«От собаки до сороки»: как бывший депутат бросил всё и стал хоронить домашних животных

С 1 марта этого года владельцам официально запрещено хоронить домашних животных. Отныне тело питомца после его смерти перестает быть собственностью владельца и считается «биологическими отходами», которые он обязан должным образом уничтожить, а именно кремировать. Если о незаконном захоронении станет известно государственным службам, будет наложен штраф. Наши коллеги из 164.RU нашли недалеко от Саратова настоящее кладбище домашних животных и узнали, что за этим стоит.

Самостоятельно найти кладбище практически невозможно. Один из его владельцев Анатолий Сергеев встречает нас у знаковой точки между поселками Соколовый и Красный Октябрь и везет к могилкам пушистых питомцев. По дороге рассказывает, каких трудов стоило оформить землю под это дело. Сейчас всем заправляет его сын. Сам Анатолий Ильич живет в Аткарске Саратовской области и на кладбище появляется редко.

— Где-то 2,5 года потребовалось на оформление всех разрешений, — рассказывает он. — Разрешение на строительство крематория, на аукционную землю. Администрация Саратовского района выделила землю так, чтобы кладбище располагалось не менее 500 метров от населенного пункта и вдали от города, чтобы не было запаха от работы крематора. Также важно, чтобы рядом не было водоема и захоронения не размыло. Предварительно приезжали археологи, вели раскопки, вдруг местность имеет какую-либо ценность. При этом все согласования шли через Москву. По закону, если есть постройки за городом, надо согласовывать их с местными аэродромами. И хотя крематорий высотой всего три метра, пришлось запрашивать разрешение у трех аэропортов. Потом оформлять разрешение у санэпидемстанции. Только за санитарно-эпидемиологический паспорт порядка 100 тысяч рублей отдали.

Для того чтобы открыть кладбище домашних животных, по словам Анатолия Ильича, понадобилось оформить статус ИП. Но конские налоги не давали нормально работать, тем более что о новой услуге было мало кому известно. Поэтому перешли на самозанятость.

— И как, окупились за эти годы затраты? — спрашиваю.

— Думаю, да, — кивнул спутник.

Стоимость ритуальных услуг для животных начинается от 1500 рублей. Всё зависит от массы животного. Есть услуга индивидуальной кремации и вызова ветврача на дом. Он работает по договору, производит усыпление, потом рабочие забирают тело питомца и кремируют его. Заранее по договоренности можно привезти тело на кладбище самим.

— Кого хоронили?

— Кого только не хоронили: собак, кошек, кроликов, крыс, попугаев…

— А самое необычное животное?

— Которая как тигр… Забыл название… Фирма еще такая есть спортивной одежды.

— Пума?

— Да! Сороку еще привозили. Такая интересная была: вся разукрашенная синим, зеленым цветом, даже когти покрашены — хозяйка постаралась. Никогда такого не видел. Но телефон тогда у меня был кнопочный — не сфотографировал.

Анатолий Ильич знает, где нужно повернуть с трассы в сторону леса, и я вижу на ветках деревьев неприметную табличку «Ветритуал. Чтим память питомцев» с номерами телефонов.

— Необходимость такая давно возникла, — продолжает Сергеев. — Люди жаловались, что домашних животных негде цивилизованно хоронить. Во всех городах эта услуга есть: Самара, Казань, а в Саратове людям приходилось закон нарушать. Помните, в Энгельсе скандал был? Несанкционированное кладбище выявили (кладбище нашли в парке Тинь-Зинь. — Прим. ред.). Говорят, сейчас его нет — выровняли бульдозером.

Кладбище напоминает красивую полянку. По постройкам на ней не поймешь, что именно здесь дымят крематоры и люди часто плачут по усопшим любимцам. В вагончике, где хозяева ждут окончания процедуры, Анатолий Ильич оборудовал камин, чтобы согреваться зимой.

— У нас всё тепло, культурно. Землю выделили в аренду на 49 лет, здесь один гектар, — поясняет он.

Я замечаю на столе фотографии кошек: добродушного Рэдика и Дымочки. Анатолий Ильич говорит, что люди забрали прах питомцев и таблички для могилы не понадобились.

Мы идем по территории. Здесь есть столик с деревянными лавками под навесом: владельцы устраивают поминки. На заборе висит несколько переносок, их не забрали с собой после смерти животного. Анатолий Ильич говорит, их тоже сжигают, но не в крематоре, а в другом оборудованном месте. Часто люди привозят умерших питомцев в коробках.

В самом крематории стоят два аппарата для утилизации, рассчитанных на 100 килограммов. Внутри них огнеупорная кладка кирпичами. Температура горения в среднем 750 градусов по Цельсию. Анатолий Ильич прикладывает усилие, чтобы открыть крышку, это дается непросто.

— Один крематор новый купили, не запустили еще, — рассказывает хозяин. — Старый — новониколаевский, а второй ижевский. 270 тысяч рублей стоит.

Там же рядом с крематором я вижу груду одеял. Думаю, в них и были завернуты тела любимцев. Анатолий Ильич подтверждает.

Мы идем по поляне, и впереди открывается вид на маленькие могилки, от которых щемит сердце. Где-то висит собачий ошейник. На могилах у кошек миски с водой и кормом. Где-то лежат любимые плюшевые игрушки пушистых. И трогательные надписи: «Наша бусинка, прощай навсегда, ты в сердце навеки. Ты снись нам почаще, не иногда. Твои родные „человеки“».

— Люди приезжают, ухаживают за могилами, приносят цветы. Вон, смотрите, траву пропололи, землю вскопали. У некоторых животных памятники лучше, чем у людей.

Анатолий Ильич рассказывает, что многие забирают урны с прахом с собой.

— Кто-то в шифоньере хранит, кто-то в гараже. Кто-то говорит, что это была любимая кошка бабушки, матери, и прикапывает в могилу к ним. А кто-то отмечает, что у них с питомцами были любимые места для прогулок и они хотят развеять прах там.

Возвращаемся обратно. Щебечут птицы, светит солнце, дует ласковый ветер. Анатолий Ильич говорит, что в этих местах много земляники.

— Люди, пока ждут окончания кремации, гуляют, собирают, — комментирует он. — По времени, если кошка или маленькая собачка до пяти килограммов, это занимает 30–40 минут, большие собаки — 2–2,5 часа. Проводим видеосъемку, чтобы человек был уверен, что это прах именно его любимца.

На обратном пути в Саратов Анатолий Ильич вспоминает истории из практики.

— Многие плачут, целуют до последнего. Особенно женщины. В обмороки падают. Я привык уже, а раньше тоже переживал. Но человек ко всему привыкает. Помню случай был: привезли маленькую собачку, у которой еще челка глаза закрывает. Йоркширский терьер? В общем, пара, которая ее привезла, постоянно ругается. «Что ты радуешься?» — предъявляла женщина мужчине. Тот ушел курить. А она мне рассказывает, что любимая собачка спала с ними в постели посерединке. Муж всё спрашивал: «Ты кого больше любишь: меня или собаку?» А она мне: «Конечно, я собаку больше люблю, она со мной семь лет, а с ним мы только четыре года живем! И пусть не радуется, я еще такую же возьму!»

Анатолий Ильич — мужчина деятельный. В свое время был директором совхоза, депутатом муниципального собрания Аткарского района, главой администрации Приреченского МО Аткарского района. Дали даже звание заслуженного работника просвещения — за то, что в районе школу построил. Почетный охотник РФ.

— Раньше свое охотничье хозяйство было. Ко мне все приезжали в угодья, охотились на кабана. У меня там домик охотника, бассейн, сауна, бильярд — в 1998 году делал, люди тогда еще такого не видели. И Валерия отдыхала, группа «На-На», министры, губернаторы. Аяцков (Дмитрий Аяцков, губернатор Саратовской области с 1996 по 2005 год. — Прим. ред.) золотые часы «Столыпин» подарил за вклад в развитие региона.

Помимо угодий, был свой колбасный цех, пекарня, две мельницы. Анатолий Ильич вспоминает об этом с грустью: сейчас всего этого нет и в помине. Рядом с домом охотника возвели целую турбазу, все фирмы обанкротились. Времена пошли «не те».

— Когда всё это началось, я не спал ночами. Всё то, что возводил своими руками, стало ненужным — начали ровнять с землей. Я сначала пытался как-то помешать, да и народ меня поддерживал. Но пошел к врачу, почувствовал, что не справляюсь. Он мне совет дал: «Каждому отмерен свой срок. Но мы можем быстрее приблизить свой конец, если будем нести ношу не по силам. Это изматывает тебя и грозит плохим исходом». Я подумал и всё так и оставил. Кстати, я вам говорил, да, что земля под кладбище арендована на 49 лет? Жаль, что я уже столько не проживу».