Исповедь фармацевта: «По телеку говорят про борьбу с наркотиками, а ты продаешь барыге сырье»

В прошлом я — фармацевт. Эта профессия не сходится с моими жизненными принципами, и я уволился. За время работы лично убедился: аптека — это бизнес, процветающий на страданиях людей. Вдохновленные выпускники медколледжей приходят сюда, чтобы помогать, но в итоге вынуждены обманывать и без слов смотреть, как умирают люди.

Наверно, каждому в аптеке пытались втюхать что-то дорогое или ненужное. Фармацевт в белом халате в большинстве случаев не помощник, и даже враг. Его взяли на работу, чтобы он делал деньги. В некоторых случаях специалисты не только поступаются своими правилами морали, но и нарушают закон. Мне не приходилось, но коллеги рассказывали.

Аптеки — это бизнес. Ты как наемный работник постоянно становишься жертвой каких-то штрафов за нереализованные в срок товары. Придумать штраф очень просто, если оклад у тебя крошечный, а остальное — премия.

Есть требования на количество товаров в чеке и на общую сумму. Есть задача продать товары средней и верхней ценовой категории. Поэтому-то иногда продавцы долго не могут признаться, что в наличии есть дешевые лекарства.

При этом к тебе приходят за помощью. Смотришь иногда в рецепт, все ясно: врач выписал что-то стандартное или по каким-то соображениям дорогое, и в этом случае даже неэффективное. Пытаешься это объяснить, но люди доверяют доктору и мечтают поправиться. В итоге я понял, что некоторые будут покупать, что им назначили, даже если самочувствие ухудшается.

Лекарства, которые без рецепта давать не должны, приобрести проще простого. Приличная часть ассортимента — «рецептурка». Если не продавать ее, о каких планах продаж тогда можно говорить? Антибиотики, кардиопрепараты, снотворное и тому подобное, — все это реализуется с закрытыми глазами. До того, как ввели предметно-количественный учет, активно продавали препараты, которые были интересны наркоманам.

Кстати, наркоманы и пенсионеры одинаково на меня злились, если я не продавал им что-то без рецепта. В аптеку, конечно, приходят и обычные люди. Но для одних — это лавка препаратов, чтобы упороться. Для других — что-то вроде винного, где можно купить «Боярышник» или «Муравьиный спирт». К зависимым можно отнести и приличных на вид стариков, которые не могут жить без конкретных лекарств. Приходили одни и те же. И я видел, как ухудшалось их состояние.

Когда я работал, популярным товаром были обычные глазные капли. Их используют в офтальмологии, чтобы зрачок расширился, и врачу было удобнее осматривать пациента. Но наркоманы вводят их внутривенно. Капли продавались по рецепту. Я как-то отказался продавать их беременной девушке. Она в истерике выбежала на улицу, видимо, нашла дозу в соседней аптеке. Через полчаса снова зашла к нам, выглядела ужасно — по руке текла кровь, много крови. Наверно, она второпях выдернула шприц.

В итоге девушку увезли на скорой. Спустя какое-то время она снова приходила, уже на смене моих коллег, но потом пропала. Думаю, можно догадаться, что с ней произошло.

В аптеке регулярно молодые парни брали ингредиенты для готовки курительных смесей — это, кстати, обычные препараты, для которых рецепт не нужен. Видимо, готовили товар. А я, обо всем догадываясь, чувствовал себя поставщиком сырья, которое продается свободно и без рецепта. А что работодатели? Иногда стоимость этих товаров для будущего наркотика они специально завышали, потому что... был спрос! То есть по телеку говорили, что идет борьба с преступным сбытом, а ты сам законно продаешь барыге сырье.

Если бы контрольно-надзорные органы устроили проверку, то легко узнали, какие лекарства и в каких объемах были проданы. И, кстати, такие проверки были. Контрольные закупки, статистики. Создавалось впечатление, что работа идёт. Но, видимо, всё это — пыль в глаза. Пока контроль или запрет на конкретные товары только планировалось вводить, аптеки жадно реализовывали популярные в конкретных кругах товары. Думаю, наварились нехило, и народу умерло немало. А нормальные посетители не могли купить себе эти капли по рецепту, — их просто не было. Такая же история была с одним противоэпилептическим средством. Его скупали зависимые, у которых не было денег на героин.

Думаю, руководителям компаний было плевать, кто к ним приходит и в каких объемах что покупает. В потоковом наркобизнесе аптека занимала ключевое место.

Фарминдустрия поддерживает преступный бизнес и пользуется доверием простых людей. У некоторых покупателей на лице было написано: «Все очень плохо». А фармацевт вынужден продать им препараты, которые их не вылечат, которые будут иллюзорно облегчать самочувствие или станут их разрешенным наркотиком, чтобы содрать с человека побольше денег. Препараты иногда приходили в аптеку за копейки, но итоговая цена была другой.

Что в итоге? Я понял, что учился делать одно, а требуется от меня как от работника — совсем другое. Мне надоело врать людям и я уволился. Конечно, среди аптекарей есть нормальные, но большая часть ищет себе оправдание. А кому-то просто всё равно. Они приходили на работу, как в магазин, не парясь, что и кому продают.

Мне просто обидно за всех, кто считал и до сих пор считает, что фармацевтика — это их призвание. Они правда хотят помогать людям. У кого-то папа был аптекарем, дедушка. И они не уйдут оттуда. Они мечтали, что будут заниматься чем-то действительно важным. Или ребята, которые приехали из глубинки и стали студентами по направлению фармкомпаний, — назад для них дороги нет, придется работать. Люди остаются, потому что привыкают, надо кормить семью и выжить самому: «А что там с жизнью другого, должен ли я думать про всех? Я ведь просто продаю».