Почти все водопроводные трубы Волгограда — ажурная ржавчина

Всю последнюю неделю город сотрясают коммунальные аварии. Холодная, горячая вода и даже свет — коммуникации как будто взбесились. Самое крупное происшествие было на Спартановке, когда «полетел» магистральный водопровод больше метра в диаметре, оставив половину района без воды на сутки. И все это, естественно, — без предупреждения.

Никогда такого не было — и вот опять. Но почему вдруг столько и сразу? Потому что пошли резкие перепады температур, со скачками верх-вниз до 20 градусов в сутки. При таких перепадах почва начинает заметно «гулять». Кто не понимает почему — вспоминайте физику: от нагревания тела расширяются, от охлаждения сжимаются. У коммунальных технарей это называется «подвижки грунта». Нормальной трубе от этих подвижек — не холодно, ни жарко. А для такой трубы, как, к примеру, на фото — это смертный приговор. А таких труб у нас в земле много — почти все.

Длина водопроводных и канализационных сетей Волгограда — примерно 4500 километров. И эти тысячи километров изношены более, чем на 80%, местами — до 100%, как у трубы на фотке. Те участки, которые рвались часто, вошли в первоочередную краткосрочную инвестпрограмму концессий, и вы все сами видите, как они второй год заменяются на новые. Больше половины самых поврежденных мест уже отработано.

То, что не вошло в первую очередь, тоже не сказать, чтоб сильно целым было. Просто пока кое-как держится. Где и когда рванет — предугадать уже нельзя, и начинается эта загадочность с того момента, как износ начинает превышать 70%. Это мнение экспертов водопроводного хозяйства.

Как раз такой «нежданчик» — труба 1200 мм на Спартановке, которая парализовала половину района. За 27 лет работы она порвалась первый раз. И дала половине района жару за все 27 лет честной работы — оптом. Ее, естественно, не было в первой очереди инвестки, потому что она никогда раньше не входила в число самых проблемных.

Вчера на Красном была ее одна авария, но в десятки раз меньше. Впрочем, людям, которые остались без воды, до лампочки — поменьше она или побольше. От сужения зоны поражения в их собственном доме воды больше не станет. Сейчас вода в домах уже есть, и мне это известно не от диспетчерской, а от моих близких, которые попали в эту зону и тоже сидели без воды. Но я хочу рассказать, почему обычный порыв, устраняемый за четыре часа, вдруг может растянуться на сутки. Люди имеют право понимать, как все устроено.

Есть такое понятие — скрытая течь. Это значит, что место повреждения нельзя определить на глазок. Что течь скрытая стало ясно после первых же раскопок. Поэтому вызвали течеискатель. Нет, можно было бы перепахать половину микрорайона, но зачем тогда закупили дорогущее оборудование? И когда было обнаружено место повреждения, стало ясно — этот треш законопатить стандартным способом нельзя. Длинный кусок трубы перестал быть трубой, требуется не ремонт, а перекладка сети. Около 10 метров. А это уже совсем другое время. И, кстати, — совсем другие деньги. И то, что за сутки вместо ремонта сделали перекладку, провели пуско-наладочные работы и врезались в сеть — это круто, хотя со стороны выглядит очень даже не очень. И никто не увидит перепаханных десятков метров дворов — потому что их нет. Но все увидят еще не закопанную одну траншею, потому что она есть, и она некрасивая. Закопают обязательно, никуда не денутся. Но сейчас там пока еще полный караул, я сама видела.

А теперь инфо для размышления.

Если бы не было концессионных инвестиций, поменять кусок трубы на новый, да еще день в день, не получилось бы так быстро, а может — и вообще не получилось бы. Потому что чопик из дерева в дырке и прокладка нескольких метров нового трубопровода — это очень разные деньги.

Кстати. Мне надо еще раз говорить, что при всем этом все трубопроводы, как и все водопроводное хозяйство в целом, которое сейчас передано в концессию, никуда не денется, все было, есть и останется в собственности муниципалитета? Или этот момент люди уже и так понимают?

А была бы уже сегодня на Красном вода, если бы не было концессий с заранее закупленными трубами, и течеискателями, и прочим важным оборудованием? Или так и сидели бы мужики-аварийщики около разрытой траншеи без воды и без труб, разглядывая ажурную ржавчину — потому что их компания банкрот и новых труб у нее сейчас нету, а будут только в третьем квартале, и то не факт?.. Может, и не сидели бы. Как-нибудь подкрутили бы подручными средствами. И рвало бы бедную каждые две недели, и все матерились бы, но быстро бы привыкли к тому, что во дворе новостройки перманентные раскопки…

Почему у водоканала не было денег? Не знаю, я не экономист. Я знаю, что на момент входа в концессию там не было ничего, кроме миллиардных долгов и разрухи. И была до этого масса «спасателей, вперед!», которые приходили наводить порядок, но ничего не смогли сделать. А первые, кто начал не брать, а вкладывать в водопровод деньги — это как раз концессии, хотя этому сперва никто не поверил. И я сама сперва не поверила тоже. Ну пришли какие-то и обещают счастье — ничего ж не сделают, мы это уже проходили.

Еще я знаю, откуда и под какие обязательства берутся деньги в концессиях. Концессии — они ведь тоже разные бывают. Бывают арендные — там просто пытаются изменить ситуацию, меняя формат управления, а деньги берут в банках под высокие проценты, как любой бизнес. Есть операторские концессии — там пляшут от тарифа, в который всегда заложен процент на инвестиции. Это — не миллиарды ни разу, и приходят эти деньги плавно, частями, и рывка на них не сделаешь. В таких концессиях крайне важно увеличить тариф, иначе ничего толкового не получится сделать: не на что будет модернизировать. А есть инвестиционные — как наша, волгоградская концессия, когда большие деньги берутся на стороне. Первый случай в России, когда в водопровод удалось притянуть пенсионные длинные деньги — это наш случай. Проценты по этим инвестициям не идут ни в какое сравнение с высокими банковскими ставками по кредитам, и даются такие деньги на длительный срок. Поэтому можно сразу взять и вбухать миллиарды в решение проблем.

Так вот, попросту говоря, в нашей концессии — инвестиционной — деньги взяты в долг у пенсионеров под гарантию обязательной возвратности. У нас с вами в том числе — мы же тоже будущие бабки и дедки. Поэтому наши концессии по воде и по теплу не могут себе позволить залезть в безвозвратные долги. Им нужно будет эти деньги пенсионерам вернуть.

Тут уже не скажешь: «Ой, чей-та у меня не получилось!», и не уйдешь в туман, как ежик, обанкротившись по-тихому. Обязательно раскрытие информации в четырех разных направлениях, и это — не считая банальных «закупки.ру» и международных баз данных, выплаты по купонам, публичные отчеты на бирже, гвоздями прибитые на несколько лет вперед тарифы… Да такие концессионные проекты с пенсионными инвестициями сейчас в стране — это вообще, наверное, самая прозрачная из всех возможных форм бизнеса! Инвестиционным концессиям чихнуть незаметно нельзя, пенсионные фонды за своими деньгами следят так, как ни одному банку-кредитору и не снилось.

Поэтому да — возвращать эти деньги надо обязательно. Поэтому да — все номера цыганочки с выходом типа незаконных врезок и многомесячных долгов за воду, уж извините, больше не пройдут. Любимая многими халява закончилась. Концессии не свое тратят, а заемное — и они это вернут обратно, уж поверьте. Все, что требуется от нас с вами — платить за воду по тарифу. Который, кстати, в Волгограде один из самых низких по стране.

Меня недавно один журналист спросил — а какие суммы вкладывал водоканал в инвестиции до концессий? А никаких не вкладывал. 5–10 миллионов в год удавалось наскрести — и они шли на закупку труб, для замены в таких случаях, как на Красном вчера. Но эту каплю в море называть инвестициями язык не повернется. Инвестиции — это 838 миллионов за полгода в 2015, это 3,5 миллиарда в 2016 и еще почти 3 ярда — в 2017 году. 7,1 миллиарда за три первых года — вот что такое настоящие инвестиции! И только одно то, что благодаря модернизации хозяйства удастся сократить потери воды (а почти 50% от всего объема поднятой и очищенной воды тупо терялось из-за ветхости и глупости) и снизить расходы на энергетику, уже сэкономит столько денег, что будет с чего возвращать пенсионные займы.

Вы можете обвинять концессии в раскопках и авариях — это ваше право, как жителей города. Но вы правда считаете, что трубы перестали бы рваться, если бы не было концессий? А я считаю, что они перестали бы чиниться, если бы не было концессий. На этой высокой ноте у меня все.