«Это еще одна тайна озера Булухта»: под Волгоградом до сих пор не найден столетний клад бандита Еркина

Документы, обнаруженные историком Вячеславом Ященко в волгоградских архивах, могут пролить свет на разгадку тайны бандита Еркина из нынешнего Ленинского района Волгоградской области. Клад, зарытый разбойником в заволжских степях Царицынской губернии сто лет назад, вполне возможно, всё еще ждет терпеливых археологов или удачливых кладоискателей.

Семейный бандитский подряд

В многочисленной семье Еркиных, обитавшей как на станции Кайсацкая (современный Палласовский район), так и в селе Заплавном (современный Ленинский район), видимо, было много Иванов. Более-менее полная информация имеется только об одном — Иване Исаевиче Еркине.

В 1919 году он добровольно вступил в заволжский партизанский отряд есаула Носаева. Участвовал в боях против Красной армии во время восстания степных партизан с конца 1918 по март 1919 года. После разгрома отряда Иван Исаевич бежал за пределы Царицынской губернии и… устроился в милицию города Майкопа, где дослужился до должности старшего милиционера, а затем был зачислен в конный резерв станицы Хоперской нынешнего Краснодарского края.

В марте 1922 года Иван был демобилизован. Вернувшись на родину, он попал в крепкие объятья своей многочисленной семьи, превратившейся за три года советской власти в один из главных кланов степной мафии. Буквально через месяц после своего приезда он с братом Александром по кличке Астрахань совершает ряд дерзких преступлений на станции Джанибек, убивая советских работников. Затем бывший милиционер с братом вступают в банду своего дяди Ивана Мироновича — известного в Заволжье беспредельщика. В мае Иван Исаевич отпочковывается от дяди и уже самостоятельно выводит свою банду «на большую дорогу». В составе банды уже два его брата — Александр и Михаил.

Еркинцы не писали воззваний, не имели знамен, не пытались мобилизовать население на священную борьбу с комиссарами. В палитре повстанческого «зеленого» движения они представляли уголовно-садистические оттенки. Впрочем, преступная карьера второй «еркинской волны» продлилась недолго. В июле 1922 года многие члены клана либо погибли, либо оказались в концлагерях.

С осени 1918 года по 1922 год советской власти в сельских районах Николаевского и Ленинского уездов не было. Один из советских работников так описывал ситуацию.

— Большинство населения, населяющее степь, особенно восточной и прилегающих к Ленинскому уезду окраинах уезда, относится с презрением и ненавистью к советской власти, — описывал сложившуюся летом 1920 года ситуацию один из советских работников, — о чем свидетельствуют факты: набеги дезертирских банд на совхозы и хутора беднейшего крестьянства, сопровождаемые грабежами и насилием, укрывательство дезертиров <…> хлеба и т. п. Оказываемая материальная поддержка со стороны кулацкого элемента дезертирам, уголовные преступление, воровство, грабежи <…> и варка самогона процветают без наказания и не прекращаются. Найти какой-либо способ борьбы в этих случаях почти невозможно.

В таких условиях семья Еркиных крепла, обрастая новыми уголовными кадрами и чужим имуществом. Наибольшую активность она проявила весной и летом 1921 года. В апреле в составе объединенной группы есаула Носаева и бывшего комбрига Первой конармии Колесова еркинцы совершили дерзкие нападения на Быково и Кайсацкую. Позже объединенная группировка начинает скапливаться вокруг Ленинска. Впрочем, планам его захвата не суждено было сбыться.

Неожиданно партизаны уходят в казахские степи. В октябре 1921 года основные силы заволжских бандитов были сосредоточены в составе «Первой атаманской дивизии восставших войск — Воля народа». Вступили в нее и отряды клана Еркиных. Бандформирования действовали в Новоузенском и Пугачевском уездах (современная Саратовская область). Но в начале 1922 года степные налетчики, изможденные бесконечным преследованием чекистами, голодом и холодом, начинают сдаваться представителям местных властей. Клан Еркиных отказался сложить оружие. У них не было ни малейшего шанса получить помилование.

Охота за еркинской бандой велась всю весну 1922 года, причем чекисты не стеснялись привлекать к этому сдавшихся членов преступных группировок.

Первую попытку уничтожить еркинцев сделали в конце апреля пятеро бывших степных партизан. Ранее они добровольно уничтожили «кучку бандитов-воров», главарями которых были Коновалов и Черненко. Чекисты решили, «не рассекретив группу, пустить ее на бандита Еркина». Но планы разрушил отряд красных киргизов, принявший секретную группу за степных разбойников. Агентов пришлось отозвать с задания и «отблагодарить за подвиг».

Впрочем, вскоре чекистам удалось ликвидировать лидера клана Еркиных — Ивана Мироновича. 27 мая перешедшие на сторону советов братья Хуртины, Заикин и Синельников уничтожили свою банду вместе с главарем. Имущество отряда — 8 коров и быков, 16 овец, коз, ягнят, 2 верблюдов, 15 лошадей, 8 седел, 10 винтовок, один наган и 400 патронов — было передано властям. «За предприимчивость» 3 июня агентам была объявлена благодарность от имени Управления уполномоченного ГПУ Николаевского уезда. Впрочем, захватить всё имущество дяди братьев Еркиных так и не удалось. Наиболее ценные сокровища степного разбойника были спрятаны в тайном месте.

То, что «золото-бриллианты» имелись у степных партизан, не вызывает никакого сомнения. Бандиты отбирали продовольствие и угоняли скот в совхозах и коммунах, единых потребительских обществах и учреждениях Американской администрации помощи. Грабили хохлов и татар, не трогая «своих» — хуторских кулаков.

Далее скот и хлеб поступали на нелегальные «продовольственные биржи», расположенные вблизи уездных городов. Здесь партизан встречали перекупщики, которые обменивали продукты на драгоценности и золото. У каждого командира имелись свои тайники с ценностями, надежно спрятанными как от реквизиций, так и от других бандитов. Были они и у Еркиных.

Но сейчас искать клады братьев не имеет смысла. Как минимум двое из них, скорее всего, сумели их забрать: Александр Астрахань сумел скрыться от преследований, а Михаил, отсидев в концлагере 8 лет, был освобожден в 1931 году. А вот клад их дяди Ивана Мироновича, скорее всего, всё еще хранится в сокровенном месте.

Известно, что в начале 1922 года Иван Миронович рассорился со своими племянниками. Он стал подозрительным и нервным. К седлу его лошади были приторочены две кожаные походные сумки, с которыми он никогда не расставался. По заверениям его подельников, сдавшихся властям, эти сумки были наполнены золотыми украшениями, серебряной посудой и церковной утварью. Кореш Ивана Мироновича Василий Синельников сообщал чекистам интересную информацию. За месяц до убийства Ивана Мироновича его отряд расположился в хуторе Пирожков, расположенном в 70 км северо-восточнее села Рахинки. Поздно вечером Иван Миронович оседлал свою лошадь и уехал к любовнице в соседний хутор Белугин. Вернулся он рано утром на взмыленной лошади, в мокрой одежде и, как заметил зоркий глаз его подельника, «налегке» — без походных сумок.

Существует как минимум три версии дальнейшей судьбы клада бандита Еркина.

Версия первая. Иван Миронович оставил сокровища у своей возлюбленной. В случае если она или ее родственники сумели пережить репрессии, клада давно не существует. Если во время карательных экспедиций взрослые хуторяне были расстреляны, то клад может находиться под пепелищем построек. Известно, что хутор был сожжен летом 1922 года и на его месте больше ничего не появилось.

Версия вторая. Еркин не заезжал к любовнице. Сумки с драгоценностями спрятал в одном из степных колодцев. Тогда становится понятно, почему его одежда была мокрой. Судя по тому, что лошадь была взмылена после галопа, а одежда не успела просохнуть к моменту его возвращения в отряд, скорее всего, колодец располагался в секторе радиусом не более 20 километров от хутора Пирожков.

Третье предположение. Еркин направился к озеру Булухта (Горько-Соленое), которое находилось недалеко от места ночлега партизанского отряда. Вероятно, Еркин переправился на лошади на остров и там зарыл свой клад. Это объясняет, почему Иван Миронович вернулся в лагерь в мокрой одежде, а его лошадь была покрыта солью.

Впрочем, спрятанные в окрестностях Булухты сокровища бандита и душегуба Еркина далеко не одни. В то суровое время в Заволжских степях Царицынской губернии разгуливало не менее десятка крупных и около 30 мелких банд, стремившихся заполучить в свои руки ценности жертв. Наверняка в засыпанных 100 лет назад колодцах или в фундаментах сожженных дотла степных хуторов еще остались забытые разбойничьи схроны.