Самое страшное ещё впереди. Или нет? Эксперты — о том, что ждёт экономику после коронавирусного кризиса

Коронавирусная инфекция окончательно парализовала мир, который еще не успел прийти в себя после обрушения цены на нефть (привет, доллар за 90). И сейчас уже очевидно, что вирус поражает не только людей, но и экономику — убивает бизнес и расшатывает всевозможные бюджеты. Какое будущее ждёт наши кошельки, какие сценарии развития прогнозируют экономисты, какие сферы бизнеса могут исчезнуть навсегда, а у каких есть шанс взлететь?

— О появлении «чёрного лебедя», или, другими словами, какого-то внезапного явления, говорили давно, его ждали, но никто не думал, что этим самым лебедем станет вирус, который остановит всю глобальную экономику. Так и случилось, и теперь предсказать последствия данного феномена будет достаточно сложно, — говорит доцент кафедры экономической теории РЭУ им. Г. В. Плеханова Екатерина Новикова.

В некоторых странах делают ставку на продолжительную изоляцию людей в своих домах: аналитик ИК «Фридом Финанс» Валерий Емельянов считает, что, с одной стороны, это помогло избежать избыточной нагрузки на госпитали, с другой — вызвало остановку производства и рост безработицы в частных секторах.

Доцент кафедры мировой экономики, международных отношений и права НГУЭУ Марина Иваненко называет забавным тот факт, что сложившаяся в экономике ситуация выявила редкое единодушие у либеральных экономистов и у сторонников провластных взглядов:

— Оптимистов не осталось! Правда, оценка потенциального ущерба для экономики, перспективы выхода из кризиса и его последствия значительно разнятся. Так, анализ происходящих событий на внутренних и мировом рынках позволяет сделать интересное заключение. Практически все негативные экономические события последних месяцев являются развитием тенденций, которые сформировались задолго до развертывания пандемии. Более того, они отлично известны специалистам и широко обсуждались в научной и популярной литературе.

По её мнению, необычна только та скорость, с которой они проявились и стали очевидны для широкого круга неспециалистов: распространение коронавируса по всему миру стало катализатором.

Эксперты сходятся во мнении, что в первую очередь Россию ждет снижение объёма глобальных перевозок, падение спроса на топливо и, как следствие, сокращение в два раза цены на нефть.

— Серьёзно пострадали доходы сырьевых экспортёров, а бюджет из профицитного стал дефицитным. Даже с поправкой на рост курса доллара государство всё равно сократило нефтегазовую выручку практически на треть, — уточняет Валерий Емельянов, аналитик ИК «Фридом Финанс».

Доцент кафедры национальной и региональной экономики РЭУ им. Г. В. Плеханова Тлеш Мамахатов считает, что провал сделки с ОПЕК и введение режима карантина в ведущих странах мира форсировали и без того неминуемое снижение цен на нефть. По его мнению, эта связь цен на нефть и курса рубля ощутима, потому что с момента последнего экономического кризиса в 2015 году, связанного с обвалом цен на нефть на мировом рынке, Россия не предприняла никаких мер по диверсификации отраслевой структуры экономики России и отходу от сырьевой модели.

— Насколько будет чувствителен прямой урон от пандемии, во многом определится следующими сроками продления так называемых каникул на самоизоляции, которые грозят добить последний малый бизнес в стране, уже начавший страдать от инфляции. Рост безработицы и обнажившаяся проблема снижения реальных доходов населения, когда оказалось, что большая часть россиян не может позволить себе месяц сидеть без зарплаты дома, также негативно влияют на экономическую ситуацию в стране. До сих пор не выработан механизм помощи населению и предпринимателям в условиях, по сути, карантина, — комментирует Тлеш Мамахатов.

Старший научный сотрудник ИЭОПП СО РАН Ольга Валиева дополняет, что по цепной реакции дальше сократятся доходы населения и инвестиции, вырастут цены, но самое главное и нетипичное для кризисных периодов — массовое сокращение спроса и предложения всего и везде, банкротство 40–60% компаний из сферы услуг.

Доцент кафедры мировой экономики, международных отношений и права НГУЭУ Марина Иваненко говорит, что проблема разрыва производственных цепочек в условиях карантинов и формирующаяся тенденция возвращения производств в развитые страны обсуждаются уже несколько лет:

— Тенденция реиндустриализации развитых экономик за счет расширения использования роботов, заменяющих труд работников, развивается уже ряд лет, а сейчас только будет ускоряться, — прогнозирует эксперт.

Кроме того, она напоминает о кризисе глобализации и проблемах в здравоохранении развитых стран, которые коронавирус обострил до крайности:

— В США десятки миллионов человек не имеют доступа к медицинской помощи из-за отсутствия медстраховки. Все страны оказались не готовы к проведению эпидемиологических мероприятий, столкнулись с нехваткой специалистов, оборудования и, главное, политической воли для борьбы с эпидемией. Закрытие границ вследствие пандемии ударило по отраслям, которые традиционно использовали труд иностранных работников, и в первую очередь по сельскому хозяйству.

Екатерина Новикова приводит в пример Италию, в которой полностью парализованными оказались сектор туризма и производственные мощности:

— Учитывая государственный долг страны к ВВП в 140%, Италию ждут тяжёлые времена в самом ближайшем будущем. Отдельно хотелось бы обратить особое внимание на такой аспект, как разрыв большинства глобальных цепочек стоимости между странами по причине закрытия границ. Тем самым ахиллесовой пятой глобализации оказалось распределение различных этапов производства по разным странам с целью снижения себестоимости и максимизации прибыли. Данная ситуация показала, что компаниям стоит пересмотреть свои стратегии по организации такого рода производственных циклов.

Что нас ждёт дальше?

Доцент кафедры мировой экономики, международных отношений и права НГУЭУ Сергей Чирихин говорит, что экспертное сообщество разделилось на две группы. Первая считает, что пик экономических проблем уже наступил и дальнейшего ухудшения ситуации не предвидится. Вторая — что самое страшное ещё впереди. И состав этих групп, по его словам, меняется чуть ли не ежедневно.

— Можно сказать уже сейчас, что грядущий экономический кризис в России по своим последствиям будет тяжелее всех своих предшественников вплоть до 90-х годов. Начавшаяся в 2014 году рецессия российской экономики получила сегодня своё логическое продолжение. Ситуация мировой пандемии коронавируса в мире и конкретно в России лишь ускорила и утяжелила те процессы, которые и так протекали последние пять лет и ожидались в 2020 году, но ближе к осени и более плавно, — делится Тлеш Мамахатов, относящийся к экспертам, ожидающим наиболее тяжёлых последствий кризиса.

Его поддерживает и Екатерина Новикова, которая отмечает, что раньше банкротство большой компании или банка, обвал на бирже приводили к постепенному распространению финансовых проблем во всём мире, но не задевали абсолютно все секторы экономики и страны одновременно:

— Ожидается ощутимый экономический спад во всём мире, который несравним с предыдущими финансовыми кризисами.

К группе оптимистов относится Валерий Емельянов, который считает, что массовой затяжной безработицы ни в развитых, ни в развивающихся странах не предвидится:

— То есть кризис будет более слабым, чем он был в 2008–2009 годах. Уровень жизни на планете за 2020 год может даже вырасти. Этому будут способствовать рекордно низкие цены на базовые товары — от топлива до пищевых продуктов. Больше всего на себе это заметят страны догоняющего развития в таких регионах, как Африка, Индия, Ближний и Средний Восток. По крайней мере, те из них, кто не столкнутся с сильной девальвацией местных валют.

Сценарии развития ситуации

Ольга Валиева выделяет два наиболее вероятных сценария, в которых предполагается, что в лучшем случае экономика России просядет на 4%, а в худшем — на 8–10%:

— И все варианты развития событий упираются только в то, насколько затяжным и серьёзным будет удар, нанесенный пандемией, и как быстро правительство сможет отреагировать на этот вызов. Судя по текущей ситуации, оно реагирует слабо, действенных мер по поддержке и защите населения и бизнеса от падения доходов и вынужденной изоляции практически никаких не озвучивает и не предпринимает, поэтому, на мой взгляд, падение ВВП будет гораздо серьёзней — 15–20%, и оправится экономика сможет только к 2023–2024 годам.

Валерий Емельянов подчёркивает, что, если карантин в большинстве стран продлится до конца апреля, мировой ВВП в этом году может оказаться в состоянии рецессии, но, по его мнению, она будет краткосрочной — на один квартал, а в целом по году прирост получится близким к нулю.

— В базовом сценарии — он же и оптимистичный — мы переживём текущий квартал снижением производства не более 20%. Но в последующие два будет восстановительный рост, в основном за счёт отскока цен на нефть. В целом по году прирост ВВП будет нулевым или слабо отрицательным — до -1%. Не исключено, что в первой половине года мы даже увидим дефляцию, особенно в ценах на услуги, — рассуждает аналитик.

Сергей Чирихин оценивает влияние пандемии на мировую экономику в виде снижения её объема на 8–9% по итогам текущего года:

— В России, как показывает опыт, снижение должно быть больше ввиду её зависимости от состояния рынка нефти, объём которого интенсивно уменьшается. Как это будет отражаться на доходах нашего населения, интенсивности протекания кризиса, его последствиях для конкретных отраслей и регионов страны, предсказать сейчас невозможно.

Более точные экономические прогнозы, по его мнению, можно будет делать, когда появятся прогнозы по пандемии, а они, в свою очередь, зависят от разработки вакцины.

Виталий Емельянов считает, что обычно в такой ситуации закрываются компании, которые давно были на грани рентабельности или накопили крупные долги без стабильного потока выручки:

— Если брать в целом по миру, то многие инновационные проекты, ранее казавшиеся сверхприбыльными и перспективными, например из сферы солнечной энергетики или космического интернета, могут быть отложены и заморожены на будущее. Зато могут выстрелить более прикладные сектора информационной экономики: сбор и обработка коммерческой информации, пользовательские сервисы, создание контента, новые автоматизированные алгоритмы производства и логистики.

В России, по его словам, ослабятся сферы, конкурирующие с IT-услугами, например бумажная печать (полиграфия) и всё, что касается классического документооборота, в том числе часть нотариальных и бухгалтерских услуг. При этом грядёт расцвет медицины, в особенности дистанционной. Рынок страхования может серьёзно подняться. Ожидается прорыв в области онлайн-образования, уверен эксперт.

— Сейчас можно с абсолютной уверенностью сказать, что пострадали весь сектор услуг, сектор общественного питания и транспорт. Взлетели, но ненадолго, продовольственный ритейл, сети аптек, фармацевты и производители защитных средств, поставщики лекарств и оборудования. Сохранили отчасти заказы и рынки естественные монополии и те, кто связан с ними и с обеспечением системы жизнедеятельности. Выжили те, кто смог работать на удалёнке и сохранить хоть в минимальной степени клиентов, сервис и заказы, — перечисляет Ольга Валиева.

Быстро, по её словам, сейчас развиваются разные платформы по доставке продуктов питания и курьерский сервис, но он связан с серьёзными ограничениями по транспорту и поставщикам.

— Несомненно, на первом месте оказываются специалисты информационных технологий и ритейл-сектор, так как большинство людей перешли на удалённую форму работы, при этом все формы жизнедеятельности сохранились в том же объёме, как и прежде. Но, к сожалению, этих секторов недостаточно для сведения бездефицитного бюджета как в этом, так и последующих годах. На данный момент прогнозы по спаду ВВП в мире находятся на уровне 10–11%, а что будет дальше, покажет время, — резюмирует Екатерина Новикова.