«Мама стала ангелом-хранителем нашей Вике»: истории выживших и погибших в подорванном троллейбусе

Пять лет назад Волгоград встречал Новый год в напряженной тишине. Утром 30 декабря, на следующий день после взрыва на железнодорожном вокзале, террорист-смертник взорвал бомбу в наполненном троллейбусе № 15А в Дзержинском районе. В городе, где на каждом углу дежурили усиленные патрули. Несмотря на введенный особый режим безопасности. В 8:36 огненная волна разорвала в клочья салон и унесла жизни 14 человек. Больше тридцати были ранены. Пассажирами троллейбуса были обычные волгоградцы, простые горожане: студенты, родители, бабушки, дедушки, дети.

Вика Толкунова. Выжившая трёхмесячная девочка

У Василия Толкунова в том роковом троллейбусе погибли любимая жена и тёща. Своими телами они закрыли самого маленького пассажира — трёхмесячную дочку — Вику. Девочка заболела накануне праздников, и ее везли в поликлинику показать врачам. После теракта малышку и её отца ждали долгие месяцы лечения и реабилитации.

— 1 января 2014 года самолёт доставил Вику в Москву, дальнейшее лечение проходило в Российской детской клинической больнице. Нас ждали долгие 20 суток реанимации. Там были боль, отчаяние, но надежда не покидала меня ни на минуту, — вспоминает Василий. — Медики совершили чудо. Вика выжила. Она совершенно восхитительный ребенок, хотя, наверное, каждый родитель думает так про своих детей.

В сентябре этого года Вике исполнилось уже пять лет. Уже летом девочка стала активно задавать отцу вопросы о маме. Отец подошел к ответам очень серьёзно.

— Я перечитал множество статей, выяснил, что психологи советуют говорить ребенку правду о биологических родителях в возрасте пяти–семи лет. Вике сейчас как раз пять лет, она очень развита. Постоянно интерес проявляла, поэтому в доступной для нее форме рассказал дочке о родной маме. О том, что она была очень, очень хорошая и поэтому Господь Бог решил ее забрать к себе и сделать её ангелом-хранителем для Вики.

На памятнике жертвам теракта несколько лет назад появилась табличка с именами погибших. Василий Толкунов был инициатором ее установки.

— Я убежден, что это нужно всем живым. Пройдет время, мы с дочкой будем приходить к месту трагедии, чтобы просто постоять, подумать, вспомнить и еще больше начать ценить жизнь. И очень важно для меня, чтобы моя дочь могла прочитать на гранитной плите имя своей матери и бабушки, которые закрыли ее собой от осколков бомбы, а нас всех от террористов.

— Мне говорили, что время лечит, но как-то не очень я это заметил. Возвращаться к событиям прошлого я не хочу, уже ничего не изменить, не исправить. Нужно ситуацию воспринимать как данность, — говорит Василий Толкунов. — Я фаталист, жизнь у каждого расписана, и чему суждено произойти, обязательно произойдет. Можно сколько угодно размышлять на тему: «А если бы». Если бы Настя с Викой не поехали в поликлинику. Если бы не сели именно в этот троллейбус. Если бы водитель троллейбуса не стал останавливаться и ждать двух женщин с ребенком, бегущих по снегу холодного декабрьского дня. Если бы террорист проснулся позже. Если бы Вика не заболела... размышлять на эту тему можно очень долго.

Анна Ляшенко. В момент взрыва была на седьмом месяце беременности.

— Я была на седьмом месяце беременности, и в троллейбусе сидела на переднем одиночном сидении за кабиной водителя. Мне показалось водитель замедлял скорость перед светофором, почти остановился. И, в этот момент произошел взрыв. Тяжело, конечно, описать ощущения, — с трудом вспоминает Анна. — Мне тогда показалось, что всё вокруг заполонил ярко-ярко-красно-оранжевый цвет, который я никогда в жизни не видела. Наверное, взрыв длился доли секунды. Но, мне показалось, что он был вечным.

Анна после взрыва довольно быстро пришла в себя. Попыталась выбраться через двери, но не смогла.

— Люди постоянно кричали, было темно, совсем ничего не было видно. Я заметила, что у окна рядом со мной нет стекла и выпрыгнула в него, — вспоминает Анна. — На улице люди уже останавливались, кто-то бежал нам навстречу — помогать. У кого-то в толпе спросила мобильный — позвонила мужу, и он меня сразу же забрал. Дальше я десять дней пролежала в перинатальном центре Волгограда. Там мне поставили диагноз — контузия, сотрясение. В больнице обеспечивали всем необходимым, очень благодарна за это врачам. И родить смогла вовремя.

На теле Анны остался маленький шрам, как напоминание о случившемся пять лет назад ужасе.

— На спине только шрам остался размером с монетку пятирублёвую. В остальном — слава богу. У меня уже две дочки подрастают, всё время провожу в заботах и хлопотах. Каждый год мы в годовщину теракта бываем на месте взрыва, у памятника — возлагаем цветы. Конечно, я благодарна судьбе, что выжила, что цела осталась. И очень жаль, что не всех трагедия обошла стороной.

Анастасия Осьмакова. Спешила на день рождения к сыну.

Пять лет назад 23-летняя Анастасия спешила на работу. День обещал быть коротким, а вечером ждала дорога домой — к родителям и маленькому сыну, которому только исполнилось три года. Но, увидеть сынишку она смогла только через несколько месяцев.

— Я ехала на работу в том троллейбусе. Села на «128-й поликлинике». На работу я тогда только устроилась, можно сказать, что проработала там полтора месяца всего. Не помню ни момент взрыва, ни что потом было. Очнулась уже, когда меня несли люди куда-то. Возможно, я из всех выживших в троллейбусе была самой тяжёлой. Потому что, как моя мама вспоминала, ей постоянно говорили врачи: «Ничего обещать не можем. Надейтесь на чудо». Некоторые медики, конечно, говорили, что я молодая и точно справлюсь.

Анастасию после Нового года, третьего января, транспортировали в Москву. Волгоградские и московские врачи сделали всё, что могли. Родным оставалось надеяться на московских медиков.

— У меня было повреждено лёгкое, желудок, кишечник. Раны ведь были не просто как царапинки. Врачи, можно сказать, меня с того света вытащили. В Москве мне сделали несколько полостных операций, раны гноились, воспалялось всё постоянно. Бомба же напичкана ржавыми болтами, гвоздями какими-то. Врачи очень много усилий приложили, чтобы всё это вычистить и спасти меня.

— Больше всего у меня пострадала рука, травма была серьёзная, хотели даже ампутировать. Выбило кость, прямо от ключицы. До сих пор проблемы с рукой, она у меня почти не рабочая, хорошо хоть левая, — рассказывает Анастасия. — В Москве в первый раз я пробыла около месяца, меня 30 января выписали домой. Потом ещё около года я лечилась в Волгограде. Ещё позже мне делали операции то в столице, то в Санкт-Петербурге. Первые года три прошли в таком страшном режиме, в постоянных операциях. И помню, как я в то утро с нетерпением ждала вечера, так хотела скорее домой поехать к сыну. У него день рождения 30 декабря, три года исполнялось. И какой же страшной, трудной и долгой оказалась та моя дорога к сыну. Трудно было и родителям моим и сынишке всё произошедшее принять. Но мы справились. Опять же не без помощи врачей. В любом случае, хорошо, что жива осталась.

Дочка Татьяны Поступной Катя в момент взрыва оказалась слишком близко к террористу-смертнику. Девушку долго не могли найти и опознать. Ни в списках пострадавших, ни в списках погибших её не было.

— Мы жили на этой остановке. Катя только вошла в троллейбус, и раздался взрыв. В тот день мне позвонили знакомые — сообщили что троллейбус взорвался. Я сразу стала Кате звонить — ответа не было. Не знаю, но как-то почувствовала я — что-то случилось. Мне долго пришлось дочь искать. Кати не было в списках погибших и в списке пострадавших тоже не было. Мы начали её искать, на работу она не приехала. Кто-то из выживших говорил, что видел её, кто-то говорил наоборот, что она не села в этот троллейбус. Я дежурила в больнице и до последнего надеялась, что моя дочь жива. Но, не уберегло ее.

На опознание мама погибшей девушки поехала вместе с одной из близких подруг Екатерины.

— У нас с дочкой очень тёплые отношения были. Она вообще у меня была очень доброй, воспитанной. Мы ни разу с ней за всю жизнь не поругались. Все завидовали мне, говорили: «эх, какая у тебя дочь замечательная растёт». Катюшка учила немецкий язык, в Германию переехать всё хотела. Она целеустремленная была очень. Сначала самостоятельно выучила английский, потом вот за немецкий взялась. Подружки её мне очень помогали, очень. Если бы не они — не справилась бы я. Катя всех подружек ведь со мной перезнакомила, они потом ещё долго ко мне приезжали, навещали меня. Вспоминать тот день, вообще то время я не хочу. До сих пор оно мне аукается.

Татьяна после трагедии сильно заболела, начались серьёзные проблемы со здоровьем.

— Я поняла, что не могу больше оставаться в Волгограде. Собрала вещи свои, чуть-чуть здоровье поправила и переехала. Дочку похоронила я тоже в Анапе. Теперь постоянно её навещаю, разговариваю с ней. Тяжело. В Волгограде я бываю, конечно, знакомые и родственники остались в этом городе. Когда прохожу мимо той остановки, сразу всё перед глазами всплывает. И жить здесь я больше не могу.