«Нам на жизнь не хватает»: сотрудники скорой в Сибири заявили о сокращении зарплат до 30% — они ищут защиты у Бастрыкина

Фельдшеры скорой помощи в поселке Верх-Тула под Новосибирском заявили о серьезном снижении зарплат. В сентябре они получили зарплатные квитки и обомлели. Кто-то недосчитался 10 тысяч рублей, а кто-то — почти 20 тысяч. Два месяца, как утверждают медики, они пытались получить внятные объяснения от руководства: как же они внезапно оказались такими лентяями, что лишились серьезной доли надбавок. Устав от молчания, фельдшеры пошли на отчаянный шаг — записали обращение к председателю СК России Александру Бастрыкину. Наша коллега из NGS.RU выслушала сотрудников скорой и тоже попыталась получить ответы от их начальников. Что из этого вышло, мы даже решили показать на видео.

Подстанция скорой помощи в Верх-Туле выглядит прекрасно — аккуратное здание, ровные ставни гаража, блестящие бело-красные машины, чистота и порядок внутри. Но без сотрудников это просто красивое здание.

В коридоре нас уже ждали. Фельдшеры сразу признались, что боятся репрессий со стороны своего начальства, но молчать больше не могут.

— В субботу мне уже позвонили и сказали, что вот эта встреча со СМИ не должна состояться. Что будут последствия вплоть до увольнения, — объясняет фельдшер Владимир Цапурин, пока мы распаковываем оборудование.

За его спиной коллеги начинают перешептываться.

— И кто же вам звонил?

— Исполняющий обязанности заведующего.

— И вы всё же решились?

— Конечно.

Камера включена. Перед ней собралось около половины сотрудников подстанции. Многие из них работают здесь больше 10 лет и до этого момента публично никогда не жаловались.

— Все мы ходим в магазин, видим эти цены, инфляцию. У нас везде информация, что идет прибавка в бюджетной сфере по зарплатам. Именно у нас здесь на верх-тулинской подстанции скорой помощи с августа идет ее снижение, — трясет квитками Владимир. — Если сравнить наши квитки с прошлым годом, то у нас зарплата снизилась где-то на 15–20 тысяч рублей. Те деньги, которые я зарабатывал в прошлом году на ставке 1,25, сейчас мне нужно отработать больше 1,5 ставки. То есть нас вынуждает руководство работать больше, но получать те же самые деньги.

Друзья Владимира поверили в его рассказ о низкой зарплате только после того, как он показал квитки. Все были убеждены — медик получает по 80–100 тысяч рублей.

— Нам на жизнь не хватает абсолютно. Если я перехожу работать просто на ставку — то это 36 тысяч на руки. Мои знакомые меня не понимают, — подчеркивает каждое слово в последнем предложении фельдшер.

Коллектив кивает, но молчит. С собой квитки взяли три человека (фото есть в распоряжении редакции NGS.RU) — они смогли найти документы за прошлый год и за этот. Оклад на ставку остался тем же. У всех ровно 20 570 рублей (до вычета налогов). Но итоговая сумма больше чем на половину зависит от доплат: за сельскую местность, работу в ночное время, праздничные дни, совмещение и, конечно, районный коэффициент.

Все эти цифры у Владимира в августе сложились в 54 тысячи рублей, которые он получил на руки за одну полную ставку. Мы решили посмотреть квитки именно за одну ставку, без переработок. За октябрь ему на карту за ставку пришло 38 тысяч рублей. Остальные фельдшеры заверили, что у них ситуация схожая. У многих сократился доход примерно на 30%.

Сотрудники скорой признаются, что работа хоть и тяжелая, но им нравится. Им хочется, чтобы ее оплачивали на достойном уровне. На долю подстанции выпадает один из опасных участков Ордынской трассы, где регулярно случаются серьезные ДТП. И именно скорая Верх-Тулы мчится первой к тем, у кого жизнь идет на минуты.

— Снизили надбавки и добавки — всё, что начисляется помимо основного оклада, — подчеркивает Владимир.

— А цель у них какая, на ваш взгляд?

— Экономия заработной платы.

— Денег нет совсем?

— А нам никто об этом не сказал, есть они или нет. С нами не разговаривают, — разводит руками Владимир. — Половину месяца работал без напарника, и должны были доплатить. Они просто берут и не оплачивают. С августа не платят за работу в одного.

— Нас никто ни о чем не предупреждает. Просто берут и делают, — не выдерживает его коллега Ренат. — Ввели эту программу новую ЕДС (Единая диспетчерская служба), которая до конца и не работает. Постоянно виснут компьютеры, постоянно то одно, то второе. В общем, программа работает просто ужасно. Но и на это повлиять мы тоже никак не можем. Нас просто обязали вбивать туда карты. Выполнять работу, которую мы в принципе не должны делать. В других организациях это делают определенные люди, но никак не сотрудники разъездные, как мы. А получается, нам деваться некуда, мы выполняем эту работу.

Какие всё же аргументы могут быть у начальства скорой, становится понятно ближе к концу разговора. Оказывается, что один из фельдшеров писал жалобу в трудовую инспекцию. По словам его коллег, в ответе говорилось, что подстанция не выполняет госзаказ.

— Мы должны выполнить определенное количество вызовов. Экстренная служба должна выполнять какой-то план. Он как бы и раньше был, но он был более реальный, — возмущается Владимир. — У нас здесь большая территория обслуживания, и мы по времени можем потратить 2–2,5 часа на один вызов. До границы Ордынского района всё наша территория. Если идет транспортировка пациента — это 3,5 часа. В городе за это время можно выполнить 4 вызова.

Но в голове всё равно не укладывается — всё было хорошо до августа. Людям платили, работой их были довольны, а потом раз — и всё. Сотрудники стали недостойны надбавок. Отвечая на вопрос, что же случилось, фельдшеры стали озвучивать причины вперемешку, перебивая друг друга:

— В октябре нам объяснили, что мы не работаем, лежим.

— Мы лентяи, мы плохие, план не выполняем, и поэтому нам никто платить не будет.

— Мы не заслужили!

— Когда не хотят платить зарплату, тогда и начинают эту песню петь: «Вы ничего не делаете».

Фельдшеры собираются с духом, смотрят в камеру, и Владимир говорит:

— Мы просим прокуратуру Российской Федерации, председателя Следственного комитета Александра Бастрыкина разобраться в нашей ситуации, помочь нам, — просит мужчина. — Мы хотели пойти на контакт с нашим руководством. Но с нами в принципе разговаривать не хотят.

Мы попытались получить комментарии в Новосибирской районной больнице в Краснообске. Именно здесь сидят те, кто руководит подстанцией скорой помощи в Верх-Туле.

Сразу удалось дозвониться до Антона Анкудинова — исполняющего обязанности начальника скорой помощи больницы. Именно он, по словам Владимира Цапурина, звонил ему и предупреждал, что встреча с журналистами не должна состояться.

— Я на рабочем месте, но комментировать эту ситуацию я права не имею. Обращайтесь, пожалуйста, к руководству моему. Вы понимаете, я вас по телефону слышу, я вас не знаю, не вижу, — ответил Антон Анкудинов.

— Так я вот здесь, у меня с собой удостоверение. Может быть, встретимся?

— Нет, вы подойдите к Матрос Татьяне Сергеевне. С ней и поговорите, — отрезал мужчина.

Мы решили отправиться сразу к главному врачу больницы Дмитрию Батунину. Появление людей с микрофоном и с камерой запустило странную волну по больнице. Переглядываясь, пришли в движение охранники, оборачивались врачи, с любопытством разглядывали нас пациенты.

Секретарь главврача ответила, что он уехал, а помочь нам сможет его заместитель Ольга Таркайло. Пока мы ждали ее, в коридоре появилась Татьяна Матрос, начмед, к которой отправлял нас руководитель скорой.

— Сотрудники сказали, что у них там совсем беда с зарплатами...

— Неправда. В любом случае именно по этому поводу вам надо будет обратиться к главному врачу. То есть он вам всё предоставит.

— Мы вас уже опередили немного и пытались с главным врачом поговорить. Почему неправда? Они прям квитки мне показали. У них было 60...

— Я не могу.

— Понятно.

— Я не могу это комментировать.

— Почему?

— Ну потому что.

Спустя несколько минут после нашего разговора с Татьяной Матрос мне позвонила в слезах одна из сотрудниц подстанции. Во время утренней встречи она очень активно описывала, чем недовольна и как система стала работать против работников.

— Уже руководство знает. Вырежьте мои слова. Я вас предупредила. Не хочу ничего. Мне это не надо, — кричала женщина.

В это время волна, запущенная по больнице нашим появлением, судя по всему, дошла до основного адресата. В коридоре появился начальник службы безопасности медучреждения. Он попросил наши документы, был предельно вежлив, спокоен. Заместитель главврача Ольга Таркайло, впрочем, так же как и коллеги, отказалась от комментариев, и нам пришлось возвращаться в приемную.

Там начальник службы безопасности больницы попросил меня оставить телефон, чтобы главный врач Дмитрий Батунин смог связаться со мной и дать комментарии. Договорились, что редакция вышлет вдобавок еще и официальный запрос, что и было сделано. Также официальный запрос направлен в Министерство здравоохранения Новосибирской области.

Главврач больницы за день так и не позвонил.