Коммунистов и командиров рубили на куски: раскрытая тайна мирного агронома Сабинина

Попавший в застенки царицынского ГПУ преуспевающий агроном мелиоративной станции, передовик и выдающийся организатор, которого в разгар страды просили выпустить на поруки крестьяне нынешнего Светлоярского района Волгоградской области, оказался вовсе не тем, за кого себя выдавал. Под маской крепкого хозяйственника скрывался жестокий и безжалостный полевой командир, один из организаторов жуткой Житкурской резни, бывший советский депутат и белобандит Егор Сабинин. Рассказом о событиях, развернувшихся в 20-х годах прошлого века на территории Палласовского, Ленинского и Светлоярского районов, V1.RU продолжает цикл публикаций о последних отголосках в нашем регионе большой Гражданской войны, найденных в архивах волгоградским историком-краеведом Вячеславом Ященко.

Утром 6 августа 1926 года у здания управления Тингутинской опытно-мелиоративной станции собралась толпа возмущенных крестьян. Люди пытались взломать запертую дверь, топали ногами и матерно оскорбляли заведующего станцией Егора Сабинина.

— Воду давай! — громче всех кричал председатель Цацынского волостного кресткома Иванов.

— Воду! Воду! — вторили ему женские и мужские голоса.

Навстречу толпе вышел сам 40-летний Егор Сабинин, пробуравив наиболее ярых крикунов пронзительным взглядом. Возгласы сразу смолкли. Расталкивая односельчан локтями, к Сабинину протиснулся член кресткома Иванов. Он вынул из планшета помятую бумагу и стал махать ею перед лицом Егора Романовича.

— Бедняцкие семьи, шестьдесят человек — вдовы, сироты, инвалиды-красноармейцы — заключили с вами договор об отпуске воды для полива арендованных ими земель, — кричал, размахивая бумагой, Иванов. — Люди посадили картофель, а вы воду не даете. Каждый день за вами ходим, уговариваем. А воды нет, как нет!

— Не я с вами этот договор заключал, а агроном Преображенский. И сделал он это до моего назначения. Договор он составил неправомерно. За такую цену воду мы давать вам не можем, а пересматривать договор вы не хотите. Не обессудьте. Я не могу транжирить государственную воду за бесценок, — отрезал Сабинин и, не обращая внимания на оскорбления крестьян, открыл дверь и скрылся в недрах своего кабинета.

— Ну, не хочешь по-хорошему, будем с тобой по-плохому, — зло прокричал ему в спину член кресткома. В тот же день в Сталинградское губернское земельное управление была отправлена жалоба.

— Заведующий Тингутинской опытно-мелиоративной станции Сабинин обостряет работу с арендаторами, в смысле отказа воды для полива картофеля, что вызывает недовольство среди граждан — бедняцких семей, посаженных на земле возле станции, — жаловался на агронома Иванов.

Губернское начальство спустило письмо «о ненормальностях» в гублесотдел, а оттуда бумага перекочевала в губернский отдел ГПУ. Там прочли жалобу и возрадовались: наконец агронома можно брать! Уже больше года Егор Сабинин находился под негласным надзором и теперь тайная слежка закончилась арестом.

В досье на Сабинина имелась подробная информация о его жизни. Родился он в 1885 году в селе Житкур Царёвского уезда Астраханской (с 1918 года Царицынской) губернии. До революции имел мать и двух братьев — Николая и Федора, был женат. В графе «партийная принадлежность» значилось: член партии социалистов-революционеров. Как агроном пользовался авторитетом и широкой поддержкой местного населения.

Архивные документы позволили выяснить некоторые дополнительные сведения из жизни Егора Сабинина. После окончания в 1907 году в Саратове Мариинского земледельческого училища он работал землемером в Астраханской и Саратовской губерниях. В 1910 году занял должность агронома Камышинского Земства Саратовской губернии. В 1915 году после смерти отца переехал к матери в родное село Житкур. Сейчас от Житкура остались только еле заметные над травой камни фундаментов домов и две могилы в степи — село переселили при создании полигона Капустин Яр, но к 20-м годам это было огромное и богатое село. В 1916 году он работал уездным кооператором Черноярского земства, затем агрономом Царевского Земства. В армии не служил.

В 1918 году Егор Сабинин стал исполнять обязанности Житкурского участкового агронома и привел в порядок государственное опытное хозяйство, которое пришло к тому времени «почти в полный упадок». Усилиями нового руководителя на кредитные средства уездного земельного управления были построены конюшня, сараи для техники, во дворе его матери был обустроен агрономический кабинет и квартира агронома.

Споря с волостным исполкомом и продкомом Егор Сабинин настаивал на закупке хлеба у населения по рыночной цене — 25 рублей за пуд. Местные же власти требовали закупать по твердой, установленной государством цене в 23 рубля за пуд. Обе стороны в оценках друг-друга не стеснялись. Исполкомовцы и продкомовцы обвиняли Сабинина в потворстве кулачеству. Он их — в буквоедстве и бюрократизме.

Отстаивая свою позицию Сабинин, которого летом 1918 года избрали председателем уездного съезда Советов в городе Цареве, утвердил через депутатов рыночную цену на хлеб. Вернувшись в Житкур, он убедил правление местного кредитного товарищества приступить к закупке у населения по 25 рублей. Вскоре в кредитном обществе закончились деньги. Тогда Егор Сабинин отправился в Астрахань к губпродкомиссару Шведову и предложил забрать хлеб и профинансировать новые закупки. Шведов пригрозил Сабинину уголовным преследованием за спекуляцию. Тогда агроном отправился с обозом закупленного хлеба в Царицын и там, 16 октября 1918 года, его арестовали, обвинив в злоупотреблениях. Арестовали как заложника и его брата Николая. Три месяца они провели в Царевской тюрьме и 19 января 1919 года их амнистировали. Кстати, по этому делу и Егор, и Николай Сабинины были реабилитированы только в 1994 году.

В январе 1919 года после освобождения Сабинина из-под стражи уездное земельное управление вновь назначило его на должность участкового агронома. Но ограничиваться одним растениеводством Егор Романович не стал. Параллельно он начал активно сотрудничать с командирами антибольшевистских повстанческих отрядов. По словам председателя волисполкома Житкура Семена Мисюрина, Сабинин, «имея сведения об обороне Советской властью села Житкур, передавал обо всем бандам, а затем возвращался в село Житкур, как советский агроном».

Уже к концу зимы Егор Сабинин чётко для себя решил, на чьей он стороне. Вместе с братьями — руководителем сельского прокатного стана, бывшим офицером Николаем и обывателем Федором он ушел к соленому озеру Булухта. Именно там донской казак-диверсант Григорий Носаев формировал свою мощную повстанческую группировку, объединяя партизанские отряды житкурских семейных кланов Солохиных, Гребенниковых и Дуюновых. С осени 1918 года эти банды начали устраивать жестокие расправы над командированными в степные хутора советскими работниками, жестоко их убивая и заполняя трупами степные колодцы. Политическим руководителем восстания степных партизан из Приэльтонья — «политкомом банд» стал Егор Сабинин.

5 марта 1919 года объединенная партизанская группировка Носаева-Сабинина численностью до 300 человек совершила захват Житкура. Сломив ожесточенное сопротивление красных, повстанцы в белых нарукавных повязках начали массовые аресты коммунистов и советских работников. Только 16 житкурских коммунистов сумели прорваться через две цепи повстанцев и уйти в Капустин Яр и на станцию Сайхин. Одним из тех, кто избежал расправы, стал и председатель волисполкома Семен Мисюрин, полураздетым и еле живым добравшийся за подмогой через заснеженную степь.

На площади Житкура прошли жестокие пытки и казни 66 захваченных коммунистов и сочувствующих им селян. Зверствовали бандиты и над семьями казненных коммунистов — женщин, стариков и детей избивали, грабили и массово насиловали. В эти же дни в степи был захвачен в плен отряд военного комиссара Владимировской волости Шубина. Красноармейцы выдали бандитам комиссара и пятерых партийных сослуживцев, которых тут же зарубили.

Егор Сабинин был избран восставшими старшиной и комендантом Житкура — «никто из граждан без его разрешения выходить в степь не мог». Его брат Николай возглавил эскадрон степных партизан. Брат Федор был командиром взвода. Все трое, по свидетельствам Мисюрина, участвовали в расправах над коммунистами, а Егор Сабинин выносил смертные приговоры. И это был не просто расстрел. С коммунистов заживо срезали кожу, рубили на куски и кололи штыками, стремясь максимально продлить мучения. Потом эти жуткие события двух дней в степном селе получили максимально ёмкое название — Житкурская резня.

Выступал Сабинин с трибуны и сразу после торжественного молебна, проведенного в честь массовой казни коммунистов. Он говорил, что все хутора и села Заволжья восстали против большевизма, что Житкур — последний оплот коммунизма — взят партизанами. На вопрос крестьян, где взять оружие, агроном ответил — беритесь за вилы и топоры, а оружие мы потом у красных отберем. В конце речи из его уст прозвучали лозунги: «Да здравствует Учредительное собрание», «Долой красные тряпки».

Спустя неделю красные отряды выбили степных партизан из Житкура. Во время артиллерийского обстрела села Сабинин пытался организовать оборону — «не щадя своих сил призывал к порядку и успокаивал тем, что наши закаленные бойцы-партизаны сейчас же разгонят красных тряпок». Первым Житкур покинул отряд Носаева — ушел на север Ленинского уезда. Сабинин со своим отрядом бежал на юг Николаевского. Позже, объединившись, они переместились в казахскую степь, где в составе Первого Царевского партизанского полка вступили в Уральскую отдельную армию Владимира Толстова.

Год спустя, после разгрома армии Толстова, в первой половине февраля 1920 года, крупный отряд Носаева-Сабинина возвратился в Царицынско-Астраханское Заволжье. В обозе были два трехдюймовых орудия и семь пулеметов. Штаб, начальником которого был Егор Сабинин, расположился в хуторе Кольченко. Этот хутор, ставший последним приютом для повстанцев, просуществовал до 1964 года, и при создании полигона Капустин Яр всех его жителей переселили в хутор Пограничный Палласовского района.

Крепкие морозы и болезни деморализовали отряд. Со всех сторон против носаевцев действовали военные гарнизоны из Житкура, Джаныбека и Кайсацкой. В итоге хутор Кольченко был атакован, повстанцы разбиты, а их штаб уничтожен.

Брат агронома Сабинина, Николай, попал в плен и позже, 20 октября 1920 года, был расстрелян по приговору Царицынского ревтрибунала. Федор Сабинин сумел скрыться. Больной тифом Егор Сабинин в беспамятстве был взят в плен и отправлен в концлагерь для военнопленных под Астраханью.

В концлагере Егор Сабинин пробыл недолго. Три месяца спустя он уже был направлен на службу в инженерно-железнодорожный батальон, а в мае 1920 года откомандирован в распоряжение Астраханского губернского земельного управления. С этого времени Сабинин поочередно занимал должности: Енотаевского уездного агронома, заведующего Харабалинским опытным полем, которое Сабинин организовал 1 февраля 1921 года, управляющего опытно-мелиоративным совхозом (1923 год), губспециалистом по луговодству (1924 год). Пять лет спустя, в июле 1925 года, Егор Сабинин вступил в обязанности заведующего Тингутинской опытно-мелиоративной станцией.

Станцию он принял в ужасающем состоянии. С 1923 года хозяйство было практически разрушено «по причине опытных расхищений завхоза Льва Макаровича Кузьменко» и халатности инженера Дувакина, допускавшего «бесплановость работы» и спровоцировавшего невыплатой зарплат конфликт в рабочем коллективе. Оба деятеля были преданы суду. Пришедший на должность заведующего Иван Мастеров был скоро уволен за «невнимание, слабохарактерность и отсутствие административной жилки». Вступив в должность заведующего, бывший начштаба носаевской повстанческой группировки твердой рукой и безжалостной волей навел на Тингутинской опытно-мелиоративной станции идеальный порядок. Но в спину ему уже дышало ГПУ, опознавшее в преуспевающем агрономе бывшего белобандита и одного из организаторов Житкурской резни.

20 августа 1926 года он был арестован. Егору Сабинину было предъявлено обвинение в участии в банде Носаева и зверствах в селе Житкур.

Примечательно, что сотрудники Тингутинской станции в сентябре направили в следственные органы ходатайство с просьбой изменить Сабинину меру пресечения и отпустить его на поруки, так как арест начальника пришелся на «разгар сельхозработ станции по реализации урожая 1926 года и начало сева озимых хлебов и кормовых трав». Мелиораторам позарез было необходимо присутствие Сабинина на рабочем месте. Но в просьбе сотрудников станции было отказано. В ноябре агронома поместили в исправтруддом Ленинска Сталинградской губернии. Во время допросов он утверждал, что был мобилизован в партизанский отряд силой и никаких преступлений не совершал, а наоборот, даже спасал от расправы коммунистов — агронома Соколотского, совработника Богатырева и жену одного из партийцев.

23 мая 1927 года в суде Ленинска был зачитан приговор выездной сессии Сталинградского губернского суда. Егор Сабинин был признан виновным в предъявленных обвинениях. Прозвучал приговор — «подвергнуть его высшей мере социальной защиты, т. е. расстрелять». Но, учитывая то, что Сабинин совершил преступления восемь лет назад «и за этот период времени ничем плохим замечен не был, работал все время в советских учреждениях», суд «нашел возможным заменить высшую меру социальной защиты десятью годами лишения свободы со строгой изоляцией и содержанием под стражей в исправтруддоме с поражением гражданских прав на пять лет без конфискации имущества и выслать его из пределов Сталинградской губернии сроком на пять лет, запретив проживать в Самарской, Астраханской, Саратовской губерниях и в Северо-Кавказском крае». Дальнейшая судьба Егора Сабинина неизвестна.