«Остальные — жалкое подобие». Сергей Зверев — о своем учителе Вячеславе Зайцеве, которого называли русским Карденом

Модельер Вячеслав Зайцев ушел из жизни 30 апреля 2023 года. Для целой плеяды новых российских дизайнеров 1990-х он стал учителем, открывшим дорогу в мир моды. О том, что за человек был Вячеслав Зайцев и почему он стал главным модельером страны, «Фонтанке» рассказал едва ли не самый известный в России стилист Сергей Зверев, для которого уход маэстро стал личным горем.

— Можете вспомнить вашу с ним первую встречу?

— Это было какое-то выступление молодых дизайнеров, он был в зале. Подошел и сказал: «Я о тебе так много слышал, но не видел. Рад, что тебя увидел наконец, потому что о тебе все говорят: и мои клиенты, и все наши общие знакомые». Мы с ним познакомились, потом он дал обо мне интервью, у него спросили: «Как вам показ?» — «Полный восторг». Стали общаться, он меня приглашал в свой дом мод на показы. Тогда туда не попасть было, на показ было столько желающих, что зал не вмещал. Он меня пригласил, я сидел по центру прямо напротив подиума.

— Кем Вячеслав Зайцев для вас был?

— Ушел из жизни великий художник, дизайнер. И просто хороший, порядочный, честный человек. С ним ушла целая эпоха моды, ушло целое поколение профессиональных людей, кто поднимал в стране моду, модную индустрию. И еще давно, в советское время, когда я совсем только начинал, Вячеслав Михайлович меня заметил и очень следил за моим творчеством. Я вообще не знаю, если бы не он, куда бы меня занесло, потому что он меня отметил, заметил из числа очень талантливых людей и громко заявил, что я настоящая звезда и буду очень большой звездой в будущем.

Я в то время уже начинал выступать на каких-то больших конкурсах, чемпионатах. И вот первый чемпионат был в Чехословакии, это был Всемирный фестиваль моды. Первый, я имею в виду за границей, когда меня выпустили — всемирный форум моды. Я там готовил коллекции, выступления. И со Славой Зайцевым мы тогда разговорились: «Вот, фестиваль, я так переживаю». Он говорит: «Приезжай, я тебя одену на этот фестиваль». Я к нему приехал, он выбрал несколько ярких очень луков. И потом, когда фестиваль закончился, я был во всех журналах, на всех обложках в его костюмах.

Там были заголовки: «Рождение новой звезды в мире моды». Статьи были такие: я на завтраке, я на обеде, я на ужине, и все обратили внимание, что я одет круто. И как? А потому что дизайнеры, когда работают, они о себе вообще не думают. Вот я, когда создавал коллекцию, вообще не думал, как я поеду, в чём. Думал о том, как бы закончить коллекцию, как бы это всё показать. Но он меня понял, сказал: «Приезжай, вообще не проблема». Так что я был лучше всех.

— Каким вы запомните 30 апреля, день смерти Вячеслава Зайцева?

— У нас такой проект есть, называется «Модельер». Я там почетный член жюри. Сегодня, когда я собирался, думал: «Надо надеть рубашку от Славы Зайцева, она уже 25 лет висит, надо ее надеть, как раз смокинговая. Я ее сегодня надел и приехал сюда. Сижу в этом жюри — и вдруг мне звонок. Я никогда не поднимаю трубку, а тут чего-то поднял, и вдруг мне кто-то говорит, что не стало Славы Зайцева.

Я подумал: «Боже, я зачем рубашку эту надел? Как будто какой-то мне был знак от него. Вот висела она и висела, что, у меня других, что ли, нет? Почему-то я именно ее выбрал. Слава любил белый, черный, красный, был еще синий. И вот сегодня у меня была его рубашка белая, черная бабочка, синий костюм с пайетками и красный-красный цветок огромный из шифона. И одет я был в его понимании моды. Вот как будто сегодня он мне подсказывал, что у него важный день.

— Каково было место Вячеслава Зайцева среди модельеров 1980-х гг.? Их же было много, они все создавали новый образ советской женщины, но сейчас только его имя известно широкой публике. Почему так?

— Мы же, кто занимается модой, мы не смотрим показы, мы их изучаем, учим. Мы все мельчайшие подробности смотрим под лупой в двух-трех очках. Все мельчайшие подробности: какая строчка, как это, как то, какой крой, какой переход, как обработан край, какие пуговицы. В советское время это было очень важно. Смотрели под лупой, под микроскопом. И уже тогда любое слово Славы Зайцева было законом в мире моды. Любое слово, любая коллекция.

В советское время кто знал, как надеть перчатки, куда их можно надеть? Коктейль или вечернее платье? Если коктейль, какой длины? Если вечернее, то какой? У всех были вопросы, потому что у нас не были обучены женщины таким тонкостям. Конечно, первым делом обращались к Славе Зайцеву, к его показам.

Просто своим творчеством он доказал, что лучший, своими идеями. Это человек, который мог взять иголку-нитку, сам раскроить и шить. Сейчас дизайнеры, художники, модельеры не знают, как выглядит иголка и нитка, могут только под руку [говорить]. Слава мог взять карандаш и выдать за 10 минут шедевр мировой моды. Нарисовать такой эскиз, что эскиз будет бесценен сам по себе. Найдите сейчас такого дизайнера, найдите одного-единственного. Вы не найдете. Это всё будет жалкое подобие.

— Что в работах Зайцева такого, что его называют русским Карденом? Почему никто не смог повторить этот успех?

— Во-первых, во времена Славы, во времена его молодости, это был советский период. Ткани нет, ничего нет. Как заниматься модой? Фурнитуры нет, никаких аксессуаров, ничего. Ну ситец был, лен какой-то там, хлопок. Но надо же делать моду! И он очень не по-советски стал рассказывать и показывать свои идеи, свои мысли, свое прочтение моды на советских подиумах. Очень громко заявил. Его заметили за границей, стали называть русским Карденом. Тогда не было ни Версаче, ни Гуччи, ни Габбаны, в то время гремел Карден. Он заметил его, заметил, что что-то перекликается в его творчестве со Славой. Он его признал, поддержал.

Это сейчас, когда всё есть, можно себе позволить взять мастеров хороших, самой не понимать ничего в моде, но назваться дизайнером. Муж оплачивает, бизнес идет, всё хорошо. Тогда этого не было.

Мы всегда будем его помнить, его чтить. Я считаю, это большая утрата для мира моды: и для мировой моды, и для российской моды. Это большая утрата. Большой человек, легенда. Ушел не просто дизайнер и не просто художник. Это же учитель, это мой учитель, это мой наставник, это мой педагог. У нас же не очень признают при жизни...