«Близкие отношения с коллегами — закономерность»: открываем тайны профессии с археологом Анной Жадаевой

Жара. Пыль. Многочасовой труд. Именно так многие представляют себе раскопки, однако археолог Анна Жадаева видит в своей работе нечто большее. Близкие говорят про нее: «Замужем за археологией». И это неудивительно, ведь Анна с радостью посвящает месяцы своей жизни работе в поле и, завершив одну экспедицию, скорее составляет отчет, чтобы отправиться в следующую. Мы поговорили с Анной и постарались ощутить хотя бы часть той любви, которую человек может питать к своей работе.

В университет Анна поступила в 2010 году и уже тогда знала, с чем хочет связать свою жизнь. На первом курсе она влюбилась в археологию, которую на факультете истории изучали всего один семестр. Первый ее научный руководитель, знаменитый археолог Владислав Мамонтов, всю жизнь посвятивший этой науке, помогал ей копать курганы в волжских степях, заодно привив беззаветную любовь к профессии. И Анна этот урок выучила на отлично.

— Мне вообще с наставниками везло. Владислав Иванович был потрясающим человеком. На тот момент он был старейшим археологом в Волгограде и области. Прекрасный человек и большой ученый. В дальнейшем мне довелось учиться и у Евгения Мыськова. Весь их вклад и в то, что они делали для науки, и в педагогическую деятельность просто неоценим. Во всех смыслах встречи с ними были судьбоносными в моей жизни.

Под влиянием влюбленных в свою профессию преподавателей, для получения диплома магистра Анна выбрала кафедру археологии ВолГУ.

— Волгоградская археологическая школа до сих пор на хорошем счету в отрасли, — с гордостью рассказывает Анна. — Ее выпускников еще во время учебы с удовольствием забирают работать и приглашают в экспедиции. Во многом это заслуга, безусловно, преподавательского состава. Моему выпуску в этом плане очень повезло. На нашей кафедре преподаватели всегда создавали благоприятную атмосферу для плодотворного обучения.

К этому моменту Анна не только точно была уверена в своей любви к археологии, но и определилась с собственной специализацей. После практики на раскопках волжских курганов ей довелось поучаствовать в других экспедициях — на этот раз на средневековом золотоордынском городище. Экспедиции пришлось совмещать с учебой, но, по словам Анны, ей это удавалось без вреда и тому и другому.

— На самом деле, трудностей не возникало абсолютно. Преподаватели всегда шли нам навстречу, относились с пониманием и без проблем отпускали в интересные и крупные экспедиции, — говорит она. — Все-таки основу знаний мы получаем не в аудитории, а работая в поле, хоть и необходимо подкреплять практический опыт теоретической основой.

Одной любовью к профессии себя не прокормишь, и Анна это прекрасно понимает. Признается: проблемы бывают. И самая главная из них — отсутствие чувства стабильности и уверенности в завтрашнем дне.

— Всё всегда по-разному. Нет такого четкого стандарта, по которому мы каждый год на протяжении многих лет получаем стандартную фиксированную заработную плату, как обычно это происходит у нормальных людей, — рассказывает археолог, — Опять же, всё зависит от организации, с которой мы связаны, то есть от того, кто курирует работы на том или ином археологическом объекте. Всё происходит, грубо говоря, так: выделяются некие финансы на весь проект, которые в дальнейшем руководитель распределяет — на технику, расходные материалы, оплату труда… Причем получать заработную плату мы можем как единоразово за весь объект сразу, так и порционно. Даже тут всё нестабильно.

Иногда работа выходит в ноль. Только получив деньги, приходится вкладывать их… обратно.

— Редко, но метко бывают ситуации, когда работаешь на одном памятнике, а тебе срочно нужно осуществить деятельность на другом, — объясняет Анна. — Там денег на реализацию не хватает, и в принципе… То, что заработал на одном месте, ты просто начинаешь перетаскивать на другое. Мы сталкиваемся с такими ситуациями, когда нужно срочно провести какие-то охранно-спасательные работы: памятник разрушается или попадает в зоны строительства, когда пренебрегаются правила по мерам охраны культурного наследия. Тогда да, получаешь деньги в одном месте и начинаешь вкладывать их в осуществление других работ.

Полевая работа, раскопки — всё это носит сезонный характер. Летом работа есть, зимой ее уже не будет, как и заработной платы.

— Зачастую у нас сразу по несколько работ. Обычно это должность в университете или в музее, как у меня, — рассказывает Анна. — Плюс всегда есть необходимость выездов в поля. В полевой практике надо участвовать постоянно и для отработки методик, и для собственного опыта. Когда ты перестаешь ездить в поля, ты фактически перестаешь понимать, что вообще происходит в археологическом мире. Расслабляться нельзя. Но в целом это та работа, которая позволяет жить. Не шиковать, но жить обычной жизнью, как у многих: платить ипотеку, растить детей…

Анна рассказывает, что археологическая экспедиция может длиться как две недели, так и девять месяцев, конечно, с определенными перерывами. Всё зависит от обьекта исследования, на котором работает коллектив. В палаточных лагерях стоят не всегда, предпочитая селиться либо в гостиницах, либо в снятых у местных жителях домах. Больше всего времени уходит непосредственно на раскопки и полевые исследования, которые проводятся в городищах, селищах и некрополях. Тем более что у каждого археологического памятника есть заранее анализируемая собственная специфика, исходя из которой определяются необходимая команда и рабочий курс.

— Моя задача — разбить всю площадь раскопа на квадраты с помощью специальных приборов совместно с геодезистом, — объясняет Анна стандартный процесс раскопок. — Из этого вычерчивается общий план, где ставятся отметки для обозначения высот, ям, построек и прочего. Ведется полевой дневник, а начальник пристально следит за процессом. Дальше уже начинается сама работа — раскопки, которые проводятся подготовленными людьми. Ребята выкапывают квадрат, я его зачерчиваю. Всё фотографируется, а находки собираются и их перевозят на «камералку» — место проведения камеральных работ, где находки обрабатывают, чистят, реставрируют, шифруют. После чего художник, то есть я, их зарисовывает. В основном это керамика в огромных количествах и самой разной формы. Процесс этот долгий и кропотливый, как и вся работа в целом: квадрат за квадратом, обработка за обработкой… И так до логичного завершения — научного отчета, который необходимо сдать после завершения полевых исследований.

Вся работа на памятнике археологии зачастую выполняется большой командой, состоящей из начальника экспедиции, геодезистов, художников, чертежников… А ведь порой членам коллектива нужно уживаться на протяжении нескольких месяцев.

— У археологов в какой-то мере работа переходит в жизнь. Так как огромное количество времени мы проводим в экспедициях замкнутым коллективом, знакомство со многими коллегами и учителями сейчас превратилось в дружбу, — с улыбкой объясняет Анна. — С некоторыми дружим даже целыми семьями. Вообще, в экспедициях, бывает, и свадьбы играют, и детей рожают. Мой сын — абсолютно яркий тому пример. Поэтому близкие отношения с коллегами — закономерность.

Несмотря на многолетний опыт работы, Анна признается, что по сей день получает яркие впечатления от каждой новой экспедиции. Памятники, как снежинки, друг от друга хоть чем-то, да отличаются. Поэтому заскучать, по ее словам, невозможно. Краски в рабочий процесс привносят и коллеги, со многими из которых Анна знакома не первый год.

Одной из самых запомнившихся экспедиции Анна рассказывает с ностальгией.

— Мы работали на строительстве Крымского моста. Это самая долгая и крупная экспедиция в моей жизни, которая длилась несколько лет. Наша работа началась в 2016 году и с небольшими перерывами длилась до 2020 года, — рассказывает Анна. — Главной задачей было освободить определенные участки для дальнейшего строительства. За это время исследовались в основном памятники вида поселения и городища, относящиеся к различным периодам эпохи бронзы (2800–900 года до н. э. — Прим. ред.). Вся работа проводилась на территории Таманского полуострова, где площадь памятников доходит даже до 60 тысяч квадратных метров.

Как рассказывает Анна Жадаева, она поначалу и не думала переезжать из Волгограда. Ведь работа носит сезонный характер, а на зиму вполне можно вернуться домой. Однако обстоятельства сложились иначе. Она приняла решение переехать в Краснодар что, по признанию Анны, облегчило рабочий процесс. На Кубань поначалу она приехала только попробовать — пригласили работать в организацию, которая непосредственно занимается археологической экспедиционной деятельностью. А теперь экспедиции сочетаются в ее жизни с работой хранителя археологических фондов Краснодарского музея.

— В периоды, когда зарплаты почти не было, кроме какой-то самой минимальной, я не перестала всем этим заниматься. То есть вопрос оплаты труда и финансовая составляющая уходят куда-то совсем на другой план, — рассказывает Анна. — Самое главное — наука и то, как ты в ней существуешь и действуешь. Конечно, очень важен и коллектив.

— Здесь только любовь ко всем частицам и к археологии в целом. Археология — это не только про умение копать, это обработка, зарисовка, научное обоснование… Постоянная интеллектуальная работа и работа руками, — говорит Анна. — Я на раскопках и черчу, и рисую предметы, и фотографирую, и верстаю огромное количество иллюстраций. Работа переплетается технически и творчески, и это переплетение всех сфер затягивает навсегда.

Рассказывая о своем карьерном пути, Анна вспоминает слова своего первого научного руководителя, которому благодарна до сих пор за переданные знания и навыки.

— Еще во время обучения на бакалавра Владислав Мамонтов всегда говорил, что археологом стать невозможно. Им надо родиться. И он был абсолютно прав. Без определенной любви к этой профессии, без определенного склада ума, характера, который тебе заложил кто-то свыше, эту профессию вынести вообще невозможно, особенно девочкам. Считается, что археология не совсем женская профессия. И в какой-то мере это правда. Тяжело бывает и в быту, и по каким-то определеным условиям в экспедициях.

На вопрос о хобби за пределами археологической сферы Анна надолго задумывается, а ее близкие усмехаются. «Какое хобби? Она же всё время в работе. Не раскопки, так отчеты…»

— Археология — это та профессия, в которой просто живешь. Я понимаю, что это не просто хобби и никогда им не было, каким-то интересом или увлечением тоже не назовешь, — рассказывает Анна. — Не получается, что ты отработал день, пришел домой, и на этом работа закончилась. Тут скорее ситуация, когда в целом жизнь подстраивается под твою работу, как бы странно это ни звучало.