Под Волгоградом коллекционер и первооткрыватель строит в огороде монгольскую крепость

В селе Царев Ленинского района Волгоградской области почти 15 лет живёт открыватель самой северной в мире стоянки древнего человека и коллекционер бивней мамонтов Михаил Данцерэн. Переселившись на древние развалины столицы Золотой орды, он строит свою собственную крепость.

Как рассказал V1.ru Михаил Данцерэн, любовь к геологии, краеведению и истории у него появилась в далёком детстве.

— Мы жили в Улан-Баторе, и отец таскал меня за собой изучать кладбища динозавров. Я много читал о древних животных и после окончания школы решил поступить в Московский геолого-разведочный институт, — вспоминает Михаил Данцерэн. — В студенческие годы с однокурсниками мы много лазили по пещерам. Специально для изучения катакомб ездили в Крым. Часть учёбы я провёл на Колыме, где во время практики мыл золото.

Свой первый бивень мамонта Михаил Данцерэн нашёл в Магаданской области на месте, где обнаружили известного мамонтёнка Диму.

— По распределению после окончания вуза в 1982 году я оказался в Северной Якутии. Там работал инженером-проектировщиком на горно-обогатительном комбинате, — говорит исследователь. — Всё свободное время я бродил по тундре, искал останки бизонов и мамонтов. Там же стал пытаться вырезать из них различные фигурки для местной детворы.

Год своей жизни Михаил Данцерэн посвятил работе в оленеводческом посёлке.

— Там я до конца освоил навыки работы с костью. Моим основным занятием было изготовление сувениров из рогов и копыт. Так что я продолжатель дела великого комбинатора Остапа Бендера. У меня тоже была индивидуальная фирма «Рога и копыта», — говорит мастер. — Мой покойный тесть Борис Краснобаев был профессором исторического факультета МГУ. А ушедшая в мир иной жена имела учёную степень кандидата психологическим наук. Да и сам я немного «того».

Знакомство с научным сообществом и непреодолимая тяга Михаила Данцерэна к открытию всего нового помогли российским археологам сделать историческое открытие.

— Ещё в 1993 году в низовьях реки Яны я нашёл интересное изделие из носорожьего рога. С его помощью древние люди соединяли древко с наконечником копья, — поделился геолог. — Спустя восемь лет, когда в эти края собиралась археологическая экспедиция, я предложил показать им это место и привёл туда археологов. Во время исследования они нашли 350 различных изделий из костей древних животных. Потом оказалось, что древние люди жили здесь около 27,5 тысяч лет назад.

Благодарностью от Российской академии наук за помощь в открытии в низовьях реки Яны самой древней на севере Азии и самой северной в мире стоянки древнего человека Михаил Данцерэн гордится особо.

— После смерти тестя и супруги я берегу их большие библиотеки. Три года выдержал траур и в 2004 году подался в эти места. После операции на глаза я потерял возможность таскать тяжести и вспомнил о золотоордынских краях. Начал обследовать Астраханскую область, где сотрудничал с археологами, а потом переключился на Волгоград.

Выбор села Царев в качестве места для жизни и мастерской для многих может показаться странным.

— Когда увидел здесь ср*ч и помойку на древнем городище, захотелось как-то помочь. Купил хибару и поселился тут. И решил отстраивать всё по-новому.

В селе Михаил Данцерэн повстречал свою вторую супругу. Она работает в местной школе учителем русского языка.

— Когда я купил этот участок, здесь была натуральная помойка. Сейчас более менее его окультурил. Бутылки, содержание которых мы сами употребляем, надо как-то утилизировать, поэтому нашёл им применение при строительстве своей крепости. Так делают в Чехии и Германии.

Геолог и исследователь тащит к себе во двор камни и засохшие деревья.

— Натаскал кучу камней, которые выкопал и притащил с ближайшей округи. Собираюсь сделать душ — «Башню омовения», вместо тех убогих сооружений, что стоят сейчас. Вместо синей бочки будет башня из камней. В планах на этот год сделать ворота в буддийском стиле, — рассказал строитель крепости. — Районная и поселковая администрация пытаются таскать сюда всевозможных личностей и показать, что в селе всё якобы хорошо. На фоне де**ма, которое здесь было, я вроде бы хоть что-то сделал.

Михаил Данцерэн уживается и с соседствующими верующими христианами и уголовниками-рецидивистами.

— Соседи справа после пережитого инсульта и инфаркта стали страстно верующими людьми и резко ушли в церковь. Чуть дальше живёт протоиерей. В отличие от них, «Золотая орда» была полиэтническим и веротерпимым государством, и на границе наших участков я решил сделать ворота в буддийском стиле. Проём выточу в специфическом калмыцком стиле, чтобы им было веселее ходить по своим дворам, — рассказал о планах художник. — Хозяин соседнего участка — одноклассник моей жены. Он три раза сидел. По пьяни зарубил топором жену на глазах малолетних детей. Отсидел восемь лет и вернулся. Так что справа церковники, слева бывшие зеки. Всё весело.

В своей крепости все дорожки Михаил Данцерэн делает из настоящих, татаро-монгольских кирпичей 13 века.

— У волгоградских археологов и ОНПЦ я получил разрешение на сбор за пределами городища золотоордынских кирпичей. И по-тихоньку подтаскиваю их. Беру камни и с развалин старых домов. Окультуриваю, опиливаю и делаю специфическую брусчатку. Такой брусчатки нет ни у кого на белом свете. Кирпичам около 700 лет. На них видны борозды, это следы пальцев рабов. Цемента в те времена не было. Камни скреплялись гашёной известью.

В Цареве Михаилу Данцерэну всё нравится.

— В отличие от большинства местных жителей, мечтающих удрать из деревни, я наоборот бросил Москву и живу здесь. Плохо это или хорошо, я не знаю. Тут вышел из дома и потратил на путь до станка всего минуту. А в столице надо ехать на дачу и тратить два часа, чтобы добраться до своего рабочего места, — говорит мастер. — Многие местные пьяницы обвиняют меня в том, что я хочу возродить здесь «Золотую Орду». Но это дикость. Хочется сделать что-то наподобие небольшого музейчика и изменить сознание людей.

С представителями власти у Михаила Данцерена отношения складываются неоднозначно.

— С местным главой администрации нашёл общий язык, а с прежним много воевал. Он хотел получить звание персонального пенсионера. Человек, который три срока отсидел главой местной администрации. И, на мой взгляд, ничего не делал, а только всё разрушал. Разрушил каланчу и пожарку конца XIX — начала XX века. Построил на их месте коттеджи. Несколько бригад местных жителей с молотками разрушали старинные дома. А потом кирпич кололи и засыпали им колдобины на дорогах. Сколько денег он отмыл, я не знаю. Его дети обитают в Москве, а дитяткам тоже надо кормиться и жить в уютных квартирах. За счёт дорог и царевских ремонтных работ, скорее всего, он своих детей и обеспечил машинами и квартирами.

Михаил Данцерэн собрал коллекцию старинных ёлочных игрушек.

— Волгоградскому областному музею я привёз в начале декабря часть своей коллекции ёлочных игрушек 40–50-х годов. Там очень интересные птички из ГДР. Коллекций много, но почти всё я увёз в Москву.

У коллекционера не сложились отношения с комитетом культуры администрации региона.

— Предыдущие труженики культуры Виктор Гепфнер и бывшая при нём Селиванова всячески пытались отобрать у меня мои коллекции. А куда бы они пошли, я не знаю. Чиновники утверждали, что всё, что находится на территории Волгоградской области, имеет непосредственное отношение к истории и культуре Волгоградской области. Но как, на мой тупой взгляд, якутские мамонты могут иметь отношение к Волгограду? К Якутии они имеют отношение, а к Волгоградской области — нет. С окаменевшими костями динозавров из Монголии тоже самое. Всё это они хотели отобрать и конфисковать у меня. Поэтому свои коллекции я отвёз обратно в Москву.

Свои творения Михаил Данцерэн создаёт во дворе дома.

— Здесь вырезал комплекты шахмат для гроссмейстера Анатолия Карпова. В кабинете главы администрации села стоят фигуры монгольских воинов. В школе в краеведческом кабинете экспозиция на треть состоит из моих экспонатов. Надо же где-то выставляться. Совсем недавно закончил чукотский боевой доспех из кости. Подобные буду делать для якутского и нижнекалымского музеев.

Художник надеется, что его крепость будет пользоваться популярностью туристов.

— Когда строил, не учёл, что у взрослых людей по пьяни возникает желание сфотографироваться рядом с крепостными зубцами. Залезть на крышу и похвастаться потом своей физиономией в интернете. Снесу сарай и дам возможность излиться этим прекрасным чувствам. Построю башню и на крыше сделаю террасу. Боковые стены сделаю высокими с узким спектром обзора, чтобы гости видели только крепость. Не хочу, чтобы они рассматривали соседские территории, на которых люди с трудом могут прокормить и себя и своих непутёвых детей и внуков.

Михаил Данцерен безуспешно пытается вызвать у сельчан тягу к прекрасному.

— Многие заканчивают пять-шесть классов. Не все умеют писать. У проезжающих туристов большой интерес к истории. А у местных его нет. Им как бы найти денег на стакан и на бутылку. Те, кто умнее или активнее, уезжают. На фоне местного полупьяного болота стараюсь что-то делать. Изготавливаю сувениры царевского розлива. Кружки, посвящённые битве при Ригнице, когда отряд монгольской армии разбил объединённое воинство французско-польско-германских рыцарей. Пытаюсь просветить село.

— Делаю тарелки, пытаюсь вбить им в голову что не было хана Берке. Кто-то просто исказил его имя, и оно вошло в историю. Был Бэрх-хан, в переводе с монгольского — трудный. На своих работах пишу истинное название города. Не было хана Тахты, который фигурирует в истории «Золотой Орды». Был Тох-тог — спокойный. И таких примеров много. Каждое монгольское имя переводится.

На вторую половину лета Михаил Данцерэн запланировал выставку костяных мамонтят в Якутске.

— Новый директор волгоградского областного музея забраковал мою коллекцию и предложил её распродать, когда я показал ему фотографии мамонтов. Сама коллекция спрятана в Москве. Продавать её не хочу. Мой бывший ученик, директор музея мамонтов пригласил меня в Якутск с выставкой, — делится планами мастер. — Летом хочу попасть в Монголию. Также разработали маршрут для экспедиции в Читинской области. Собираюсь проводить мастер-классы лепки из пластилина и кости.

Михаил Данцерэн не признаёт мобильных телефонов и не переносит табачного дыма. Дорогу к его дому знает каждый. Он надеется, что рядом с руинами столицы «Золотой Орды» Сарая-Берке у него во дворе вырастет маленький островок, хранящий наследие монгольской империи и его мастерства.