«Мы готовим к массовому поступлению раненых»: профессор — о пути от военной медицины к медицине катастроф

Алена Доника сегодня — профессор кафедры медицины катастроф ВолгГМУ, кандидат медицинских наук и доктор социологических наук, является автором многочисленных научных работ. Много лет она преподает студентам азы военной медицины, а в ее шкафу до сих пор висит форма с погонами.

— Кажется, что было в другой жизни, но часто вспоминается. Ностальгия и большое уважение к военным медикам, — говорит профессор.

Алена Доника — подполковник медицинской службы, в начале 90-х она окончила военно-медицинский институт, затем была служба в вооруженных силах, а когда она ее завершила, решила передавать накопленные знания студентам.

— Сначала я попала в наш волгоградский медицинский вуз, это моя альма-матер, и до четвертого курса училась здесь. А потом появилась возможность продолжить обучение в Саратовском военно-медицинском институте по специальности «авиационная и космическая медицина». К слову, это был первый набор женщин-врачей после войны. На факультет я попросилась сама, так как у нас династия военных: папа служил в Качинском училище, и круг общения был связан с летчиками и авиацией. Оканчивали мы общее образование по лечебному делу и плюс специальность «авиационная и космическая медицина».

Годы учебы Алена Доника вспоминает с большим трепетом и ностальгией.

— Это были специальные занятия, связанные с космосом: это и питание, и нагрузки, скафандры на себя мерили. Также очень плотно знакомились с военными документами, стажировались на военных аэродромах. Изучали различные типы самолетов не только снаружи, но и внутри. Нам преподавали дисциплины для военных врачей: как проводить медосмотры и психологическую подготовку, как поддерживать высочайший уровень здоровья летчиков. Также особенностью было то, что осуществляли психологическую подготовку курсантов — будущих летчиков.

Немало интересных и запоминающихся моментов, со слов профессора, было во время учебы.

— Когда мы учились, были отдельные взводы девочек и мальчиков. А потом оказалось, что программу мы — девчата — осваивали быстрее. Не потому что мальчики глупые, мы просто быстрее всё делали. В итоге взвод сделали смешанным. Но, конечно, нас мальчики опережали по физической подготовке. А еще помню, на курсе «токсикология медицинской защиты» мы делали опыты на животных для того, что понимать, как лечить в военных условиях: кролику вводили имитатор боевых веществ и лечили. Однажды дежурная сокурсница ушла за животным, а дождаться ее долго не могли. Выглянули в окно, а она стоит на плацу, держит его в руках, гладит. А когда она вернулась в аудиторию — выпалила: а давайте его не будем пускать на эксперимент, жалко! Все девочки ее поддержали, выступили против экспериментов. Офицер обалдел от такой наглости, и нам всем тогда дали два часа заниматься строевой на плацу, так как мы нарушили учебный процесс. А в итоге животных с экспериментов убрали, оказалось, так мы убедительно и аргументированно говорили.

Алена Доника говорит, что, несмотря ни на что, представительниц прекрасного пола воспитывали в духе «оловянных солдатиков». Никаких послаблений им не делали — всё так же, как и у однокурсников-мужчин.

— И строевая подготовка, и сдача норматив. Всё мы это прошли. Коль мы были при погонах, требования были такие же, как к мужчинам. Никаких поблажек! Даже кирзовые сапоги успели примерить. Мы не знали, как их надевать, поэтому сделали как смогли. А когда приехали со стрельбищ, ноги все натерли, боль была адская. Курсовой офицер попросил снять их и показать, как портянки намотаны. А портянок там не было. Лично у меня — носочки с розовыми кружевами. Офицер когда это увидел, отменил кирзовики. Носили ботинки. Но это лишь отдельные случаи. Вообще мы, девочки, ко всему очень ответственно и серьезно относились.

Немало интересных моментов с «женским внедрением» во время учебы и не только Алена Доника вспоминает до сих пор.

— Однажды меня отстранили от предполетных осмотров, и всё потому что у летчиков при виде меня сильно поднималось давление. Начинаю проверять, а у одного второго, третьего давление зашкаливает. Я отстраняю, они начинают жаловаться. Начинает проводить осмотр фельдшер-мужчина — и всё в порядке. В итоге было распоряжение: убрать женщин с предполетных осмотров. Все девочки говорили, что при виде них у летчиков поднималось давление. Хотя они (мужчины. — Прим. ред.) — люди очень спокойные. Психологический отбор проходили, а вот такая реакция на нас — женщин в погонах — у них была. Поэтому я ушла подальше с аэродрома и дальше занималась медицинским обеспечением части.

Как добавляет Алена Доника, курс, на котором она училась, был первым с набором представительниц прекрасного пола после войны.

— Это был для всех новый опыт: и для нас, и для офицеров. Оказалось, что мы не помеха. Хотя, когда это решение принималось, офицеры говорили, что это ни к чему: у войны не женское лицо. В итоге это оказалось полезным: мы внесли красоту. И когда мы были в Кремлевском дворце на встрече с президентом — туда приглашали тех, кто окончил с отличием — офицеры с нами на перебой знакомились. Появление женщин в армии именно тогда закрепилось в военной медицине.

Рассказывая о нынешней работе, Алена Доника признается, что опыт на военной службе ей очень помогает сейчас.

— Я прослужила в авиационно-космической отрасли пять лет — была начальником медицинского пункта полка и больницы. Мы были универсалы: и операцию, и роды, и травмы, и неуставные отношения. А когда Качинское училище расформировали, я вернулась в свой родной волгоградский медуниверситет, но уже в погонах на военную кафедру. Длительное время здесь мы готовили будущих врачей, где ребята давали присягу, проходили специальную стажировку на Прудбое. Полностью были готовы для того, чтобы в случае военных действий могли быть полноценными военными медиками.

По словам Алены Доника, когда военную кафедру ликвидировали, осталась идея подготовки врачей к чрезвычайным ситуациям.

— Сейчас эта работа ведется так: на младших курсах студентов всех факультетов готовят к вероятной, возможной гипотетической чрезвычайной ситуации любого вида: химическими веществами, излучением радиации и инфекционными. Но если сначала, на втором курсе, мы обучаем просто оказанию первой помощи. То для студентов лечебных специальностей на шестом курсе преподается отдельный раздел медицины катастроф, — говорит Алена Доника. — Мы даем очень ценные знания, так как наша кафедра по сути — преемница военной кафедры. Есть и необходимые приборы, и теоретическое обеспечение, и преподаватели, которые, как и я, служили офицерами. Также преподают военные хирурги и врачи, которые были в горячих точках — Сирии, Чечне. Из их уст информация о первой медицинской помощи совершенно по-другому звучит. Даем знания, которые получали по секретным документам. Тогда они были закрыты. Даже сейчас расположение кафедры — на территории военного госпиталя.

Как добавляет Алена Доника, знания, которыми она делится со студентами, это то, что наработано годами и подтверждено инструкциями Минобороны.

— Мы не вышли из военной медицины и не теряем с ней контакт. Главная ценность — преподавательский состав и база. Это живая, реальная медицина. Информация не от теоретиков, а практиков. Это реальные принципы работы: как работать с огнестрельными, боевыми травмами. Что делать, как расформировать на потоки, где брать обеспечение. Правильный алгоритм действий — этому и обучаем. И считаю, что эти знания важны для любого врача — будь он в военной сфере или будет трудиться на гражданке, — говорит Алена Дмитриевна. — В пандемию мы поняли, что медицина — это подвиг, а военные врачи — особая категория убежденных альтруистов. А в общем, медицина — уже героическая профессия. Неважно, военная или гражданская. Ведь гражданские врачи всегда — и сейчас, и раньше — принимают активное участие в мероприятиях, связанных с военными операциями.