«Медведей в России — как грязи»: в Волгограде откармливают диких зверей из Астрахани и Махачкалы

Двух медведей со сложной судьбой доставили в зооцентр под Волгоградом: красивого, умного и в меру упитанного Саню, а также совсем еще юного «шилопопика» Бурушку. Одного из них держали под Астраханью на турбазе, а другого нещадно эксплуатировали в фотобизнесе Дагестана. И от обоих отказались в зоопарках страны, убеждая, что мест в зоопарках мало, а медведей в стране — слишком много.

— Владельцами первого медведя мы стали поневоле, — рассказывает директор зооцентра «Дино» Анжела Макарова. — Позвонили из Астрахани, попросили забрать медведя. Поначалу я сразу отказалась. И причина не в том, что нам медведя не прокормить. Он всеядный. Медведь дорог в создании для него условий. Поэтому я сразу сказала, что не буду забирать животное из одной тюрьмы в другую. Начала обзванивать зоопарки — московский, питерский, ростовский…

По словам Анжелы Макаровой, зоопарки страны столкнулись с перенасыщением медведями.

— В Московском зоопарке нам сказали, что им уже привезли медведя из Донбасса, плюс к ним еще и подбросили медвежонка, — говорит она. — Представляете! В самом центре Москвы подбросить медвежонка точно так же, как нам подбрасывают щенков! И медведей сейчас действительно очень много. Их приходится или эвтанизировать, или, что на мой взгляд еще более жестоко, отдавать на притравочные станции. Ребята из Питера говорили, что всех не спасем, что Саню надо в расход…. Но звонили и из Астрахани, говорили, что Саня — очень добрый мишка. Решение было принято тогда, когда я увидела глаза медведя. Тогда я поняла, что все-таки не зря решилась.

Двадцатилетний Саня жил на какой-то турбазе в металлической клетке без входа, установленной на бетонном полу, продуваемый всеми каспийскими ветрами.

— Он попал из худших условий в лучшие, — продолжает Анжела Макарова. — А звери это понимают. Если бы мы забрали его из живой природы — он бы нас ненавидел. Но когда зверь прожил 20 лет в маленькой заваренной клетке, а сейчас у него просторный вольер с обогащением среды — где-то листочки, где-то песок, где-то опилки, где-то хвоя… Он это очень ценит. Всё нюхает, изучает… Для него это как интернет. Забирали его в спешке, не успели достроить домик, но у него в вольере уже есть определенного рода стройматериалы — песок, сено, солома, какие-то ветки… Теперь он сам себе что-то сооружает.

И если Саня приехал в Волгоград упитанным, с хорошей блестящей набивной шерсткой, то десятимесячный Бурушка приехал из Махачкалы заморенный голодом и никак не мог наесться.

— Он немного нервный, видно, что жизнь у него была не сладкая, — рассказывает Анжела Макарова. — Он сидел на цепи, ему было не с чем играть, кроме как со своими лапками. Поэтому мы просим волгоградцев: если у кого есть старые игрушки — приносите их Бурушке. Он будет очень рад. Сейчас наша задача — обеспечить ему спокойствие и развитие. Он очень привязан к человеку, если его надолго оставляешь одного — начинает плакать. А самое главное — он очень тянется к людям и ходит почему-то на двух ногах. То ли думает, что он такой же, как мы, то ли ему сейчас просто так удобно…

— Его мать убили браконьеры, медвежат забрали на фотобизнес, — продолжает Анжела Макарова. — Как правило, это длится год, затем животное выбрасывают, потому что за зиму зверь вырастает и с ним уже никто не хочет фотографироваться. В сезон берут новое животное. Медвежата до трех лет живут с медведицей, мать учит их выживать. Поэтому судьба мишки — жить в зоопарке или зооцентре, где он будет сыт и обеспечен всем необходимым. В целом же даже московские коллеги сетуют, что практически каждый день появляются сообщения с просьбой забрать львенка, тигренка или медвежонка, которых берут на сезон для того, чтобы заработать денег. И бороться здесь нужно с причиной, а не со следствием. Сейчас, слава богу, появилась информация, что уличные фотографы, использующие животных, начали жаловаться на падение спроса.