«Впервые признано — наши генералы воруют»: глава УВД по Волгоградской области был арестован за массовые взятки и создание мафии

Арест и обвинительный приговор главы УВД по Волгоградской области и его также высокопоставленных подчиненных стал самой громкой массовой чисткой правоохранительных органов в регионе. По делу проходило более 750 человек. К уголовной ответственности были привлечены пятьдесят первых руководителей в областном аппарате УВД и начальников служб. Лишились должностей начальники городских и районных отделов милиции. Это было настолько значимым событием в новейшей истории страны, что оно не осталось забытым и попало в телевизионный сериал «Советские мафии», выходивший на канале «ТВ-Центр». Впрочем дел подобного масштаба в Волгограде не было. До настоящего времени. Но тогда, об этом открыто заявлялось на всю страну.

В 1984 году в одном из лучших ресторанов города-героя Волгограда играла шикарная свадьба. Сразу было видно, что гуляют серьезные люди. Глаза слепили звездочки на погонах гостей — высокопоставленных сотрудников МВД, бриллианты жен высоких чиновников и директоров крупных волгоградских предприятий. Свою дочь замуж выдавал генерал милиции Константин Иванов.

Напомним, свадьба в эпоху застоя была главным событием в жизни человека. Родня со стороны жениха и невесты из кожи вон лезла, чтобы все получилось не хуже, чем у других. С боем добывались наряды молодоженов и крутой автомобиль, продукты и спиртное для банкета. Привозили родственников из деревень и сажали за стол «свадебных генералов». Это было грандиозное шоу, ради которого залезали в долги и тратили очень много нервных клеток. Но на этой свадьбе генералы были самыми настоящими, а Константин Иванов был начальником Управления внутренних дел исполнительного комитета Волгоградского областного Совета. Сейчас эта должность звучит как начальник ГУ МВД по Волгоградской области.

Потом, спустя годы, другого высокопоставленного человека в больших погонах, официально признанного после террористом, даже в частных разговорах обозначали оттягивая в сторону пальцем край глаза. Генерала Иванова также в беседах шифровали коротким обозначением из двух букв: «КД». Сокращенно, от Константин Дмитриевич.

— Он был хозяином, настоящим хозяином, его все боялись. Он что хотел, то и делал, — рассказывал Валентин Деревчук, который в 1986-88 годах был начальником штаба следственной бригады прокуратуры РСФСР, — Но через два года он станет фигурантом очень громкого уголовного дела и будет выглядеть уже совсем по-другому.

— Все обвинение построено на злостном, бездоказательном, голословном оговоре, — заявлял генерал Иванов в зале суда.

О мафии, которую сколотил в Волгограде генерал Иванов, даже снимут документальный фильм, что тогда было невероятным поступком со стороны властей. Тогда впервые было открыто признано на всю страну: наши генералы воруют и делают это вместе с партийными шишками. Сам факт этого уголовного дела был уже «бомбой».

Константин Иванов был начальником Волгоградского УВД. Зарплата 200 рублей в месяц. Немало, но явно недостаточно для того, чтобы закатывать такие свадьбы и дарить молодоженам ключи от новенькой «Волги». Почти все гости этой свадьбы через два года будут есть не икру, а хлебать тюремную баланду. Их бриллианты и прочее имущество будет конфисковано, а семьи покроются позором.

Но пока они радуются своей сытой жизни и уходят с роскошного банкета с так называемыми «подорожниками» — корзинами, заполненными дефицитными деликатесами. Все это произведено на местных фабриках. Только простые жители Волгограда ни колбасы, ни шоколада, ни сыра никогда не видели. В магазинах было шаром покати. Если мясо, то в лучшем случае кости. Очереди за молоком и сливочным маслом. Тоска да и только.

— Это была страна, которая с одной стороны выводит человека в космос, а с другой в это же самое время расстреливает, как в Новочеркасске, голодную демонстрацию, — рассказывает публицист Александр Никонов, — И только потому, что люди там уже жрут картофельную шелуху. Им попросту нечего жрать!

В 60-е в Волгограде было хорошо и сытно. В магазинах лежала осетрина и дешевая икра. Нормально работали овощные. Край — благодатный, Все росло здесь прекрасно. Не было перебоев и с молочными продуктами.

Но в начале 70-х прилавки гастрономов стали пустеть. Первым делом пропали деликатесы, к которым в то время относились шпроты, сгущенка и гречка. Потом испустила дух баранина. Затем под видом свинины стали продавать куски сала, а говядина исчезла совсем. Испарились колбаса и рыба, что было удивительно, — рядом Волга. К 80-м Волгоградская область превратилась в стандартно убогий край, в котором люди выживали благодаря своим огородам.

— Каждый волгоградец имел свое подсобное хозяйство, вот. И они выращивали все свое, — вспоминал Валентин Деревчук.

Верхний ящик рабочего стола генерала Иванова был набит письмами волгоградских трудящихся, отправленными в ЦК КПСС, Верховный совет и прокуратуру СССР. Анонимки и коллективные послания. Это был крик души: «Караул! Менты воруют!»

Люди жаловались на голод и уверяли власти, что все это дело рук местной мафии, которую организовали сотрудники правоохранительных органов.

— Во все адреса сыпались эти жалобы. Прежде всего, с таких предприятий пищевой промышленности, как мясокомбинат, ликероводочный завод и кондитерская фабрика, — рассказывал Евгений Ильченко, который с 1986 по 1998 год работал старшим следователем по особо важным делам при прокуроре РСФСР.

Но люди не знали, что их жалобы спустят обратно в Волгоград. И они попадут в руки генералу Иванову, который выбросит их в помойное ведро или наложит на них стандартную резолюцию: «Изложенные факты не нашли подтверждения».

— Мер особо не принимали, потому что с этого кормились работники БХСС и работники ведомственной охраны, — говорил Борис Исаенко, который с 1986 по 1988 год работал следователем по особо важным делам при прокуроре РСФСР.

В советское время человеку все время вдалбливали мысль «все вокруг народное, все вокруг мое». При этом частной собственности в Советском Союзе не было. Все было как бы общее, и при этом ничье. В результате присущая многим слабость взять то, что плохо лежит, трансформировалась чуть ли не в национальную идею.

— Существовала известная советская поговорка «тащи со стройки каждый гвоздь, ты здесь хозяин, а не гвоздь», — вспоминает известный публицист Дмитрий Пучков.

Если человек был мелким служащим и работал в каком-нибудь учреждении, то воровал бумагу и скрепки. Если вкалывал на стройке, то тащил домой краску и обои. Когда в Москве открыли гостиницу «Интурист», то за год персонал вынес из неё почти половину белья и множество других полезных в хозяйстве предметов.

— 10 тысяч вилок-ложек-ножей, около 800 чайников, значит, под сотню напольных ваз. И даже 32 картины умыкнули, умудрились, хотя это довольно большие предметы, — вспоминает публицист Александр Никонов.

За несунами охотилась милиция. К их совести взывала партия профсоюз и пресса. Журнал «Крокодил» беспрерывно публиковал карикатуры, клеймящие массовую эпидемию воровства с предприятий. Это было смешно, но совсем не страшно.

— Полон дом различных вещей, которые он натаскал, работая на мясокомбинате, на телевизорном заводе, на стекольном заводе. И водку какую-то он украл, притащил, такой вот добрячок, — показывает советские карикатуры художник-карикатурист Адольф Скотаренко.

Генерала Иванова художник изобразил бы, подчеркнув неслыханные масштабы хищений. Но появление такой карикатуры в начале 80-х было немыслимо. Наша доблестная милиция критиковалась крайне редко. Оборотней в погонах было много. Но эта информация никогда не выносилась на страницы прессы и в Кремле обсуждалась шепотом.

— Постовых можно было ругать, участковых, и так далее. Но чтобы показать, что руководство — взяточники, руководство, понимаете, ворюги, это, вообще говоря, было не положено, — вспоминает журналист Юрий Краузе.

А тем временем в Волгоградской области начальник областного УВД Константин Иванов решил взять под «крышу» три волгоградских комбината: колбасный, ликероводочный и кондитерскую фабрику. Он смекнул, что должен возглавить несунов, обложить всех оброком и в обмен предложить свою защиту: «Вы воруете, и часть заработанного приносите мне. А я делаю так, чтобы ОБХСС заходил к вам редко и ловил воров спустя рукава».

— Я когда привозил продукты, одновременно вложил ему на столик по 150 рублей, — говорил потом на суде заместитель начальника УВД по Волгоградской области Алексей Шумилин, — Ещё деньги я старался ему давать не мелкие, а по сотенной и полусотенной. Даже у кассира своего менял мелочь, чтобы было посолиднее было.

У начальника УВД Волгоградской области Константина Иванова любимым днём недели был вторник, когда он принимал многочисленных посетителей. Все они приходили к нему с подарками. Кто приносил коньяк, кто дефицитный фарфоровый сервиз, кто импортный галстук или просто пухлый конверт с деньгами.

— Для него не было людей, которые могли ему сказать, хватит, Иванов, прекрати, — вспоминает бывший следователь по особо важным делам Борис Исаенко.

Иванов сколотил огромную мафию, в которой состояли сотни работников разных волгоградских предприятий. Все они занимались нехитрым, но очень прибыльным делом: воровали то, что производят и охраняют. И генерал был в доле, а также обеспечивал надежную «крышу», подкупив городские власти шикарным отдыхом в ресторанах и бане и с щедрыми откатами.

На стадионе «Динамо» у него была баня и бассейн. Там купались, принимали водные процедуры, а потом начиналось застолье, — рассказывает Борис Исаенко.

Волгоград был в Советском Союзе на особым счету. Город из руин восстанавливала вся страна. И здесь было построено много предприятий, на которых выпускались высококачественные продукты питания.

— Мощный мясокомбинат. Один из лучших в Советском Союзе ликероводочных заводов. Сильнейшая молочная промышленность. Птицефабрики мощные, — вспоминал журналист Ефим Шустерман.

Птицефабрики работали исправно. Несушки не халтурили. Но вот парадокс. Яиц производилось много, а на прилавках волгоградских магазинов их было не найти. Поэтому несуны тащили яйца с птицефабрик и хлебозаводов. И это было особым искусством — пронести, не повредив настолько хрупкий продукт. Но несуны достигли совершенства и работали с ювелирным изяществом. Процветало воровство и на молокозаводах. Рабочие и охранники тащили домой творог, масло и сливки. В магазины вместо молока отправлялась голубая водица.

— У нас в судебном заседании свидетельница говорила: «Я вынуждена была уволиться, потому что уже до того дошло, что все молоко получалось без жирности», — вспоминал судья в отставке Дмитрий Ларионов.

Огромные деньги Иванов зарабатывал в спайке с директором Волгоградского мясокомбината. Михаил Петрищев был человеком, с которым хотел дружить весь город. Под ним была огромная банда несунов, заколачивающая фантастические деньги.

— Зарплаты были мизерные, в магазинах был вечно дефицит. А тут представьте, мясные деликатесы, которых нет на прилавках. Ну как не вынести? Колбаска твердокопченая, сырокопченая. Вообще было не достать, — вспоминал бывший следователь по особо важным делам Борис Исаенко.

Советские граждане готовы были по три часа стоять в очередях даже за вареной колбасой, в которой было много крахмала и, как тогда все считали, бумаги. А копченая колбаса была на столе только по великим праздникам. Невероятный деликатес, вершина счастья, еда советских буржуев. Делали копченую колбасу из отборного мяса. Стоила она от трех до четырех рублей за килограмм. А у спекулянтов небольшая палка тянула на десятку.

Обычно такие продукты были только в столичных магазинах. А в простых городах, таких, как и Волгоград, это был большой дефицит, — говорил Борис Исаенко.

На волгоградском мясокомбинате все было, как на других предприятиях пищевой промышленности. Охрана усиленно делала вид, что изо всех сил борется с несунами. Но как-то получалось, что вороватых работников ловили каждый день, а количество вынесенной колбасы никак не сокращалось. В Российском государственном архиве социально-политической истории недавно рассекретили документы, письма МВД и прокуратуры в адрес торгово-финансовых органов ЦК КПСС в годы раннего Брежнева.

В них уже тогда упоминается волгоградский мясокомбинат и типовой случай с уборщицей Сезиной, которая похитила из варильного цеха 16 килограммов любительской колбасы, привязав их к себе под одеждой. А другая уборщица, Васильева, украла 11 батонов вареной колбасы и один килограмм любительских сосисок на общую сумму 42 рубля.

— Убирала территорию с метелкой. С метлой везде ходила. А потом заметили, что она часто через ворота ходит. Она палки две колбасы под одежду положила. Уносила даже в метле, — вспоминал случаи воровства бывший начальник охраны мясокомбината Алексей Алехин.

Но наверху долгое время считали, что несуны — это отдельные оступившиеся граждане. И не понимали, что ворьё вольготно чувствует себя, потому что существует огромная криминальная система, в которой задействована, прежде всего, охрана всех предприятий.

— С аванса и с получки, каждый, кто занимался хищением, он давал рубль охраннику, — вспоминал бывший директор мясокомбината Петр Кузнецов, — А их же много. Допустим, 300 человек прошло, 300 рублей. А 300 рублей в это время, это очень высокая зарплата.

Волгоградские несуны толкали продукцию налево и делились с начальниками цехов. Те заносили директору. Директор — начальникам правоохранительных органов. Те, в свою очередь, отчисляли процент наверх, какой-нибудь шишке из горкома. Налицо была цепочка, все звенья которой были заодно и держались очень крепко.

Константин Дмитриевич Иванов был мало похож на тупого и толстопузого милицейского генерала. Фронтовик, кавалер множества наград, прошел в МВД весь путь наверх, от постового до начальника управления. Дисциплина у него была идеальная.

— Говорили, что когда он выходил в коридор, то работники милиции, прятались кто в туалете, кто в ближайших кабинетах. В коридоре никого не было, — вспоминал судья в отставке Дмитрий Ларионов.

— Он любил немножечко поспать в кабинете. Так вот, проходившие мимо кабинета сотрудники обязаны были снимать обувь и проходить в носках, чтобы не потревожить сон генерала, — добавлял журналист Юрий Краузе.

Генерал поддерживал прекрасную спортивную форму и каждый день начинал с пробежки. Перед этим территорию возле его дома и соседний участок набережной вычищали до блеска сотрудники УВД. И за качеством уборки Иванов следил очень строго. Пробежав пару километров, глава региональной милиции отправлялся плавать в городской бассейн, который в это время освобождали специально для него одного.

— Он любил, чтобы температура воды в бассейне была ровно +24 градуса. И не дай бог, выше на градус или ниже, — вспоминал бывший следователь по особо важным делам Борис Исаенко, — Это нельзя было допустить.

Константин Иванов дважды в день менял рубашки, что в советское время считалось поведением изряда вон выходящим. Жил в роскошно обставленной квартире. Жена его никогда не работала. Но генерал, который имел каждый месяц минимум 20 тысяч рублей левых доходов, потом утверждал на допросах и в суде, что жил, как миллионы честных трудящихся.

— Семья наша скромная, спиртными никто не увлекался. Жили мы, прямо скажем, как трудовая семья, — говорил в зале суда генерал Иванов.

В Волгограде был один из крупнейших в стране мясокомбинатов. Открыт он был еще до войны. Но при Сталине воровали умеренно, боялись загреметь надолго на нары. А вот при Хрущеве и Брежневе несуны потеряли страх. Из мясокомбината растаскивали более 20% сырья и готовой продукции.

Генерал Иванов имел с мясокомбината минимум 5 тысяч рублей в месяц. Еще 2 тысячи ему приносил благодарный за сотрудничество директор молокозавода. Генерал отдавал часть денег «наверх» и считал, что построил систему, которая никогда не даст сбой.

Надежным партнером несунов с мясокомбината была Анна Чудилина. Под прикрытием милиции пункт приема ворованного мяса она организовала прямо у себя в квартире, а дальше уже распределяла его по рынкам.

— Часто такую квартиру воры называют ямой и туда стаскивали мясо по 20−30 килограмм каждый. А утром с большими сумками Анна Чудилина, куда-то это все таскала, — рассказывал журналист Вячеслав Василюк, — Хочу сказать, что жила она припеваючи, не по средствам. Свои средства вкладывала в основном в золото, серьги, кольца, меха, драгоценности, и ездила отдыхать на юг.

Несуны поражали не только мясокомбинат, откуда тащили целые туши. Тотальное воровство, прикрываемое охраной, поразило и другие фабрики и комбинаты.

— Мне стыдно и позорно, вы понимаете, стыдно и позорно. Перед людьми меня знали, как только с положительной стороны. А теперь я преступник. А ведь могло ведь этого не быть, правильно? — каялся и плакал на допросе начальник охраны кондитерской фабрики Родион Нестеркин.

Жизнь у Родиона Нестеркина была по-настоящему сладкой. Когда его арестовали, то он говорил, что присвоил себе всего лишь 300 рублей.

— Слали, значит, начальнику управления тысячу рублей, 300 рублей начальнику отдела охраны. И 300 рублей оставались, которые я сохранил и отдал добровольно государству. Я, конечно, в большом переживании, — продолжал плакать на допросе Родион Нестеркин.

Но это была, конечно, ложь. Такие, как Нестеркин, зарабатывали за два-три месяца на «Жигули», гуляли в ресторанах и загорали на курортах. Должность начальника охраны звучала в советское время гордо.

Работники вневедомственной охраны забирали часть выносимой сотрудниками пищевых предприятий продукции, и доставляли ее «наверх» по цепочке. Кроме того, они назначали «процент» от выносимой продукции, потому что генералу Иванову требовались еще и наличные деньги. И часть этих денег они, конечно, присваивали себе. А генерал милиции Константин Иванов получал до 20% от продажи всего похищенного социалистического имущества. И при этом был на прекрасном счету в Министерстве внутренних дел.

В Волгограде была одна из лучших в Советском Союзе школ милиции. Поэтому на базе УВД постоянно проводились семинары и курсы повышения квалификации. Приезжали на совещания и для обмена опытом и иностранные делегации из Чехословакии и Польши.

Днём все изображали рвение в получении званий, слушали отчёты, перенимали опыт. А вечером генерал Иванов давал роскошный банкет в любимой бане, на котором высокие гости из Москвы и другие нужные люди пировали как в последний раз. Слава о хлебосольстве волгоградского генерала шла по всей стране. Сколько хочешь самого дефицитного спиртного. Икра, балыки и угар до утра.

— На базе УВД Волгоградского проводились союзные совещания. Все это было показное. Ездили комиссии. Все это сопровождалось угощением, — рассказывал потом замначальника УВД региона Александр Кириллов.

И особо любил бывать в Волгограде заместитель министра внутренних дел Юрий Чурбанов, зять дорогого Леонида Ильича Брежнева.

— У меня в деле было фотографии Чурбанова, который стоял и держал осетра с размером в его рост, — вспоминал судья в отставке Дмитрий Ларионов.

До женитьбы на Галине Брежневой Юрий Чурбанов был полковником. Ничего интересного в его жизни не было. Но после свадьбы его карьера пошла наверх. Шефство над ним взял близкий друг генсека Николай Щелоков.

Жил Чурбанов как при коммунизме. Зарплата у него была больше, чем у Брежнева. Тесть дарил дорогие машины, роскошные квартиры и дачи. Чурбанов никогда не брал взяток, потому что у него и так всё было. Даже больше, чем нужно человеку причем с очень большим аппетитом. Но муж Галины Брежневой был несчастным человеком. Каждый его поступок контролировала властная жена и смотрящие, поставленные могущественным тестем.

Жил в этой самой клетке, фактически, постоянно под контролем, он не мог себе ничего позволить. И у него осталось в жизни две радости. Первое, это выпить. И второе — это строить из себя начальника. Особо этим радостям он любил предаваться в командировках. И больше всего уважал Волгоград, где его связывали теплые отношения с Константином Ивановым. Охота, рыбалка, застолье — до и после. Иванов умел принимать высоких гостей.

Следствие потом установит — за три года на организацию пьянок для гостей из Москвы, Волгоградский генерал потратил 20 тысяч рублей и постоянно отправлял своим высокопоставленным друзьям роскошную рыбу и икру.

— Осетра напаивали водкой, сворачивали хвостом к голове, это называлось «таблетками». Клали его в холодильник в поезде. И потом его сразу вынимали, — вспоминал Валентин Деревчук, который в 1986-88 годах был начальником штаба следственной бригады прокуратуры РСФСР, — И пока довозили до Чурбанова, этот осетр отрезвлялся. И его прямо в бассейн запускали, где он плавал.

В начале 80-х в Советском Союзе выпускают рекордное за его историю количество водки. Каждый ликероводочный завод гонит план любой ценой. А армия несунов изобретает все новые способы воровства спиртного. Начальником охраны ликероводочного завода в Волгограде был Николай Сучков, двоюродный брат генерала Иванова. Схема была идеальной. Сучков ворует сам и позволяет это делать другим, которых должен поймать. А Иванов за две тысячи рублей в месяц закрывает на это глаза. Братья уважали друг друга и поддерживали помимо деловых очень теплые и неформальные отношения. И генерал посоветовал брату на всякий случай сделать справку о постановке на учет в психдиспансере.

— У него диагнозом была выставлена шизофрения. Как его взяли в охрану? Дальше выяснилось, что он инвалид Великой Отечественной войны, 2-й группы. Провели врачебно-трудовую экспертизу. Выяснилось, что никакой он не инвалид, а просто вороватый и очень хитрый человек, который расписывал свою деятельность как ежедневный подвиг, — вспоминал Евгений Ильченко, который с 1986 по 1998 год работал старшим следователем по особо важным делам при прокуроре РСФСР, .

— Никому я никакие показания не давал, что я похищал. Я полностью, еще раз повторю, отдавал самого себя для того, чтобы сохранять статистическую собственность. И боролся с расхитителями. Вот, даже падал, вставал и опять-таки шёл бороться с ним, на протяжении двадцати лет, — уверял на допросе начальник охраны волгоградского ликеро-водочного завода Николай Сучков.

В 1985-м к власти в Советском Союзе пришел Михаил Горбачев. И он сразу стал говорить о том, что необходима смена курса. В воздухе запахло перестройкой и глобальными перестановками на всех этажах власти. Уже покончил с собой Щелоков. У власти в милиции были другие люди. Но Юрий Чурбанов держался.

Но после смерти Юрия Андропова Горбачев очень ясно дал понять, что Чурбанов лично ему не нужен. Незадолго до смещения с высокой должности Чурбанов приехал в Волгоград к другу — генералу Иванову. Разговор на рыбалке был грустным. Оба понимали, что вот-вот и кончится их хорошая, сытая жизнь.

Это была последняя пьянка Иванова с высокими гостями из Москвы. И, прощаясь с Чурбановым, Иванов почувствовал — впереди что-то страшное. Уже через несколько недель в Волгограде начались массовые аресты. Многочисленным жалобам трудящихся наконец-то дали ход.

Первым в руки следователей попал заместитель Иванова — Александр Тютюнов. Жил он богато, нажитое криминальным путем спрятал плохо. Во время обыска он онемел от страха и твердил, что все это не его.

— Я непосредственно был участником задержания Тютюнова, — рассказывал сотрудник прокуратуры РСФСР Владимир Иванов, — У него сразу при задержании, это вечером было в 23 часа, было обнаружено пятидесятирублевых облигаций на сумму в 2000 рублей. Кроме этого он, значит, в капоте еще прятал деньги.

— Да, я брал, да, я доставлял, но я доставлял по указанию. А попробуй ослушайся. Ну и все, завтра ты работать не будешь у Иванова, — приводил слова задержанного замначальника главка Валентин Деревчук, который в 1986-88 годах был начальником штаба следственной бригады прокуратуры РСФСР.

Все причастные к воровству сотрудники комбинатов давали признательные показания один за другим.

— По указанию начальника охраны я приходила в спиртохранилище. Тут брала, вот здесь, пяток бутылок спирта по 0,5 литра, — показывала на месте под видеозапись работница волгоградского ликероводочного завода Мария Шумская, — Относила их потом в комнату охраны.

Константин Иванов вёл себя на допросах спокойно и доказывал, что стал жертвой политических интриг. Заявлял, что это заказное уголовное дело, а следователи «роют» под руководство Волгоградской области. А он — совершенно ни при чём.

— Всё обвинение построено на злостном, бездоказательном, голословном оговоре, оговоре. Это страшное дело, — заявлял Константин Иванов.

Почти в это же время сняли с должности Юрия Чурбанова.

— Мы же Чурбанова тогда выделили материалы уголовного дела о его всех приездах и похождениях и послали их в прокуратуру Союза. Из нашего уголовного дела оно было выделено в отдельное производство и ушло в Москву, в прокуратуру Союза СССР, — вспоминает Валентин Деревчук.

В итоге Юрий Чурбанов был осужден на 12 лет за коррупцию по так называемому «узбекскому делу» и несколько взяток. Чурбанова обвиняли, что принял в подарок халат с золотым шитьем, кофейный сервиз и 90 тысяч рублей. Но на суде он своей вины не признал и дал понять, что оговорил себя под давлением КГБ.

Дело генерала Иванова или, как его с тех пор стали называть, «Волгоградское дело», прогремело на всю страну. Еще не было даже приговора, но о нем уже писали газеты. Программа «Человек и закон» выпустила документальный фильм. Ставший начальником УВД по Волгогорадской области генерал Василий Дергачев выступал в трудовых коллективах, рассказывая про начавшуюся тотальную чистку в милиции.

— Вы все очень хорошо знаете, то проводится расследование уголовного дела, связанное с совершением преступления с хищениями, организованной с мясокомбинатах, и не только с мясокомбинатах, с кондитерской фабрики, с маслосырбазы, то есть с пищевых объектов, с которых растаскивалась продукция, — выступал еще очень молодой Василий Дергачев перед заводчанами «Красного Октября», — Арестованы работники милиции во главе с бывшим начальником управления внутренних дел Ивановым за сращивание с преступным элементом, за хищения, за взятки и так далее. Двое бывших работников управления БХСС областного УВД Близняков и Евсин осуждены. Один получил 10 лет лишения свободы, другой 11 лет лишения свободы. В настоящее время закончено производство расследования уголовного дела в отношении Иванова. Оно направлено в суд. Процесс будет открытый. Потому что если он совершает преступление своими действиями, то, значит, должен нести в соответствии с законом ответственность. Еще даже повышенную, поскольку сам является работником милиции.

Генерал Дергачев рассказывал, что только за тот год были привлечены к уголовной ответственности пятьдесят первых руководителей в областном аппарате УВД и начальников служб. Были освобождены от должности начальники городских и районных отделов милиции.

Все фигуранты Волгоградского дела получили от 7 до 12 лет. Всего по делу проходило 750 человек. Это был публичный, очень громкий процесс, который должен был показать стране: «Посмотрите, теперь настало другое время. Коррупция будет уничтожена».Все знали, что Иванов щедро делился с обкомом и мафия его процветала благодаря партийным шишкам, но так глубоко копать не стали.

Судья Ларионов оглашал приговор четыре часа. Генералу Иванову дали 10 лет. Жители Волгограда сочли приговор крайне мягким.

— Когда вот был перерыв, я выходил из зала, они меня этот немножко брали за руку и говорили: «Дмитрий Михайлович, его надо расстрелять», — вспоминает судья в отставке Ларионов.

Сам генерал Иванов своей вины категорически не признавал и до конца жизни настаивал, что стал жертвой заказного уголовного дела. Даже выпустил книгу об этом, с символичным названием «Расправа».