Поделиться
Есть ли у Волгограда шанс сохранить былую красоту, которую заложили в городе послевоенные архитекторы? Как сделать так, чтобы сохранить как можно больше объектов культурного наследия, и можно ли наказать чиновников за разрушение памятников? Об этом шел разговор с депутатом законодательного собрания Санкт-Петербурга пятого созыва, заместителем председателя Санкт-Петербургского отделения Российского комитета Международного совета по памятникам и достопримечательным местам Алексеем Ковалевым.
– Алексей Анатольевич, думается, у вас было время прогуляться по Волгограду. Какое мнение осталось у вас о городе?
– Понятное дело, что я не специалист в области застройки именно Волгограда. Но очевидно, что в Волгограде слой дореволюционного времени практически уничтожен и виден лишь в некоторых проявлениях. В городе осталось буквально несколько домов эпохи Царицына, которые сохранились в более-менее приличном состоянии. К примеру, такие, как музей «Старая Сарепта». Все такие объекты в Волгограде должны сохраняться, даже если это дома, которые представляют собой фрагменты обычной, ничем не примечательной застройки того времени. Если она не представляла никакой ценности тогда, то сейчас это объекты, представляющие для Волгограда особую ценность. Любой объект культурного наследия становится им только тогда, когда он нужен современному населению. В этом плане любой, даже самый невзрачный объект может быть объявлен объектом культурного наследия, если он представляет интерес для жителей конкретной общины, конкретного поселения.
Поэтому изначально та концепция закона «Об охране культурного и природного наследия народов Российской Федерации» предполагала опережающую компетенцию. Проще говоря, власть любого уровня могла объявить своим культурным наследием любой объект, без оглядки друг на друга. Все объекты получали разный статус и должны были бы охраняться одинаково.
К сожалению, в результате упорной борьбы, которую навязали Министерство культуры и ряд экспертов, муниципальный уровень оказался практически растоптан. Сегодня на муниципальном уровне можно охранять объекты культурного наследия только в случае, если это позволяет делать региональный закон. Если, например, в Волгоградской области принять закон об охране объектов культурного наследия и дать муниципалитетам полномочия по охране, чтобы они брали под охрану любой объект, не оглядываясь на какие-то санкции, то можно было бы добиться того, чтобы каждый муниципалитет на территории Волгоградской области получил бы свой комплекс культурного наследия, который бы охранялся наравне с другими объектами. Но, к сожалению, ни в одном регионе нашей страны ни для одного объекта культурного наследия не введены такие правила, а решения могут принимать только после согласования с региональными властями.
Но вернемся к Волгограду. Если взять застройку советского периода, то здесь очень много конструктивизма, ценность которого все больше и больше повышается. Наш, советский, конструктивизм считается одним из основоположников современной западной и мировой архитектуры. Поэтому памятники конструктивизма ценятся как памятники всемирного значения. Это характерно не только для Москвы и Санкт-Петербурга, но и для всех провинциальных городов. Потому что очень много было архитекторов, которые приезжали из центра в провинцию и строили что-то для провинции. Плюс к этому у них осталось очень много учеников, которые творили в губернских центрах, маленьких поселках и городках, где было очень много промышленных зданий. И их наследие еще должным образом не изучено. Сейчас этот комплекс конструктивизма находится в плохом состоянии. Потому что строили тогда в принципе плохо, сейчас все рассыпается, в объекты нужно вложить большие деньги, и вообще непонятно порой, как это сохранять. У нас в Питере такая проблема, к примеру, с фабрикой «Красное Знамя». В советское время эти памятники не брались под охрану. Но охранять их нужно.
Следующий этап – сталинская застройка. Волгоград представляет собой один из луших образцов ансамблевой застройки середины 20 века. Послевоенная застройка Волгограда проводилась по единому плану в рамках единого кода-модуля застройки и представляет из себя ценность именно как достопримечательное место, как ансамбль и должна быть взята под охрану целиком. И те включения, которые появились в брежневское время и сейчас, должны быть признаны диссонирующими элементами и должны потихоньку исчезнуть. Иначе мы потеряем и сталинскую застройку. Да, много уничтожили досоветского, но построили хороший город в стиле сталинского ампира, над которым работали хорошие архитекторы. Конечно, дома эти пока никто не сносит, потому что дома вполне добротные, но среди них возникают нелепые вставные зубы и целые челюсти, которые город совершенно не красят и должны изживаться.
– Получается, что Волгоград может потерять то наследие, что оставили ему именитые архитекторы прошлого века?
– Да. Сталинский ампир нужно воспринимать не как отдельные здания, а так, как, собственно, это и задумывали архитекторы – в комплексе. Волгоград задумывался как образцовый город. В свое время были такие попытки построить идеальный город. Одна из них была сделана и в Санкт-Петербурге на Московском проспекте, куда хотели перенести центр Ленинграда. В результате получился Московский проспект – целый ансамбль зданий, с продуманной перспективой, с лучевыми выходами, которые сходились в одной точке. Продумано было все. К сожалению, построить успели не все, но большая часть застройки осталась. И, к счастью, еще не совсем изуродованная, даже несмотря на то, что так называемые новые русские, которые скупили в сталинских домах квартиры и офисы, понастроили там разных курятников. Но даже эти новоделы не смогли испортить качественную архитектуру. К застройке Волгограда нужно относиться точно так же.
Наш Московский проспект в целом, со всеми своими элементами, получил статус охраняемого объекта культурного наследия. Полностью и весь. Не просто как направление, но и как весь ансамбль застройки. Примерно таким же образом нужно поступать и с Волгоградом.
– Одна из проблем памятников Волгограда – отсутствие охранных зон. Насколько это серьезное препятствие в охране?
– Если нет зон охраны памятников – это нарушение действующего законодательства. Пока нет зон охраны, нельзя принимать правила землепользования и застройки. В свое время у нас был подготовлен проект правил землепользования и застройки в Санкт-Петербурге. Однако прокуратура выступила с предостережением о том, что пока не будет утверждено режимов и границ зон охраны, правила застройки выносить на рассмотрение нельзя. Потому что правила застройки должны включать в себя все ограничения. Если они еще не установлены, то мы можем получить серьезную правовую коллизию и большие неудобства для развития города, для любых частных застройщиков. Представьте, они получают зонирование и планируют стройку, исходя из оговоренных параметров. А через два года вдруг на участок накладываются ограничения, которые перебивают это зонирование, и на участке вообще запрещено любое строительство. А он его уже купил. Он уже вложил деньги. Поэтому сначала нужно установить ограничения, а уж потом принимать документы градостроительного зонирования: генплан, правила землепользования и застройки и так далее. Я больше чем уверен, что у вас все было сделано с точностью до наоборот.
Первый вопрос здесь – определить территории объектов культурного наследия. Они должны быть утверждены приказом областного управления по охране памятников. Отдельного. По федеральному закону, вступившему в силу 22 января, должен быть выделен специальный комитет по охране объектов культурного наследия в любой области. Он должен быть отдельным органом исполнительной власти, который не наделен никакими другими функциями, кроме охраны объектов культурного наследия. Это было сделано специально для того, чтобы охрана памятников не превратилась в профанацию. У вас одних объектов археологии может быть миллион. И их будут охранять три человека? На самом деле ответ очевиден: охрана памятников – дело невыгодное, функция непонятная и мешающая как региональным, так и федеральным чиновникам.
– Почему же она так мешает чиновникам?
– Потому что у нас власть людей необразованных. Люди ничего не соображают, в том числе и те люди, которые руководят культурой. Образования в области охраны памятников в нашей стране фактически нет. Действующая специальность «музеология и охрана объектов культурного наследия» практически вся заточена под музеологию. Международные нормы никто не преподает, учебников нормальных нет, и специалистов особо и не было. Потому что никому ничего не нужно. В Белгородской области чиновники вообще выступили против этого закона, мотивировав это тем, что у них нет никаких проблем в области охраны памятников. При этом охраной памятников занимаются всего пять человек. Да, у них нет проблем, потому что все просто сносится подчистую.
Но есть и еще один аспект – объекты культурного наследия попросту мешают воровать. Мешают продавать коммерсантам землю за бесценок. А вырученную сумму пилить.
Это обычная история по всей стране. Власти отдают землю под инвестиционные проекты. В ходе этих проектов застройщик должен заплатить определенную сумму в бюджет. А после того, как на земле появилось строение, застройщик имеет право выкупить участок за 16 процентов кадастровой стоимости. Застройщик же договаривается, сколько платит в бюджет – и все. Грубо говоря, заплатить ему нужно полмиллиона долларов. Прибыль же от строительства – 10 миллионов. Вопрос – кто ее получает? Понятно, что тот, кто дал эту землю, и благодаря кому в городскую казну ушло лишь пять процентов того, что могло бы туда попасть. При этом и застройщик и чиновник знают истинную цену земли, а прибыль просто делят. Это закон сохранения денег в природе. В этом главная причина разрушения исторической застройки, появления точечной застройки, появления застройки на зеленых территориях. Как только власти вынуждены будут отдавать землю под застройку за ее реальную рыночную цену, беря с этого с застройщика всю эту маржу, которую он получает в обход бюджета, сразу же на порядок упадет количество желающих получить земельный участок. Это очевидно. Ведь сегодня участки застраиваются не для того, чтобы что-то построить, а для того, чтобы приобрести землю, которую впоследствии можно будет продать.
Люди видят результаты этой деятельности в виде ухудшения своей среды обитания, в том числе в уничтожении объектов культурного наследия. Потому что никому из чиновников сохранять культурное наследие не нужно. Им нужно наоборот от него избавиться, потому что так можно будет положить себе в карман больше прибыли. А если отчуждаешь участок, к которому прилагается огромное количество обременений в виде объектов культурного наследия, эта прибыль становится либо мизерной, либо вообще ее не будет. А это тогда неинтересно.
– Тем не менее есть и обратные примеры, когда объектом культурного наследия признается совершенно типовое здание. Такие примеры есть в Волгограде, наверняка они есть и в целом по России.
– Что касается Волгограда, то мне здесь судить трудно, потому что я не видел самого здания. Но любое типовое здание, если оно принадлежит к ансамблю застройки и вписано в него, может быть объектом культурного наследия. Нарушать ансамбль только потому, что здания, входящие в него, не представляют культурного интереса – это глупо. Это первый момент. Второй – если на территории Волгограда такой объект один – то он безусловно объект наследия. При этом критерием не может быть только лишь какая-то уникальность, таковых критериев масса.
– Я так понимаю, что критерии объектов охраны располагаются не только на памятники архитектуры, но и археологии?
– Археологические памятники, в отличие от архитектурных, довольно неплохо защищены законом. Более того, новым законом, к которому есть много претензий, усилены меры по превентивным разведкам и поиску культурного наследия на территориях, подлежащих хозяйственному освоению.
В принципе требовать археологической разведки можно практически по любому участку. А далее наступает этап раскопок. Другой вопрос, что в результате археологических раскопок участок становится свободен для застройки.
Проще говоря: археологическая находка на территории участка, объекта археологического наследия, культурного слоя, могильника или каких-то архитектурных сооружений практически на 100 процентов не предполагает того, что это культурное наследие останется нетронутым. Археолог все это раскапывает, за счет застройщика, и только после этого застройщик может начать работы. Но есть и проблема. Если вопрос раскопок не всплывет на этапе обоснования инвестиций, то всплывает тогда, когда у него уже готов проект, когда он нашел деньги, и ему нужно срочно строить. А вот археолог срочно к работе приступить не может. Во-первых, должен быть сезон. Копать среди зимы глупо. Хотя сейчас сплошь и рядом ставят павильоны, нагнетают туда теплый воздух, и люди работают и среди зимы. Но это извращение, стоящее, к тому же, очень дорого. Поэтому застройщики об этом аспекте должны помнить всегда. И на всякий случай всегда обращаться в органы охраны памятников, к специалистам, чтобы понять, есть ли на их участке объекты наследия или нет.
Теперь вернемся к объектам культурного наследия. Как он будет выявлен? Раньше было просто – как только есть заключение историко-культурной экспертизы, так объект считается выявленным. Сейчас все по-другому. Никакой экспертизы не надо. Любой может написать в органы охраны письмо и заявить, что с его точки зрения этот объект может быть объектом наследия. С этого самого момента 90 дней объект вообще никто не может трогать, а орган охраны должен оценить предложение человека, провести по этому объекту исследование и принять решение – может ли он быть объектом культурного наследия или нет. Если ответ не устроит, то человек спокойно может обратиться в суд.
– Получается, что признание строения объектом культурного наследия может очень сильно затянуться?
– Я со своим опытом могу засудить любой орган охраны. Потому что никто никогда всех документов не учтет. А суд будет оценивать все факторы. И если чего-то не учли, то все идет по новой. Поэтому злоупотребления могут быть как со стороны заявителя, так и со стороны органа охраны. И именно региональный закон должен определить порядок проведения этих историко-культурных исследований, которые должен проводить орган охраны.
Еще один момент: все требования к выявленному объекту культурного наследия распространяются на собственника только с момента, когда он получит об этом уведомление. А если он этого уведомления не получил? Абсурд.
Я принимал участие в подготовке этого документа, там была нормальная стройная система. В итоге все оказалось разрушенным. И получилось, что собственник отвечает только с момента появления записки, что это выявленный объект, и в кадастр включаются только сведения об объектах, включенных в реестр. При этом требования к территориям объектов культурного наследия предъявляются только к тем, которые включены в кадастровый реестр. Но не к территориям вновь выявленных объектов. Получается, что на их землях можно строить. Это очень опасная тенденция, потому что в выявленных висит очень большое количество объектов, а у органов охраны нет денег даже на историко-культурную экспертизу.
