен урюпинец.

Пожелтевшие солдатские письма Василия Бузулуцкого оставили беспристрастное свидетельство нашего земляка об интереснейшей и трагической эпохе страны. Они рассказывают о внутреннем мире представителя молодого поколения начала 40-х годов, показывают его отношение к событиям того времени. Большая часть этих писем посвящена службе в Красной армии, тревожному предвоенному времени.

Внеочередная сессия Верховного Совета СССР в связи с началом Второй мировой войны законом от 1 сентября 1939 года «О всеобщей воинской обязанности» ввела обязательную военную службу для всех мужчин ― граждан СССР, без различия расы, национальности, вероисповедания, образовательного ценза, социального происхождения и положения.

Новый закон уменьшил возраст призыва до 19 лет, а для окончивших среднюю школу и ей соответствующие учебные заведения — до 18 лет. Сроки службы увеличили для рядового состава сухопутных частей Рабоче-Крестьянской Красной армии до двух лет, для младшего начальствующего состава сухопутных частей до трёх лет. В других родах войск сроки службы были ещё больше.

В результате к 1 января 1941 года численность Красной армии выросла в 2,8 раза до 4,2 миллиона человек, а к 22 июня, началу Великой Отечественной войны, до 5,8 миллиона. Многочисленные соединения перебрасывали в западные округа. Государственные границы сместились на запад подальше от центральных районов страны после присоединения к СССР в сентябре 1939 года западных районов Украины и Белоруссии…

Василий Бузулуцков родился в 1920 году в хуторе Тополи Забурдяевского сельсовета Добринского района Сталинградской области. До призыва в 1940 году в армию он жил в городе Урюпинске.

16 октября 1940 года Василий прибыл к месту службы — в отдельный зенитно-пулеметный взвод 102-го кавалерийского полка. Часть, в которую попал Бузулуцков, была не совсем обычная. Она входила в элиту Красной армии. Полк носил имя Семёна Буденого и находился в составе 36-й кавалерийской Краснознаменной орденов Ленина и Красной Звезды дивизии имени Иосифа Сталина 6-го казачьего кавалерийского корпуса имени всё того же вождя народов.

102-й кавалерийский полк располагался в бывшем имении польского помещика в лесу недалеко от местечка Рось в 15 километрах севернее городка Волковыска в самом центре Белостокского выступа. До новой государственной границы отсюда было всего 120 километров. Эти земли только год назад вошли в состав СССР и еще воспринимались чужбиной.

— Папа, здесь в Польше из земель ничего нету, и нарадится один картофель, ее завались, а больше ничего не видно, — пишет в первом своем письме Василий (здесь и далее орфография автора сохранена. — Прим. редакции).

Уровень жизни населения в Западной Белоруссии, бывшей территории Польши, и в Урюпинске отличался.

— Живут они хорошо, все богаты. У них сейчас организуются колхозы и совхозы, — отмечает урюпинец. — Евреи народ очень хороший и нас русских особенно красноармейцев принимают хорошо, вот например я стою сейчас на квартире у одного еврея. Он живет хорошо, восемь душ семьи. Всегда накормит и напоит…

При этом сталинградец жалуется на пустые полки в магазинах, но отмечает наличие дорогих на родине вещей.

— Купить у нас тут нечего, но в городе всего до черта из барахла а поэтому прошу, соберите денег и пришлите, я куплю хороший костюм и еще что-нибудь хорошее, — просит Василий Бузулуцков. — Вот, например, патефон я спрашивал ― 600 рублей, в магазине сколько хочешь, так как у нас они на базаре 1500 рублей, а здесь можно три за эти деньги взять.

Контрастом выглядит жизнь в Урюпинске.

— Сообщаю вам, что я получил от вас 25 февраля 1941 года вечером посылку, за что большое вам спасибо, — благодарит родных Василий. — В ней: 30 рублей денег, 6 кренделей, кусок сала, сушеные яблоки, сухарь, 20 яиц, пряники, семечки, зерна, три носовых платка, воротнички и письмо.

Много места в переписке Василий уделяет бытовым условиям и питанию в Красной армии.

В первый день после бани он вместе с другими новобранцами получил качественную форму: нижние кальсоны, рубашку верхнюю, гимнастёрку, сапоги, портянки и новый командирский китель. Промышленность с трудом обеспечивала возрастающие потребности армии в снаряжении. По отбытии домой он был обязан оставить свою военную форму в части.

Куда хуже было организовано питание красноармейцев.

— Насчет шамовки, т. е. что кушаем: в сутки одни: сухой паек, сухари, чай, 30 грамм сахару и 30 грамм селедки. Это завтрак, — сообщает в письме от 6 апреля 1941 года Василий Бузулуцков. — На обед суп гороховый и каша пшенная, вечером каша ячменная и чай. Все с сухариками ржаными, а остальные дни семидневки: утром суп с картошкой, чай в обедах борщ и каша какая-нибудь, вечером суп и чай. Хлеб всегда ржаной, белый давали только в праздники по 200 грамм. Вот ждем мая. К 1-му мая дадут еще по 200 грамм. В общем, в году белого хлеба скушаем кила 2 и все. Но кушать хватает, и обут и одет хорошо.

В рационе красноармейцев накануне войны практически полностью отсутствовали мясо и белый хлеб. Потребности в животной белковой пище восполнялись мизерной порцией морской рыбы.

В предвоенные месяцы в Красной армии шла напряженная боевая учеба.

— Шесть дней занимаемся с 6 утра и до 9 вечера, а 7-ой день отдыхаем, почти целый день спишь, — пишет родным красноармеец 6 апреля 1941 года.

В день солдатам давали один час свободного времени, с 22:00 до 23:00. Иногда боевая учеба проводилась без выходных.

— Праздник провел на боевом посту, как отличник выезжал на машине при зенитном пулемете, — делился впечатлениями с близкими урюпинец.

На службе Василий Бузулуцков изучал устройство военной техники и воинские уставы. Служба ладилась, и он с гордостью сообщал домой о своих успехах.

— Нас троих перевели в наводчики как самых лучших бойцов зенитного пулемета, — отмечает в письме урюпинец. — Имею четыре благодарности от лейтенанта и три от командира… Ещё имею нагрузку от комсомола, как ответственный редактор стенной газеты. Папа, я выбран в комиссию окружную по выборам в Верховный Совет. Они у нас будут 15 декабря 1940 года.

Как одному из лучших бойцов Василию Бузулуцкому предложили поступить в командирское училище.

— Папа, насчет школы я не хочу, потому что после оставаться нужно на пожизненно, а это не к чему, все время в подчинении, да и меж. народная обстановка, сами видите, ни к черту, — поясняет причины отказа Василий. — Так что если останешься, то не поживешь как это нужно и не увидишь свою жизнь, да еще попадешь, как вот здесь наши лейтенанты. Они же ни черта ничего хорошего не видят, да и не советуют мне.

С наступлением весны интенсивность боевой учебы возросла. Зенитчики отрабатывали стрельбу не только по воздушным целям, но и по танкам противника.

— Спим по семь часов, остальные занимаемся, — пишет в последнем предвоенном письме Василий. — Подъём в 6 утра, отбой в 11 вечера. В общем, сейчас занимаемся как надо, спишь как убитый.

В том же письме урюпинец впервые затронул тему международной обстановки и надвигающейся войны.

— Нам ответили так, что мы теперь не будем ожидать, когда нас тронут и нарушат нашу границу, а сами пойдём в ближайшие дни и как сказал младший политрук: «До 1 сентября мы должны кончить войну, а не пойти домой» ― это потому что красноармейцы 2-го года собираются домой в сентябре 41 года. И в данный момент нас готовят к этому, мы уже получили такие разовые карандаши, пустотелые, где хранится адрес домашний, если убьют, то есть адрес в боковом кармане зашитый, он называется Медальон. Вся обстановка сейчас и вооружения на боевом изготовлении. Сейчас много набрали новичков, как переменного состава, так и срочной службы. Уже пришли с 22–23 годов красноармейцы, а старших не отпускают домой. Вот то, что сейчас сказали нам о международном положении.

Начало войны было только вопросом времени...

На рассвете 22 июня 1941 г. германская армия всей своей мощью обрушилась на советскую землю. 102-й кавалерийский полк Василия Бузулуцкова вместе с другими частями 6-го кавалерийского корпуса разделил судьбу 10-й армии. Большинство воинов погибли в приграничном сражении или попали в плен, лишь немногим удалось выйти из окружения или примкнуть к партизанам. 19 сентября 1941 года 6-й казачий кавалерийский корпус имени И. В. Сталина и входившие в него части были расформированы приказом Ставки...

Зенитно-пулеметный взвод Василия начало войны встретил на сборах на полигоне ПВО Западного округа в городе Крупки. С началом боёв зенитчикам не удалось вернуться в расположение своих частей. Первое письмо, полученное семьей Василия в военное время, датировано 3 августом. В нём он указывает свой новый адрес ― Полевая почтовая станция 736. Этот адрес принадлежал 27-й танковой дивизии, преобразованной 1 августа 1941 года в 147-ю танковую бригаду.

Но уже 21 августа его взвод входит в 191-й отдельный зенитно-пулеметный дивизион 7-й бригады ПВО Западного фронта.

Фронтовые письма Бузулуцкова разительно отличаются от довоенных. О себе он рассказывает скупо и формально.

— Я в настоящее время живой и крепкий, как и всегда, только стало больше мужества и силы в борьбе за нашу родину, за наших братьев, сестер, матерей и отцов и будьте уверены, что враг получит по заслугам и дорого за это поплатится, — пишет Василий.

В коротких сообщениях совершенно отсутствуют описания боев, фронтового быта и места пребывания.

— Пишите только по этому адресу, пишите как живете, как ваше здоровье и моих знакомых и друзей. Остального мне ничего не пишите, еще как работаете, — предупреждает родных письмом 21 августа.

Только в одном письме за стихотворными строками урюпинец пытается обмануть цензоров и сообщает, на каком участке фронта он воюет.

Я нахожусь, где Вязьма — город,
Закален уже в борьбе.
Ты знаешь, запад уже пылает
В огне бушующей войны,
И немец лоб свой разбивает
О наши крепкие штыки.
И в письме своем, мамаша,
Хочу сказать я пару слов,
Что победа будет наша,
Разобьем своих врагов...

В сентябре 1941 года Василий отправляет домой посылку с самыми ценными своими вещами, о чем и сообщает семье письмом от 4 октября 1941 года.

— Родные, меня сейчас взяли от ребят, с которыми я прослужил один год. Вы одного знаете, Гребеников Николай Ф., который со мной сфотографировался на фотокарточках, которые я вам посылал и остальные у меня тоже были сфотографированы, только я отослал их в посылке, — отмечает в письме урюпинец. — Целый альбом, ещё там фотоаппарат, бумага и пластинки, тетради, 2-е ручных часов и еще кое-что. И я ее застраховал на 30 руб… Но все ерунда. Сейчас я получил людей, и мне присвоили звание командир РККА, и это доверие я оправдаю перед родиной...

В том же письме Василий уведомляет, что его назначили младшим командиром и перевели в другое подразделение ― 539-й отдельный зенитно-пулеметный взвод. Последнее письмо Василий отправил 10 ноября 1941 года…

Черная весть пришла родителям вместе с письмами боевых товарищей Василия. Первым принесли отправленное 21 января 1942 года сообщение от его друга и сослуживца еще по 102-му кавалерийскому полку Василия Антоньева.

— Добрый день, Никифор Сем. Письмо от Васильева Друга В. Антоньева. Сообщаю вам, что я 20 января 1942 г. получил от вас и еще от родных ваших 15 писем, — пишет друг урюпинца. — Еще которые вы писали 24–26 сентября. Никифор Семенович, сообщаю вам, что ваш сын В.Н. убит осколком бомбы. Убит в Моск. обл. село Ржавки около Ленинградского шоссе. Не помню, какого числа. Я своими руками его относил убитого от машины. С первого дня я служил с ним в 102 к.п. Сын ваш погиб на боевом посту за дело мира. Если вам интересно узнать все, то пишите письмо прямо по моему адресу. Никифор С., сообщите Клаве, что друг ее Вася погиб… В живе он еще мне говорил, что есть друг любимый Клава (медичка). Пока досвидания...

Весной Бузулуцковы получили открытку от командира подразделения, в котором служил их сын, лейтенанта Аркадия Курмоярцева. Отправленная 1 марта 1942 года она возвращала крошечную надежду на то, что их Васенька жив.

— Привет с фронта. Здравствуйте, дорогая маменька. Спешу сообщить вам о том, что долго я вам не сообщал о том, что ваш сын был тяжело ранен и отправлен в московский госпиталь, где результаты мне не пришлось узнать, — пишет лейтенант. — Поэтому, мама, я сообщаю. Ваш сын был ранен в одном бою, и что я лично отправил в госпиталь, но он был жив, а в настоящем не могу ответить, какой результат после того. С приветом, лейтенант Курмоярцев. Напишите ответ. 1/III 42.

Школьники и историки лицея города Урюпинска пытались установить дальнейшую судьбу своего земляка по базам «ОБД Мемориал».

— В анкете, составленной 6 апреля 1946 года работниками Урюпинского райвоенкомата со слов отца Никифора Семеновича, указывалось, что Василий Бузулуцков умер по пути в госпиталь, — пояснили в лицее. — В нескольких документах сообщалось, что Василий был тяжело ранен и находился в госпитале. Дальнейшая его судьба неизвестна.

С войны сталинградец не вернулся.

— К концу декабря 1941 года фронт находился в 100 километрах от деревни Ржавки, и Василий Бузулуцков мог получить ранение только в результате бомбежки подразделения на марше или на огневой позиции по прикрытию с воздуха тыловых объектов, — пришли к выводу в лицее. — Сегодня в Зеленоградском районе Московской области у деревни Ржавки находятся две братские воинские могилы на 39 и 40-м километрах Ленинградского шоссе. Первая из них на окраине деревни. В учетной карточке захоронения значится, что в нем погребены воины 16-й армии Константина Рокоссовского. В прилагаемых списках фамилии В. Н. Бузулуцкова нет.

Таким образом, историки пришли выводу, что Василий похоронен в другом захоронении.

— История создания братского захоронения, а затем воинского мемориала на 40-м километре Ленинградского шоссе наводит на мысли, что именно эта точка стала если не местом захоронения Василия Бузулуцкова, то местом его смертельного ранения, — рассуждают авторы исследовательской работы, посвящённой жизни урюпинца. — Найдены свидетельства о перезахоронениях в середине 1950-х годов многих братских могил советских воинов на 40-м километре Ленинградского шоссе. Это место было выбрано не случайно. Во время войны, еще с 1941 года, там находилась хорошо оборудованная площадка для зенитной установки, а рядом образовалась огромная воронка от разорвавшегося снаряда. Эту территорию углубили, расширили, и она стала последним приютом погибших воинов.

Перезахоронения в эту братскую могилу продолжались до начала 1970-х годов.

24 июня 1974 года там был установлен памятник-монумент защитникам Москвы. Именно из этого захоронения 2 декабря 1966 года останки одного из покоящихся в братской могиле воинов извлекли и позже перезахоронили в Могиле Неизвестного Солдата в Александровском саду у Кремлевской стены.

Этот монумент стал символическим надгробием сотням тысяч сынов нашей страны, пропавших без вести и оставшихся лежать в безымянных могилах на полях сражений Великой Отечественной войны. Одним из них был уроженец Сталинградской области, командир зенитного пулеметного расчета Василий Никифорович Бузулуцков…