Можно ли пить антибиотики при ковиде и гриппе? Врачи объяснили, когда они вредны и опасны

Сейчас сезон ОРВИ, а значит, люди болеют разными видами инфекций, в том числе коронавирусом и гриппом. Чем именно — разбираются не всегда, а лечение часто и сами пациенты, и некоторые врачи выбирают стандартное. Если достаточно постельного режима, витаминов, обильного питья и другого симптоматического лечения, это хорошо, но некоторые решают сразу подключать «тяжелую артиллерию» — антибиотики. А делать этого нельзя. Медицинский обозреватель НГС Мария Тищенко узнала у экспертов, почему в большинстве случаев пить антибиотики не просто не нужно, а опасно, к чему это приводит, правда ли, что проблема устойчивости бактерий к различным препаратам в последнее время обострилась и как ситуацию ухудшила пандемия.

К сожалению, сейчас распространены случаи, когда некоторые врачи продолжают назначать антибиотики в общей схеме лечения ОРВИ или ковида сразу, на всякий случай (чего делать нельзя), или если температура держится несколько дней. Или сами пациенты занимаются самолечением и ошибочно назначают себе антибиотики.

Их может назначить врач при убедительных признаках бактериальной инфекции (клинические проявления или лабораторно подтвержденные — подробнее об этом мы рассказывали здесь).

Это приводит к формированию резистентности (устойчивости) у бактерий к препаратам, а значит, при следующем их применении эффективность снижается.

— Проблема антибиотикорезистентности является одной из ключевых не только для нашего здравоохранения, но и для всех жителей планеты. По оценкам экспертов ВОЗ, около 1,27 миллиона человек в год умирает от инфекций, вызванных устойчивыми к антибиотикам бактериями, — говорит терапевт центра семейной медицины «Здравица» Варвара Веретюк.

Инфекционист, главный врач клинико-диагностической лаборатории «Инвитро-Сибирь» Андрей Поздняков говорит, что проблема антибиотикорезистентности микроорганизмов возникла не вчера и не год назад, она практически так же стара, как и изобретение первых антибиотиков:

— По сути, это извечная гонка «защиты и нападения». Фармакология «нападает» на бактерии с помощью антибиотиков, бактерии, в свою очередь, «защищаются» от этих нападок путем приобретения механизмов устойчивости и распространения их в своей популяции. Если бы в микробиологии не было механизмов приобретения лекарственной устойчивости, отпала бы необходимость в разработке всё новых и новых антимикробных препаратов. Хватало бы 1–2 на каждую группу бактерий.

Но, по его словам, в последние 10–15 лет проблема обострилась в связи с тем, что, во-первых, эффективных классов антимикробных препаратов не было запущено в практическое здравоохранение. И нет ни одного класса таких препаратов, проходящих клинические испытания.

Во-вторых, в связи с широким использованием антимикробных препаратов не только и не столько в медицине, но и в сельском хозяйстве, ветеринарии, пищевой промышленности резистентными к антибиотикотерапии стали даже микробы, ранее чувствительные к самому широкому спектру обычных амбулаторных препаратов.

Почему так происходит — рассказываем на примере

Показательный пример — это возбудитель гонореи Neisseria gonorrhoeae. Ранее заболевание, вызванное этим микробом и достаточно широко распространенное в мире, лечили любыми препаратами, включая пенициллин — первый и самый старый из придуманных антибиотиков с достаточно узким спектром действия.

Андрей Поздняков объясняет, что в последние десятилетия гонококк чаще приобретает множественную лекарственную устойчивость практически ко всем распространенным группам лекарственных препаратов, включая пенициллины, сульфаниламиды, тетрациклины, фторхинолоны и макролиды, а также варианты «терапии последней линии», в частности цефалоспорины.

При этом заболевание не является редким: по данным ВОЗ, в 2020 году только официально в мире зарегистрировано 82 миллиона новых случаев заболеваемости.

— Почему так произошло? «Стыдная» болезнь, которую проще втихую подлечить, чем обратиться к врачу; легкий доступ к антибиотикам, неправильный их выбор, низкое качество препаратов и нерациональное использование — недостаточный или, наоборот, чрезмерный курс. Всё это наслоилось на генетические мутации гонококка в организме. Отсюда — «супергонококк» (официально — супербактерия гонореи) активно распространяется по миру и резистентен практически ко всем антимикробным препаратам, — поясняет Андрей Поздняков.

Варвара Веретюк приводит пример с пневмококком (Streptococcus pneumoniae), который вызывал более 40% инфекций дыхательных путей у пациентов, госпитализированных в отделения терапии Новосибирской области.

— Он имел пониженную чувствительность или устойчивость к цефтриаксону в 1,5–10% случаев, к эритромицину — в 13,5% случая, к левофлоксацину — в 96,4–100% случаев, к кларитромицину — в 18,27% случая, к тетрациклину — в 42,3% случая. Устойчивость к азитромицину и кларитромицину у этой бактерии еще в 2018 году составляла 16,4%, а пониженная чувствительность к левофлоксацину отмечалась в 100% случаев.

Но, акцентирует внимание Андрей Поздняков, пожалуй, самая глобальная проблема антибиотикорезистентности — это грамотрицательная условно-патогенная микрофлора (УПМ). Этих бактерий великое множество — клебсиеллы, кишечная палочка, ацинетобактер, псевдомонас (включающие в свой род печально известную синегнойную палочку) и многие другие семейства и роды.

Все эти микробы распространены во внешней среде и уже имеют устойчивость к различным неблагоприятным факторам, то есть могут меняться и приспосабливаться, при этом могут колонизировать (заселять) кожу и слизистые оболочки человека. Их задача «выжить и не мешать». Практически все люди — носители УПМ.

В обычном состоянии организм с адекватно работающей иммунной системой и хорошо развитой нормофлорой (полезными микробами) не даст им размножиться и оказать какое-либо негативное влияние.

— Но если человек серьезно заболевает, то иммунная система временно ослабляет контроль над УПМ, направляя все силы на борьбу со случившейся болезнью. Соответственно, УПМ может начать размножаться. Плюс применение антибиотиков для лечения заболевания уничтожит и часть нормальной флоры. А УПМ приспосабливается и приобретает факторы резистентности от данного препарата. Если этот человек попадет в стационар, то часть флоры мигрирует во внешнюю среду, — говорит инфекционист.

Получается, что во внешней среде оказывается колония УПМ, имеющая устойчивость к какому-то антибиотику. Если такое случается в каком-то замкнутом пространстве один раз, два-три раза — некритично. Если же такое случается регулярно и часто, то в итоге в этом пространстве оказывается куча различных микроорганизмов с умением приспосабливаться и с уже приобретенной устойчивостью к тем или иным антибиотикам.

— Где же присутствуют такие тайные комнаты? Чаще всего — это стационары, отделения интенсивной терапии и реанимации. Естественно, там регулярно проводятся дезинфицирующие мероприятия достаточно агрессивными для микрофлоры веществами. Но способность УПМ приспосабливаться нередко выдерживает данную обработку антисептиками. Бонус: разные виды и даже роды бактерий умеют обмениваться между собой факторами резистентности, — замечает Андрей Поздняков.

Поэтому для врачей это становится всё более серьезной проблемой. Заболевания, которые вызваны такими устойчивыми микробами, сложно лечить.

Пандемия ковида внесла свою лепту в развитие антибиотикорезистентности бактерий. В этом мнении эксперты едины.

Андрей Поздняков выделяет особенно первый год пандемии:

— Паника, отсутствие информации о болезни, тяжесть протекания инфекции, поражение легких, клинически схожее с пневмонией непонятной природы (возможно, наслоения вторичной флоры), выраженное повышение С-реактивного белка, который традиционно считается маркером бактериальной инфекции, у тяжелых пациентов — всё это привело к активному применению антибиотиков, чаще всего без показаний, в различных сочетаниях, длительными курсами.

Соответственно, в стационарах усилилось формирование антимикробной резистентности внутрибольничной флоры, расширился ее спектр.

— Стократно всё это усилилось паникой среди населения. Итог — массивное применение антимикробных препаратов при вирусной инфекции. На выходе мы получили снижение чувствительности микроорганизмов к аминопенициллинам и цефалоспоринам. Азитромицин, судя по всему, остался более-менее эффективным препаратом для лечения заболеваний, вызванных микробами, не циркулирующими постоянно в человеческой популяции. Например — возбудителем боррелиоза. Для лечения бактериальных инфекций, вызванных широко распространенными группами микробов, его уже можно не применять, — уверен Андрей Поздняков.

— Пандемия COVID-19, к сожалению, привела к росту приема антибиотиков, особенно азитромицина и левофлоксацина. Также часто назначаются полусинтетические пенициллины (амоксициллин) и цефалоспорины. Кстати, одна из проблем, озвученных ВОЗ, — это устойчивость возбудителя гонореи к цефалоспоринам как раз в связи с нерациональной антибиотикотерапией. Есть база данных, где собираются данные об антибиотикорезистентности, — замечает Варвара Веретюк.

Новых групп препаратов, к сожалению, в практическом использовании нет, замечают эксперты.

— Разработки ведутся, но, судя по всему, недостаточно успешно… Проблема остается, — подчеркивает Андрей Поздняков.

Варвара Веретюк говорит, что есть данные о перспективных препаратах, которые могут нарушать использование железа бактериями. Но проблема в том, что нашему организму железо тоже необходимо для жизнедеятельности. Поэтому с разработкой новых антибиотиков такие трудности, ведь препарат должен быть не только эффективным, но и безопасным.

— После 2015 года еще не появлялось новых антибиотиков, до этого было несколько препаратов в 90-х годах. Так что наш арсенал оружия против бактерий остается довольно скромным, и его лучше беречь. Я в беседе с пациентами часто сравниваю антибиотик с автоматом Калашникова: это оружие, которое должно использоваться по серьезным поводам, а еще оно эффективно только против бактерий. У вирусов нет структур, на которые антибиотики могут подействовать, так что эти препараты вообще не наносят урон вирусам, зато могут негативно влиять на иммунную систему человека за счет влияния на микробиоту кишечника, — резюмирует врач.

Ранее мы рассказывали о том, почему коронавирус пытались лечить антибактериальным препаратом «Азитромицин» и почему он не показал эффективности.