«Страшнее всего ослепить тигра»: истории работников волгоградского цирка, которых никто не видит

Если волгоградцы заметят их невидимую глазу работу, детская сказка моментально потеряет свое очарование и превратится в быль. Накануне столетнего дня рождения Росгосцирка корреспонденты V1.RU начинают серию материалов о «китах», на которых держится каждое представление. Героями нашего первого материала стали осветители.

«Когда артисты мне что-то шепчут, я зову их сюда. Приходите», — улыбается Роман, запуская все механизмы. Несколько минут, и длинная комната заполняется бьющим по ушам треском.

— Сложного ничего тут нет, если знаешь, как и что работает, — уверен художник по свету Роман Мокин. — Как я попал в цирк? Лет десять назад у меня не было постоянной работы, и приятель позвал сюда. Я отработал одну программу осветителем — понравилось! А потом как-то и остался. Стал учиться и понимать, что пульт художника по свету — мольберт художника, который программируется под каждого конкретного специалиста. Если сюда сядет мой коллега, то, скорее всего, он переделает работу полностью.

Будто бы представляя свое резюме, Роман быстро раскрашивает зал яркими кругами и выпускает на манеж «солнечных зайчиков». Главное правило художника по свету ничуть не отличается от медицинского: «Не навреди».

— После прогона у меня начинается несколько бессонных ночей: я прописываю свет, а с утра стараюсь прийти с артистами к общему знаменателю, — делится профессиональными тонкостями Роман Мокин. — Вместе мы делаем коррективы, а следующей ночью я снова что-то поправляю. Всю свою программу, конечно же, мы выстраиваем под артистов. Ведь бывают моменты, когда свет мешает и им, и животным. У нас случались и внештатные ситуации. Если, например, дерутся хищники — а такое происходит нередко — я даю полный свет, чтобы дрессировщик смог их развести.

Общение с художником по свету — захватывающий серфинг с необычными сюрпризами. Стоит лишь поверить в то, что Роман — романтичный художник, с упоением рассказывающий о цветах для зимней сказки на манеже, как он тут же превращается в грамотного технаря. Как два разных образа так гармонично ужились в одном человеке — загадка не из простых.

— За десять лет техника, конечно, сильно поменялась. Оборудование обновляется очень часто, и порой мы даже не поспеваем за этим движением. Стараемся, чтобы все было современным. Игнорировать это просто нельзя, иначе работа не состоится, — уверен Роман. — На мой взгляд, художник по свету обязан совершенствоваться, иначе он перестанет быть творцом. Мои коллеги говорят, что цирк затягивает. Конечно, у меня бывали моменты, когда хотелось все бросить и уйти. Но я эти мысли в себе глушил и думаю, что не зря. В целом цирк я больше люблю, чем ненавижу. Шутка! Конечно, люблю.

Все еще сомневаетесь в том, что работа художником по свету прокачает лучше тренажеров и добавит выносливости? Наверное лишь потому, что изматывающий марафон перед премьерой остается за закрытыми дверьми.

— Программу я оцениваю на прогоне. В премьерные дни — первые три-четыре представления — смотреть за работой артиста уже не приходится. Тут успеть бы свою сделать качественно. К середине гастрольного тура, да, уже смотришь и видишь каждую мелочь, каждый нюанс, — улыбается Роман Мокин. — Мои дети любят приходить на представления. А вот супруга, как любая женщина, не будет хорошо относиться к ночной работе. Но за годы привыкла — бывало, и приходила ко мне на работу, и вместе со мной занималась пропиской. Смирилась и как дама сердца идет со мной по этому пути. Не сворачивая.

Оксана Кравченко: «На этих эмоциях я живу целую неделю»

Ради выходных, которые пропитаны неподдельной детской радостью, бухгалтер Оксана Кравченко не побоялась сменить профессию и стать осветителем.

— Перед первым представлением я не спала две ночи, — вспоминает Оксана. — Было настолько волнительно — я вообще не знала, что и как будет. А сам цирк мне еще не снится. Любимая ведь работа. Меня так привлекает атмосфера праздника в выходные дни. Много детей, много радости. Этими эмоциями я заряжаюсь на всю неделю. Наверное, на этом месте я отдыхаю. Хотя когда пришла сюда со своей коллегой, сразу же услышала: «Тут будет очень сложно». А мы попробовали, и нам понравилось.

Уже давно подружившись с раскаленной цирковой пушкой, очаровательный осветитель, как в первый раз, волнуется перед каждой премьерой.

— На репетициях бывает тяжеловато: нужна четкость даже в мельчайших деталях. Если ты где-то сбился или посветил в глаза животным, можешь испортить весь номер: он или испугался, или отказался делать какой-то трюк, — рассказывает Оксана. — Светить в глаза канатоходцам и вовсе опасно. Работа на самом деле очень ответственная. На репетициях я, может быть, пару раз и попадала им в глаза. Но они ведь профессионалы, которые готовы к такому повороту событий. Поэтому просто предупреждают нас об опасности. Одна-две репетиции — и шпаргалки уже готовы. Кстати, саму программу я начинаю смотреть лишь на пятом-шестом представлении. Когда запомнила каждый момент, могу и насладиться зрелищем.

Александр Харитонов — еще один «хранитель» волгоградского цирка. За десять лет мужчина с золотыми руками поменял тут каждую лампочку и отремонтировал едва ли не все розетки.

— Десять лет назад я работал электромонтером, но попал под сокращение, — начинает свою историю техник по ремонту и обслуживанию электрооборудования Александр. — Мой товарищ из института позвал меня в цирк... Любовь с первого взгляда и на всю жизнь. Я делал тут все. Разве что в манеже ни разу не выступал. А так любую лампочку знаю, все розетки, всю технику. Во время репетиций по манежу каждый день гоняют и верблюдов, и быков, и лошадей. Знаете, какая пылища стоит? За месяц она настолько забивает всю технику мохрами, что мы должны обязательно почистить ее после прощания с труппой. В цирке я подрабатываю и осветителем. Эти пушки и нагреваются, и дуют в лицо. К концу программы мы сидим насквозь мокрыми. А еще когда в зале много зрителей, все запахи поднимаются к нам. Очень весело! Особенно когда тут витают ароматы колбасы.

В то время, как цирковые артисты часами «шлифуют» свои номера, Александр возвращает к жизни, казалось бы, уже давно почивший реквизит.

— Между программами у нас начинается рутина: проверяем лебедки и фонтаны артистов. Бывает, что они приезжают в город со сломанным оборудованием — мы с Романом ремонтируем. Он у нас мастер по микроэлектронике. А вот еще один случай из практики. Юбилей Победы в цирке отмечали специальной программой «Вечный огонь» от московского режиссера. Для этого мы восстановили систему, которая открывает и закрывает шторы. Она лет 30 стояла в простое. Долго ковырялись с ней, но все же вернули к жизни, — объясняет Александр. — На середине программы у нас ломается редуктор. А там парад Победы, выпускают голубей. Что делать? На последнем номере я бросаю пушку и бегу по галереям к этим механизмам, чтобы вытянуть все вручную!

Техник, назубок знающий всю «начинку» волгоградского цирка, уверенно ломает стереотип. В отличие от многих коллег, он не только смотрит программу, но и каждый раз с волнением поглядывает на бесстрашных канатоходцев или парящих под куполом гимнастов.

— Пока труппа гастролирует в Волгограде, я успеваю наизусть выучить всю их программу. Бывают такие опасные номера — под самым куполом он идет без страховки. Ты на него смотришь, а у самого сердце замирает. Знаю, что через три шага канатоходец сделает вид, будто он оступился. Весь зал, конечно, вздыхает: «Ах!» Но я-то понимаю, что это специально. А вдруг какая-то внештатная ситуация? Все равно переживаешь за них больше, чем за себя. Когда на манеж выходят хищники, мы сидим спокойно. У нас все равно тут отдельный выход имеется, — смеется сотрудник цирка. — Ближе к окончанию программы музыка уже въедается в каждую клеточку. Бывает, что просыпаюсь, а в голове клоунская мелодия. Ничего с этим не поделаешь — издержки профессии.

Прощаться с цирковым миром Александр Харитонов не собирается, даже несмотря на суровый график. «Это ведь для души», — добродушно улыбается мужчина.

— Чтобы получить самостоятельный допуск к работе, я собрал огромную стопку удостоверений. Самых разных — на высоту, на электробезопасность. И каждый год все это нужно подтверждать. Непросто все это, — уверен волгоградец. — Но пока я себя не вижу на другом месте. Смотрю на других ребят, с которыми я учился на одном потоке, и не представляю, что буду работать на другом месте. Моя работа — для души. Здесь себя чувствуешь нужным.