Волгоградская зона строгого режима: убийцы и грабители ремонтируют машины и собирают мебель

В исправительной колонии № 9 в Тракторозаводском районе Волгограда практически нет случайных людей. Большинство заключённых попали в места лишения свободы далеко не в первый раз, а вынесенные судами сроки за их преступления превышают у многих 15 лет. В колонии они занимаются ремонтом автомобилей, пошивом военной формы и медицинских халатов, делают мебель и готовят закрутки на зиму.

Колония строгого режима № 9 появилась на севере Волгограда в 1962 году. Она стоит на склоне оврага неподалёку от Алюминиевого завода. Оттуда заключённые могут видеть простирающееся поле на фоне многоэтажек Тракторозаводского и Краснооктябрьского районов города.

Пресс-служба УФСИН по Волгоградской области любезно разрешила пообщаться с заключёнными автомастерского цеха.

Закон защищает права осуждённых, и без их разрешения снимать лица преступников, находящихся в тюрьме за всевозможные страшные преступления, нельзя. Пообщаться с корреспондентами V1.ru согласился только Сергей Семикин, прослывший искусным автомехаником и мастером.

Пройти к административному корпусу колонии не составляет большого труда. Женщина-вахтёр в форме записывает данные паспорта и любезно желает хорошего дня. Проходишь через турникет, и открывается вид на два корпуса, больше похожих на здания военкоматов, с высаженными рядом елями. Зайти на территорию зоны гораздо сложнее.

Абсолютно все, невзирая на звания и регалии, проходят тщательную проверку. Все входящие оставляют на входе практически все вещи: сумки, ключи, телефон, документы. Разрешили оставить зажигалку и сигареты, но курить посетителям на территории колонии запрещено, да и во время необычной полуторачасовой прогулки такого желания ни разу не возникло.

Оставив всё, что было в карманах, в камере-хранилище, проходим долгий осмотр. Что привлекло внимание — в колонии работает очень много молодых девушек и женщин. Осматривают всего с головы до ног. Если у вас запищал нательный крест — вы снимаете его и сотрудник УФСИН повторно осматривает вас металлодетектором. То же самое происходит с джинсами и обувью. Только после этого открывается дверь на зону. Громкий её хлопок сзади заставляет нервничать — не будет ли проблем выйти отсюда?!

Открывается немного неожиданная картина — пустота. Никого нет. На каждого входящего смотрит красивый фонтан — ещё советских времён. Гранитный орёл давит когтями змею, ежедневно показывая уголовникам, что здесь они отбывают наказание.

Что-то сразу кажется странным, но сообразить сразу не получается, что именно. Пройдя сотню шагов в сторону огромных бетонных ангаров, напоминающих по конструкции и размерам разрушенные кошары бывших советских колхозов, понимаешь в чём дело.

На земле нет ни одной мусоринки, окурка, камня — ничего. Сплошь голая серая земля, где местами пробивается травка.

— В этой колонии уже давно сформировался свой контингент, — рассказали V1.ru сотрудники УФСИН. — Здесь по большей части отбывают второй и третьи сроки за особо тяжкие преступления. Со сроками меньше 15 лет сюда почти никто не попадает. Практически все 1200 заключённых — взрослые люди старше 40 лет. А молодых наркоманов, например, в колонию направляют с большой неохотой. Тут выстроены свои взаимоотношения между заключёнными, и мешать отпетых уголовников с нарушившими закон впервые гражданами нецелесообразно.

Каждый ангар длиной несколько сотен метров. По дороге встретились несколько человек в серых робах, приветливо и уважительно пожелав хорошего настроения сотрудникам колонии.

Наконец после 10 минутного пути подходим к нужной двери. Она ничем не отличается от десятка уже пройденных. Внутри — обычный автомобильный гараж и ремонтируемая машина. В углах куча инструментов, ключей, отвёрток. Несмотря на лежащие инструменты, отмечается необычная для обычного гаража чистота.

— Все заключённые должны работать. Государство тратится на расходы по их содержанию, и они должны нести трудовую повинность. В колонии несколько производств, — говорит мастер авторемонтного цеха Дмитрий Иванов. — В швейном цеху реализуется государственный заказ Минобороны и Минздрава. Там шьют форму военнослужащих, халаты и простыни для больниц. Сколачиваются ящики под снаряды.

Как и во многих колониях, на зоне делают всевозможную сувенирную продукцию.

— Из сувенирки производятся шахматы, казачья атрибутика, кортики и даже шашки, — говорит Дмитрий Иванов. — Также выпускаются стулья на металлокаркасе и функционирует цех сухой и жидкой химии. В двух реакторах производятся «Волна», «Люна» и «Тримакс».

Дмитрий организует работу восьми заключённых, работающих в авторемонтном цехе.

— Я мастер на участке по ремонту автотранспортных средств. Все осужденные, а их восемь человек, находятся на сдельной работе, — говорит сотрудник УФСИН. — Они получают зарплату в конце месяца. Работают по восемь часов в день. Их месячный заработок составляет примерно 15–17 тысяч рублей, всегда по-разному — в зависимости от выполненных работ.

Цены на услуги авторемонта находятся в открытом доступе и подкупают клиентов невысоким уровнем при высоком качестве.

Согласившийся на интервью автомеханик Сергей Семикин — со стороны здоровенный мужчина лет 50. Но в нём трудно разглядеть опасного преступника. Говорит грамотно, приятным голосом, но глаза во время общения постоянно бегают по сторонам.

— Мастер приносит распечатанные фотографии, оценивается приблизительная стоимость ремонта, уточняются необходимые детали для замены, — говорит заключённый Сергей Семикин. — Предлагаем как оригинальные, так и более дешёвые комплектующие, нуждающиеся в замене. Потом заказчик сам приобретает их и привозит в колонию. Существует прайс на услуги. Скрытые дефекты оцениваются уже на месте.

«Десятки» и «Приоры» на зону ремонтировать не везут.

— Только вчера доделал Mersedes c210 1998 года выпуска. Переделывал полностью салон, — говорит автомастер. — Помыли потолок, стойки, сиденья. Перетянули весь салон кожзамом. Ушло на это три недели. Владельцу машина, несмотря на большой возраст, дорога, вот он и решил качественно привести её в порядок.

Сергей Семикин работал авторемонтником на свободе.

— Сам я со Спартановки и всю жизнь этим занимаюсь. С первого дня в колонии не возникло вопроса, куда идти работать. Опять же и время летит быстро и руки ничего не забывают. Администрация видит работу. Люди идут и идут — значит, работа нравится. Клиенты отмечают качество и дешевизну работы. Я выйду и буду работать по профилю.

О преступлениях, за которые Сергей Семикин отбывает наказание, в УФСИН попросили не спрашивать. В открытых источниках указано, что он был осуждён в 2013 году по совокупности сразу за несколько особо тяжких преступлений: кража, грабёж, разбой, бандитизм и хранение огнестрельного оружия. Судя по решению суда, Сергей Семикин проведёт в общей сложности в колонии больше 15 лет за участие в преступлениях в составе организованной банды. Но он не теряет надежды на выход на волю.

— Здесь есть различные поощрения. Длительные свидания, посылки, отпуск. За хорошую работу выписываются благодарности, влияющие на это, — говорит Сергей Семикин. — Меня уже отпускали в один отпуск, сейчас вновь обратился с просьбой к руководству колонии дать ещё один.

Встречаются осуждённому преступнику и необычные заказы.

— Однажды к нам пригнали здоровенный пикап Ford, — делится впечатлениями автомобильный мастер. — Это одна из первых моделей Ford-F 250, меняли ему начинку. Он настолько здоровенный, что под ним практически мог встать в полный рост. Какой-то коллекционер из области привозил его.

Направляемся к выходу по другой дороге. Здесь удалось увидеть работу цеха деревообработки и производства мебели. Сотни человек в большом ангаре собирали стулья. Присмотревшись к одной партии новеньких красных, салатовых и других ярких стульев, пришёл к выводу, что собирался недавно купить абсолютно такой же набор в фирменном строительном магазине по цене в четыре раза дороже.

Напротив производства мебели стоят теплицы. В них выращивают на закрутку и последующую продажу огурцы и помидоры. Время выхода из колонии совпало с завершением обеда. Сотни заключённых расходились из столовой по производственным цехам. Все они образуют большое промышленное производство из отдельных «муравейников» трудящихся преступников.

Во многих телепрограммах из мест лишения свободы журналисты всегда делают акцент, что практически у всех грабителей, убийц и насильников страшные, «волчьи» глаза. Ожидания не подтвердились.

Мимо проходили десятки заключённых. Кто-то пытался шутить: «Кино снимаете?» или спрашивал: «А меня снимете, я детям привет передам?» Некоторые вели себя нагло, как будто бы их медвежью берлогу потревожили среди зимы дети. Но после вопроса о том, сколько ещё сидеть, у всех лица становились холодными и суровыми. В их взглядах не было жестокости или агрессии. В каждом отражалась сломленная воля, фатализм и обречённость. Взрослые мужики, совершившие множество злодеяний, живут с осознанием, что долгие годы своей жизни они будут жить бок о бок с такими же, как и они, преступниками.