168 пробоин в шинели генерала Глазкова: история трагической гибели героя Сталинградской битвы

К 75-летию Победы V1.RU запустил проект «Фронтовой инстаграм», показывая уцелевшие снимки Великой Отечественной войны и собирая истории наших героев. Сегодня мы рассказываем о сражавшемся за Сталинград генерал-майоре Василии Глазкове и практически детективной истории, развернувшейся вокруг его пробитой в 168 местах шинели, ставшей одним из самых известных экспонатов музея-заповедника «Сталинградская битва».

Май 1943 года. Война только откатилась на запад. Бои идут у Ростова-на-Дону и на Кубани. Сталинград разрушен. Трофейные команды собирают в руинах брошенное оружие и имущество. Оставленные в городе войска и уцелевшие мирные жители разбирают и разминируют завалы и хоронят тысячи тел погибших: наших — в братских могилах, немцев — в оврагах на окраинах. Медики пытаются противостоять приближающимся эпидемиям холеры и тифа. И в этот непростой май из блокадного Ленинграда в город на Волге командирован научный сотрудник артиллерийского исторического музея Тихон Воробьев. Ему поставлена задача «собрать как можно больше реликвий и материалов, отражающих подвиги и боевые действия советских воинов в ходе обороны Сталинграда».

Объезжавшему Сталинград Воробьеву удалось собрать много интересного и ценного. Именно он, кстати, нашел и сохранил для истории вещи из штаба плененного фельдмаршала Паулюса — пишущие машинки, предметы обстановки и быта. И, осматривая вещевые склады на железнодорожной станции Воропоново (сейчас станция Максима Горького. — Прим. ред.), он нашел пробитую шинель.

Сохранилось составленное тогда описание находки: «Шинель офицерская советская (высшего офицерского состава Красной армии), из серого драпа, петлицы и кант красные. На правом рукаве — нарукавный знак из золотого тиснения. Подкладка из серого сатина, на подкладке три заплаты. На пуговице изображен герб Советского Союза. Во многих местах порвана, пробита осколками, около 160 пробоин, на подкладке следы крови, загрязнена. Ее размер: длина — 130 см, ширина — 44 см».

— Ясно было только одно — шинель генеральская. Я тогда же заинтересовался вопросом, кому могла принадлежать эта шинель, но никто не мог дать на это ответа, — писал потом Тихон Воробьев. — Единственное, удалось установить, что ее подобрали около советских землянок, расположенных на участке в районе станции Воропоново. Никаких других сведений по поводу этой шинели собрать не удалось.

Вопрос, кому принадлежала найденная на складе шинель, оставался без ответа еще 14 лет. 7 из них она пролежала в фондах артиллерийского исторического музея Ленинграда. Затем начались реформы. Музей перевели в подчинение Академии артиллерийских наук, а «непрофильные» экспонаты передали в другие собрания. Коллекция знамен и бюстов дома Романовых переехала в Эрмитаж, бывшая императорская коллекция обмундирования, снаряжения и предметов культа — в Главное интендантское управление. А пробитая шинель вместе с сотнями предметов, относящихся к военной медицине и санитарии, была перевезена в фонды Центрального военно-медицинского музея, где пролежала еще 7 лет. И уже там, в 1957 году, на нее наткнулся приехавший в Ленинград сотрудник музея обороны Царицына — Сталинграда Иван Логинов, попросивший вернуть экспонат, принадлежность которого так и не была установлена.

Уже в Волгограде Иван Логинов начинает всеми силами выяснять, чья же шинель оказалась в коллекции музея.

— Хозяина шинели искали в числе сраженных на поле боя. Рассудили так: раз шинель генеральская, значит, следует в первую очередь установить, кто из генералов погиб в Сталинграде, — рассказали в музее-заповеднике «Сталинградская битва». — Запросили архив Министерства обороны. Оттуда ответили, что в Сталинградской битве погибли семь генералов. Один из них непосредственно в городе, в районе Верхней Ельшанки. Это — командир 35-й гвардейской стрелковой дивизии генерал-майор Василий Глазков… А шинель-то была найдена как раз в районе Ельшанки.

Генерал-майор Василий Глазков, единственный генерал, погибший непосредственно в уличных боях за Сталинград, воевал с 19 лет. Профессиональный военный, он начал еще в Гражданскую. Сражался с белогвардейскими десантами на Кубани, у Азовского моря — с врангелевцами, с махновцами в Екатеринославе и Тавриде, с белоказаками — на Тихом Дону. После, оставшись в Красной армии, учился и постепенно рос по карьерной лестнице, от командира взвода до командира дивизии.

В 1935 году сменил пехоту на службу в элите вооруженных сил — парашютно-десантных войсках. Начало Великой Отечественной войны он встретил в должности командира 211-й воздушно-десантной бригады 1-й Отдельной Краснознамённой армии.

— В октябре 1941 года Василий Глазков был назначен командиром созданного 8-го воздушно-десантного корпуса и по завершении формирования части корпуса занимался подготовкой к десантным действиям в тылу противника, — сообщал старший научный сотрудник института военной истории МО РФ Дмитрий Цапаев. — В августе 1942 года корпус преобразовали в 35-ю гвардейскую воздушно-десантную дивизию и перебросили под Сталинград.

17 августа, совершив 50-километровый марш, дивизия заняла оборону на подступах к городу, и уже на следующий день десантники вступили в тяжелейшие бои, постепенно откатываясь к Сталинграду. В начале сентября остатки дивизии заняли оборону в нынешнем Советском районе Волгограда — у станции Воропоново, поселков Песчанка и Верхняя Ельшанка и возле Радиоцентра. 8 сентября 1942 года руководивший боем генерал-майор Глазков был тяжело ранен, затем при попытке эвакуации — убит.

Нашедший в мае 1943 года шинель Тихон Воробьев в столь однозначном опознании сомневался.

— Генерал советской армии, по-видимому, был тяжело ранен в этой шинели, но вряд ли был убит, иначе он был бы похоронен в этой же шинели, — писал в Волгоград Тихон Воробьев. — Произойти это могло только в одном из последних заключительных сражений за Сталинград. Почему я не склонен подтвердить версию о принадлежности этой шинели генерал-майору Глазкову. Весьма сомнительно, чтобы эта шинель лежала столь длительное время в землянках. Да к тому же район Воропоново, как известно, находился в немецком расположении. Не исключен, разумеется, случай прямого попадания снаряда, искалечившего шинель без наличия в ней человека вообще.

Воробьев также пишет:

— Смерть или ранение генерала не могли не найти отражения в оперативных сводках.

И, чтобы однозначно узнать, чья шинель, предлагает «обратиться с призывом к участникам Сталинградской битвы. Хорошо опубликовать этот вопрос в одной из центральных газет».

Небольшая заметка-обращение ко всем участникам битвы на Волге публикуется в газете «Красная Звезда». Она не осталась незамеченной. Со всей страны в редакцию газеты и в музей обороны начали приходить письма. Часто не по теме, например, сообщая, где и у кого на хуторе под Волгоградом до сих пор тайно хранится плащ Паулюса. Но пришли и письма от фронтовиков-участников последнего боя генерала Глазкова, подтвердивших, что шинель — именно его.

Начало сентября 1942 года — самое черное и страшное время в обороне Сталинграда. Бои идут практически везде: и на севере города, где танки с крестами уже вышли к Волге, и на Ергенинских высотах на юге. Из последних сил держится за Верхнюю Ельшанку откатившаяся от Россошек и измотанная непрерывными боями 35-я гвардейская дивизия десантников генерала Глазкова. 8 сентября немцы начали первый штурм города, в котором на тот момент почти не остаётся защитников.

— С 4 часов 30 минут 8.9.42 и весь день напряжение боя было наибольшим из того, что мне приходилось видеть за время с начала боев за Сталинград, — писал командир третьего батальона 35-й дивизии Никифор Квяшин.

Уже утром бой развернулся практически у наблюдательного пункта, где находился генерал.

— Наш наблюдательный пункт сначала был в 1,0–1,5 км от переднего края, в лесосмуге — посадке, где было сделано два блиндажа, — писал связист Григорий Мухальченко, — затем противник приблизился к НП на расстояние пятисот-трехсот метров и ближе. Наших частей впереди не было, так как все защитники были или ранены, или убиты, но не оставили своих окопов. Генерал готовил контратаку, для чего были собраны люди из стрелкового батальона и автоматчики из охраны НП, за посадкой, в молодом саду, находились противотанковые пушки, которые должны были встретить танки, а мы пехоту. Во время контратаки, в ней он участвовал сам, генерал был ранен осколками от разорвавшейся вблизи мины. В блиндаже после отражения атаки врага ему была сделана перевязка.

Несколько по-другому описывал бой другой уцелевший солдат из 35-й гвардейской.

— Глазков чувствовал, что предстоит напряженный бой… Около 04:00 послал меня проверить КП одного блиндажа, в районе которого мы находились. Ночь была темная, немного туманная. Успел я отойти 300–400 метров, как началась сильная артиллерийская подготовка немцев, — писал в музей откликнувшийся участник боя Анатолий Трусов. — Я возвратился в блиндаж, докладываю, что не дошел, он приказал сесть за телефоны. С рассветом оборона дивизии подверглась ожесточенной бомбежке с воздуха, что нарушило связь, а следовательно, управление. Было решено перебраться в штаб оперативной группы. Первым вышел из блиндажа командующий артиллерией и тут же упал убитым пулеметной очередью. Выскочил начальник особого отдела Добкин, как ему ранило руку снарядом, его удалось эвакуировать на автомашине. Генерал Глазков и комиссар дивизии из блиндажа выскочили благополучно, но потом разрывом мины генерала тяжело ранило.

Ирония судьбы, но в этот же самый момент, когда разрывом мины тяжело ранило генерала Глазкова, советская артиллерия накрыла наблюдательный пункт наступающей на Ельшанку 24-й немецкой танковой дивизии.

— Снаряд разорвался прямо над столиком с картой, за которым собралось командование дивизией. В результате артиллерийского налета был тяжело ранен командир дивизии генерал-майор Бруно фон Хауэшилд, убиты командир одного из батальонов и несколько штабных офицеров, — выяснил исследователь Сталинградской битвы Егор Кобяков. — Бруно фон Хауэшилду удалось выжить, но он больше года пролежал в госпиталях и потом на фронт так и не вернулся. Спустя восемь лет после войны он умер от последствий ранения, полученного под Сталинградом.

После отражения очередной атаки кто-то из штаба узнал о ранении генерала Глазкова. За ним прислали легковую машину М-1, которая укрылась за лесопосадкой.

— Полковой комиссар приказал шоферу везти генерала в «эмке», — вспоминал телефонист и стрелок Евдоким Фалендюк. — Когда шофер сел в машину и посадил генерала, в этот момент фашистские пулеметчики заметили машину и усилили невиданный огонь по машине. Шофер и генерал были убиты.

— Ранен он был осколком мины, которая разорвалась в метрах 10–15 от него, шинель была буквально изрешечена, второе, смертельное, ранение он также получил от мины, оба раза он оставался в шинели, — дополнял Григорий Мухальченко.

Тогда, по словам уцелевших бойцов, полковой комиссар товарищ Лисичкин приказал сидящим поблизости в окопе солдатам любой ценой унести генерала с поля боя.

— Подползаю к машине, в которой находился генерал, фашистские пулеметчики поливают свинцовым дождем район, где стоит машина, — описывал происходившее Евдоким Фалендюк. — В лежачем положении я открыл дверцу машины и увидел, что генерал Глазков убит. Вытянувши генерала из машины, в эту же минуту загорелся бензобак машины. Положивши генерала в шинели на плащ-палатку и сапог, снявший врачом при перевязке, и по-пластунски уносили с поля боя. (Здесь и далее орфография и пунктуация участников боя сохранены. — Прим. ред.)

Какой ценой проходила эвакуация тела, подробно рассказал Анатолий Трусов:

— Нам, 8 человек (солдатам), я был старшим, было приказано замкомандира нашего батальона лейтенантом Козловым Борисом вынести тело генерала и доставить его в штаб тыла 62-й армии за Волгу. Лейтенант Козлов вскоре был убит. Тело генерала мы несли на плащ-палатке, одет он был в гимнастерке, брюках и сапогах. При выносе было ранено и убито четыре человека (сплошных траншей не было). Нам дали еще несколько человек, так как часть несла, а часть отстреливалась от автоматчиков. После выноса в безопасное место, за позиции артиллеристов, нам из 10-й дивизии МВД Сталинградской области дали грузовую полуторку, на которой мы поехали на переправу. По дороге нас дважды бомбили самолеты, но особых потерь мы не понесли: были двое из нас ранены.

Переправившись на левый берег, мы добрались в штаб тыла 62-й армии. На другой день со всеми почестями генерал был похоронен между двух дубов в лесу около штаба южнее офицерской столовой-палатки, недалеко от небольшого озера. При погребении нас всех сфотографировали у гроба генерала.

Последней, кто окончательно подтвердил принадлежность пробитой шинели погибшему генералу Глазкову, стала его жена Евгения. Она долго не отвечала на письма, но после, приехав по вызову музейщиков в Сталинград, подтвердила: в этой шинели она видела мужа в марте — августе 1942 г. сначала в Москве, а затем перед отправкой на Сталинградский фронт. А, судя по швам, сделанная на шинели заплатка пришита именно ее руками.

Кроме того, поднятая на весь Советский Союз история с поиском владельца шинели вывела из забвения и самого Василия Глазкова. Оказалось, что он захоронен за Волгой — в братской могиле в Краснослободске. Причем на могиле стоит только скромный памятник, а фамилии погибших не указаны. Местному горкому сначала приказывают срочно «заказать памятник или мемориальную доску на эту могилу за счет средств благоустройства города», а затем принимают решение о перезахоронении тела генерал-майора в Волгограде.

26 июля 1957 года прах Василия Глазкова был перенесен в центр Волгограда — в Комсомольский сад, рядом с памятником воинам-защитникам Сталинграда (снесен в конце 80-х годов. — Прим. ред.). Надгробие генералу спешно делает автор мемориального ансамбля на Мамаевом кургане Евгений Вучетич. Переименовываются и улицы: в Советском районе улицу называют в честь 35-й гвардейской, а в Центральном — в улицу Генерала Глазкова. На одном из домов устанавливают мемориальную доску с его именем. 8 января 1958 года Иван Логинов пишет в правительство просьбу, чтобы Василий Глазков был «представлен к правительственной награде как достойный звания Героя Советского Союза». Но вместо «Звезды Героя» генералу Глазкову присваивают посмертно только орден Ленина. А пробитая в 168 местах генеральская шинель с тех пор постоянно экспонируется за бронестеклом в одном из залов музея-панорамы «Сталинградская битва».