Вячеслав Черепахин — об отставшем в развитии Волгограде: почему бизнесу плохо?

Почему волгоградское предпринимательство сокращается? Есть ли у бизнеса перспективы? Я постоянно обсуждаю эти вопросы не только с бизнесменами и теми, кто рядом, но и властью, которая на самом-то деле хочет, чтоб бизнес рос. А в чем же засада-то?

У меня давно уже есть своя теория, которую я обсуждал и с учеными, и с неучеными, и в целом всё сходится. Я разбил её на несколько факторов. Думаю, начать надо еще с Советского Союза.

При Советском Союзе бизнес в Волгограде уже был. Я отлично помню первого своего знакомого-рекламодателя, который рекламировал компанию «Блиц Подрейко» — что-то типа «быстро-денег». 1990 год, если что. Еще были рестораны, дискотека (тогда еще не клубы) и дом быта.

А где-то с конца 1991-го понеслось — «Русский дом Селенга», чуть позже «Русская недвижимость» и «Хопёр-Инвест». Было еще много маленьких пирамидок, но главный фактор — три из четырех крупнейших российских пирамид оказались из родом Волгограда.

Как вообще начинался малый и средний бизнес? Люди, используя накопления советского периода (вспомните сберкнижки), — челночили и торговали. Сначала место на рынке — потом ларек, потом три ларька — магазин — торговая сеть. Это плюс-минус похожая история для всего МСП. А в Волгограде накопления советского периода у населения были изъяты через пирамиды. И, несмотря, что они выросли потом на всю страну, сам Волгоград был вычищен капитально. У населения денег на челночество просто не было. И когда Ростов, Краснодар и Воронеж гоняли в Турцию с баулами за кожаными куртками, волгоградцы держались за свои сокращающиеся места на останавливающихся заводах. И это фактор номер один.

То, что Волгоград был центром промышленности, которая в начале 90-х рухнула, — фактор номер два — тоже значимый. Но важнее то, что волгоградцы были лишены «разгонных» средств. И если сравнить наш город с другими советскими промышленными центрами — Нижним Новгородом, Свердловском, Липецком и т. д., можно увидеть, что сокращение промышленности больнее всего ударило по нам, потому как альтернативы по трудоустройству у людей было меньше.

Поэтому в 90-х и сложилась ситуация, когда Волгоград на два-три года начал отставать в развитии от соседей и коллег-миллионников. По сути, массовое предпринимательство в Волгограде началось в 1995–1996 году, именно тогда зародилось большинство из ныне существующих и выживших компаний. Один «Сервис-Продукт» дал целый отряд бизнесменов и предприятий. Тогда же появились и первые волгоградские банки — «КОР», «Ноксбанк», «Русский Южный», сыгравшие большую роль в развитии бизнеса. Первые застройщики, первые девелоперы, HoReCa как на дрожжах…

К слову, Волгоград в 90-х не был особо криминальным городом. Да, были бандиты, были авторитетные ребята, но массового беспредела не наблюдалось. Случалось, но не массово. Какая в этом была заслуга и роль Кадина — не берусь судить. Была и стрельба, конечно, от Казака до самого Кадина и его многих «коллег»... Но моё видение (которое я проверял на многих бизнесменах из 90-х): при том, что криминал — это зло, которое необходимо изживать, не он являлся главным экономическим стоппером тех лет. Опять же, история волгоградского криминала — это отдельная глава, я же просто оцениваю его как один из факторов.

А про отставание от других регионов — я помню, когда на телекомпании ТВ-6 (ТВ-1) мы первый раз заработали 10 тысяч долларов в месяц, я позвонил коллеге из такой же телекомпании в Ростове «Южный регион» — Георгию Кудинову, он сказал, что они зарабатывают 30–40. Когда мы начали зарабатывать 40 — в Ростове было уже 100.

Самое интересное, что после финансового кризиса 1998 года отставание стало быстро сокращаться. Только в 1999 году мы увеличили продажи рекламы в 6 раз! А надо помнить, что реклама — это индикатор развития именно малого и среднего бизнеса. Очевидно, кризис-98 восстановил экономические пропорции, что привело к взрывному росту производства и торговли в нашей области...

Но тут заработал фактор номер три.

...Трудно поверить, но при всей сложности жизни в первой половине 90-х Волгоградская область по экономике была в первой десятке в России. Тут сработала и некая инерция экономики СССР, и довольно мудрое (многими сегодня вспоминаемое) руководство областью Иваном Петровичем Шабуниным. И прежде всего в сельском хозяйстве. Да и уровень его мышления и авторитета позволял сотрудничать и с другими регионами, и с заграницей. Например, «ВолгоДеминойл» — до сих пор успешно работающее русско-немецкое СП — было создано при его участии. Но многие, увы, уже почили…

В 1999 году я часто встречался и общался с Иваном Петровичем. Рассказчик он был увлекающийся. И, несмотря на то, что он был человек своего времени, именно он привел меня к убеждению, что ключевая компетенция для руководителя — это масштаб личности.

Всё это, конечно, здорово, но ко второй половине 90-х ситуация поменялась кардинально. Областью стал руководить человек с социалистическим подходом — Николай Кириллович Максюта. По-человечески приятный, внимательный и вежливый. Но при прочих равных предпочитающий выжидать и не делать.

И поэтому, когда в нулевых годах страна жирела на нефтяных деньгах, строилась и богатела, когда бизнес рос на 30–50% в год, Волгоградская область выжидала. Конечно, потихоньку тоже росла и богатела. Но не быстро и не намного. Достаточно вспомнить, что было построено в нулевых. Танцующий мост (начали строить при Шабунине в 1996 г., закончили — в 2009-м) и несколько торговых центров. Всё.

Не много.

Конечно, дело не столько в личности Максюты, а скорее в системе управления, им практикуемой, и в том, что эта система не была поддержана федеральным центром, и, соответственно, федеральных проектов и денег нашей области не досталось. А могло бы. И в итоге этот фактор привел к сохранению отставания от соседей на 2–3–4 года в экономическом развитии (прежде всего в сегменте МСП).

Фактор номер четыре — структура экономики и торговли, в частности.

Волгоград — город уникальный много в чем. Например, мы лидеры по доле розничных торговых сетей в торговле. Третьи после Москвы и Питера. А еще (как ни странно) мы в десятке по удельному количеству ТЦ и ТРЦ. И, с одной стороны, это удобно, а с другой — привело к практическому вымиранию стрит-ритейла, уличной торговли, семейных магазинчиков и бутиков. И пусть как налогоплательщик — это сегмент малоинтересен, но он мог бы содержать огромное количество рабочих мест и способствовать росту благосостояния населения. И это все помимо туристической привлекательности.

Вспомните, кто был не только за рубежом, но и у многих наших соседей — Ростове, Саратове, Краснодаре, Казани, Нижнем Новгороде, Астрахани (разумеется, Москва + Питер) — везде есть уютные торговые улочки, где можно погулять, покушать, купить сувениры, послушать музыку. А у нас нет. И не будет. Пока наш формат — набережная + Аллея Героев. Красиво и пафосно. А сделать удобную торговую пешеходную улицу на Советской или Мира императива пока не хватает. Но это, скорее, фактор номер пять.

А заключается он в том, что российской и волгоградской властям малый и средний бизнес не интересен и даже социально чужд. И начиная года с 2012-го этот фактор все сильнее и сильнее. И проявления его самые простые — при любом столкновении интересов государства и частной собственности — вопрос решается в пользу государства.

Есть фактор номер шесть, родственный пятому, — налогово-административный прессинг. То, что именно наша область стала пилотным регионом по новым методам собираемости налогов — не самый лучший способ развития бизнеса. Непонятно, какими мотивами руководствовались в Правительстве РФ, включая именно нашу область в список пилотных регионов. «Всё равно не жалко?»

Не буду тут много разжевывать, эта тема давно уже стала общим местом в обсуждениях в бизнес-сообществах.

И, пожалуй, последний (не по значимости) фактор номер семь, растянувшийся на последние лет 15, — ключевой для инвестиционной привлекательности нашего региона. Как внешней, так и внутренней. Я бы его назвал негативным информационным фоном. Важнейшим он стал с момента ареста мэра Волгограда Евгения Ищенко и продолжается до сих пор — до ареста его визави Михаила Музраева.

Сам Музраев — как фактор экономического развития или тормоза — еще требует своего изучения и анализа, а вот те события, в которых он играл ключевые роли, — совершенно точно исключительно негативны и для восприятия Волгоградской области, и желания в неё вложиться.

Сложно даже вспомнить все эпизоды и действующих лиц этого фактора — от главы УВД до вице-губернаторов, от МЧС до ФСИН, от глав районов — до депутатов… И уже сам МКМ.

Если представить себе, что можно было бы придумать для создания образа криминальной столицы России — то лучше не придумаешь. «Бандитский Петербург» — просто дети… И кто там из инвесторов будет разбираться — по делу или не по делу кого-то там посадили. Мало кто захочет вкладываться в такой регион. Собственно, невеликий список инвесторов это и подтверждает.

Опять-таки с криминалом бороться необходимо! Вот только даже одно явно сфабрикованное дело позволяет думать, что это, возможно, не борьба с криминалом, а защита неких экономических интересов. Разве нет?

Вот и вся теория. Точнее, история. Довольно простая, как мне кажется.

Хочу еще представить, что может быть дальше.

1. При существующем положении вещей, класс предпринимателей будет неуклонно сокращаться — как количество юрлиц, так и рабочих мест. Уже сегодня в бизнес идут единицы. Мы же не будем считать 1,7% ежегодно открываемых предприятий (от общего числа юрлиц и ИП) людьми до 35 лет — «идут в бизнес». Это, скорее, жидкий ручеек из тех, кто не нашел вакансию на госслужбе или действительно имеет предпринимательский талант. Увы, но государство не озабочено воспитанием в молодежи предпринимательства и самостоятельности. Сегодняшний волгоградский предприниматель — на 60% — родом из 90-х, на 30% — из нулевых, и лишь немного молодежи.

2. Курс государства на госкапитализм потихоньку себя исчерпывает. Нынешний уровень в 80% доли госэкономики вряд ли существенно вырастет в ближайшие годы. Но и сегодня этот уровень означает для населения увеличение стоимости услуг при ухудшении качества. Стандартная опция при монополизме. И это значит, что малое и среднее предпринимательство сможет развиваться только в высокотехнологичных сегментах, не в тех, что связаны с использованием природных и людских ресурсов — IT, кое-что из сферы услуг, мелкое производство, маркетинг, транспорт и перевозки, HoReCa, логистика и дистрибуция, какая-то торговля и т. д. Все эти отрасли невысокомаржинальные и высокоавтоматизированные, что означает, что много рабочих мест они создавать не будут и налогов много не будет. Таким образом, значимость для государства бизнес не завоюет. Отдельной строкой идет сельское хозяйство, но видя каким технологичным вектором оно развивается, можно также предположить, что это не фактор роста рабочих мест. И хотелось бы еще поговорить про туризм, но не буду, так как уже все говорено, а надо делать.

3. Повторюсь, многое, что я описал, — именно про малый и средний бизнес. Поскольку крупный бизнес, промышленность, инфраструктура, концессии и всевозможные монополии — бизнесом по сути не являются, и не могут использоваться как социальный и экономический лифт для молодежи и вообще всего населения. Таким лифтом, с возможностью входа с минимальными затратами, является только МСП. И его деградация — один из факторов не только ухудшения обслуживания населения, падения уровня благосостояния, но и социальной напряженности.

И, несмотря на то, что в нашей области делается больше программ и проектов для поддержки предпринимательства, чем во многих других российских регионах, этого всё равно мало. Необходимо включение развития предпринимательства в главные приоритеты развития региона, со всеми вытекающими. И поскольку предприниматели не сразу в это поверят (чего уже только не говорилось), то власти необходимо каждую отдельную проблему бизнеса воспринимать как свою собственную и эффективно её решать. И если на федеральном уровне отношение к предпринимательству тоже изменится — глядишь, все и изменится.

Признаюсь, у меня не было намерения провести глобальный обзор проблем волгоградского бизнеса за почти 30 лет. Но, втянувшись в заочную полемику, понял, что нельзя рассматривать один фактор в отрыве от другого, слишком уж картина была бы искажена. Я и так максимально упростил картину, для понимания конфигурации фактора. И опять же — это лично мое мнение. Этот материал не содержит ссылок на источники и не иллюстрирован цифрами и статистикой. Возможно, когда-нибудь руки и дойдут.

Пока же я получил десятка два отзывов, среди которых два бывших мэра, депутаты, чиновники, бизнесмены и коллеги-журналисты. Большинство из них согласны с выводами, и кто-то добавил пару фактов в подтверждение. Один из собеседников даже обещал сделать для меня подборку проектов и предложений от инвесторов в нулевые годы, которые могли были быть реализованы, но не были приняты администрацией области по разным причинам. Другой предложил под запись рассказать о периоде губернаторства Бровко.

По-моему, было только пару отзывов с несогласием. Например, бывший работник «Русского дома Селенга» не захотел признать негативного фактора изъятия денег у населения. Однозначно имеет право на своё мнение. Я же опираюсь (на неподтвержденные цифры, которые поэтому не приводил), что только в 1993 году РДС собрала в Волгоградской области 15 миллиардов неденоминированных рублей, что составляло около 25% от денег населения, находящихся на сберкнижках. Хотя понимаю, что в других городах РДС мог работать и лучше.

Вся история с пирамидами еще толком не исследовалась, но уверен, что спустя какое-то время мы увидим полноценный анализ произошедшего тогда.

Что же про голосование в ТГ, то результаты меня не сильно удивили. Думаю, большинство склонно считать самыми значимыми текущие проблемы, а не которые остались в прошлом. Скорее, удивило, что минимально высказались за значимость такого фактора, как негативный информационный фон. Думаю, это означает, что большинство респондентов не принимали во внимание логику инвесторов и бизнесменов. И опять-таки в самом ТГ негативный фон является естественной средой и не обладает ярко выраженным негативным свойством.