«Ты ломаешься или остаешься навсегда»: история врача скорой помощи, 30 лет спасающего волгоградцев

Высокий крепкий мужчина с фотографии наверняка знаком многим жителям Волгограда. Кто-то встречался с ним всего раз, а кому-то он хорошо знаком как добрый и большой Дядя Фёдор. Уже 30 лет врач-педиатр Фёдор Андрющенко работает на скорой помощи и приходит на выручку волгоградцам в непростых для них ситуациях. Он лечит ангину малышам, конструирует экзоскелеты и не раз вытаскивал людей из кромешного ада.

О непростых буднях врача скорой помощи, его преданности своему делу, терактах декабря 2013 года, мечтах и увлечениях — в интервью Фёдора Андрющенко сайту V1.RU.

Родители Фёдора Андрющенко имели разные специальности. Мама — инженер-строитель, отец — врач-реаниматолог, поэтому у него всегда был выбор: либо идти в сторону техники, либо в сторону медицины.

— Вначале я выбрал технику и поступил в Волгоградский государственный университет на физфак, специальность «Радиофизика. Радиоэлектроника». Уже через год я понял, что медицина мне ближе. Бросил физфак и поступил в медицинское училище.

Одновременно с учебой в медицинском техникуме Фёдор Андрющенко устроился на работу на подстанцию скорой помощи. Это был 1989 год. Пока учился, работал обычным санитаром.

— По окончании медицинского училища я получил красный диплом и с первого раза поступил в медицинскую академию. При этом я не прекращал работу на подстанции. Остался тут и после того, как с отличием закончил академию. После интернатуры я стал врачом-педиатром скорой помощи.

Отработанные на подстанции годы Дядя Фёдор не считает. Кажется, что озвученные журналистами V1.RU 30 лет для него самого стали открытием.

— На этой подстанции я начал работу в 89-м году и никуда отсюда не уходил. 30 лет... Да, где-то так.

«Ты либо ломаешься, либо остаешься навсегда»

Каждый выезд на вызов для врачей скорой помощи пусть и не всегда большой, но стресс. За 30 лет Федор Андрющенко уворачиваться от боли так и не научился.

— Если человек, работая в нашей сфере, научился уходить от стресса, и ему становится безразлично, что людей лечить, что цемент разгружать, это означает, что он полностью профессионально выгорел. Чужая боль всегда ощущается остро. Правда, в момент стрессовой ситуации многие из нас действительно научились отключать ее. Она обязательно догонит, но потом — через день, через два. Когда-нибудь. Но в тот момент, когда ты нужен людям, ты просто выполняешь свою работу. И с этим никак не справиться. Расслабляться с помощью алкоголя или каких-то других «заменителей жизни» — не мой вариант. Единственная возможность избавиться от боли — четко понять, что ты сделал все, что от тебя зависело. По максимуму. Еще, может быть, религия — наше православие, которое дает возможность осознать необходимость помощи людям и правильного поведения по жизни.

Случайные люди, уверен врач, в скорой помощи надолго не остаются. На вопрос, есть ли среди них долгожители, предупреждает, что ответ может показаться циничным.

— Врач скорой помощи либо ломается и очень скоро уходит, либо, если не сломался и не ушел рано, живет долго. Тех, кто ломается, мы их просто не замечаем. Бывает: человек работал, работал, работал до какого-то момента, а потом вдруг заявляет: «Все, я ухожу. Я нашел себе другое, более комфортное место работы». И это не крах медицинской карьеры. Это не что-то предосудительное. Человек просто сломался для скорой помощи, перестал переносить нагрузки. Уходя из скорой, врачи занимают достаточно хорошие места. Выучка хорошо работать в стрессовых ситуациях дает возможность успешно работать на других направлениях.

У врачей скорой на личную жизнь остается совсем мало времени. Иной раз, говорит Дядя Фёдор, приезжаешь с дежурства домой и без сил проваливаешься в сон на несколько часов.

— Иногда да. Падаешь и спишь. Два, три, восемь часов. Сколько тебе дадут времени, столько и спишь. Бывают очень тяжелые дежурства. Но среди врачей скорой помощи, как правило, очень много читающих людей. Это если нет другого деятельного хобби. Многие увлекаются здоровым образом жизни: велосипед, походы. Кто имеет частные дома — чем не отдушина? У других есть далекие от медицины увлечения.

Первое знакомство V1.RU с Фёдором Андрющенко произошло в апреле 2019 года. Тогда в Волгоград за своим экзоскелетом из Москвы прилетела четырехкратная паралимпийская чемпионка по плаванию Александра Агафонова. Вместе с профессором Александром Воробьёвым врач скорой уже много лет конструирует «крылья» для неподвижных людей. При первом знакомстве со смехом он произнес одну заметную фразу: «На скорой я отдыхаю от работы над экзоскелетами, работая над «крыльями», я отдыхаю от скорой. Все время на отдыхе».

— Самый лучший способ отдыха — переключение сфер деятельности, — и сегодня подтверждает врач. — Для меня это техника. Дома, если хватает времени, я что-нибудь кручу, верчу, паяю. Еще одно увлечение — это наука. Вообще, вся моя жизнь — это хобби. Не могу сказать, что работа меня убивает, что я работаю с надрывом, тяжело. Нет. К работе нужно относиться как к любимому занятию.

Именно на одном из увлечений — науке — Дядя Фёдор и сошелся с профессором ВолгГМУ Александром Воробьёвым. Сегодня врач-педиатр скорой помощи сам носит звание кандидата медицинских наук.

— Путь к Александру Александровичу (Воробьёву. — Прим. ред.) был не прямым. Это был далекий 2004 год. К моему отцу, который тоже работал на скорой врачом-реаниматологом, обратился Александр Иванович Краюшкин (завкафедрой анатомии человека ВолгГМУ. — Прим. ред.). Нужен был ассистент на кафедру анатомии. Я стал преподавать, не бросая при этом скорой. Там и произошло мое знакомство с профессором. В 2005 году я защитил кандидатскую. В 2015-м Александр Александрович включил меня в программу по экзоскелетам. Тогда возникла необходимость создать не просто единичную конструкцию, нужны были индивидуальные, прочные и самое главное — повторяемые конструкции.

Спустя несколько месяцев плотной работы — в том же 2015 году — появились первые «крылышки».

— Они, конечно, выглядели проще, были менее отточенными, чем сейчас. Но в целом это был тот экзоскелет, который мы имеем на сегодняшний день. Сейчас нас поддерживает администрация Волгоградской области и ставится вопрос о расширении производства. К нам присоединяются бизнесмены. Например, Евгений Зозуля, который помог приобрести «крылышки» нескольким пациентам, в том числе Александре Агафоновой. Проект развивается.

Помогая людям на скорой помощи, врач-педиатр Андрющенко, как правило, видит их первый и последний раз. У него же, но уже как изобретателя «крылышек», есть возможность отслеживать судьбы и достижения пациентов. В этом, говорит он, есть особая радость.

— Работая над экзоскелетами, я каждый раз испытываю разные эмоции. И они меняются в зависимости от этапа работы. Сначала это чрезмерные напряжение и усталость, потому что сделать надо быстро, качественно, собрать, отладить. Затем усталость сменяется раздражением и страхом «вот сейчас это не заработает». И в тот момент, когда человек поднимает руки и у него все начинает получаться на твоих глазах, при тебе, естественно, это радость и облегчение. Потом приходит радость за самого человека. Некоторые присылают фотографии или коротенькие видео о том, что им удается достичь в жизни. Многие впервые сами ели мороженое. И это тоже нас радует. Вдумайтесь: человек впервые получает возможность сам съесть мороженое. Это очень круто.

Страх и волнение, говорит доктор, — хорошо знакомые врачам скорой помощи чувства.

— Боязнь сделать ошибку, страх неудачи свойственны любому человеку. В том числе и врачу скорой помощи. Непогрешимых людей не существует, и мы это осознаем. Очень часто нас вызывают по рутинным делам — поднялась температура, нужно перевезти ребенка из стационара в стационар. В таких случаях ты спокойно едешь, спокойно делаешь свою работу. Другое дело случаи, когда ты едешь и заранее знаешь — там будет тяжелое состояние. Тот же ларингит. В принципе, это достаточно рутинное заболевание, которое часто встречается, и помощь в таких случаях хорошо расписана и обкатана. Но одновременно ларингит — это состояние, которое может повлечь за собой тяжелые состояния. Помня об этом, пока едешь, находишься в тонусе и вспоминаешь, что должен сделать.

Есть другая категория вызовов, к которым даже врач с 30-летним опытом не может быть готовым никогда. Это вызовы, как говорит Фёдор Андрющенко, к страждущим людям — пострадавшим при ЧС или терактах. В декабре 2013-го Дяде Фёдору пришлось ликвидировать последствия взрывов на вокзале и в троллейбусе.

— К такому ты не можешь подготовиться в принципе. Времени твоего доезда хватает только на то, чтобы разогнать адреналин в крови. Нехороший такой адреналин. Не тот, который появляется, когда люди гоняют по трассам. Речь совсем о другом — который заставляет тебя работать быстро, не думая о себе. Ехать к страждущим всегда тяжело. Здесь не идет речи о физическом неудобстве. Здесь всегда есть боль. Есть страх. Полная дезориентация.

29 декабря 2013 года, когда в Волгограде прогремел взрыв у досмотровых рамок на железнодорожном вокзале, Дядя Фёдор заступил в свою смену. Ничего не предвещало беды. Мирный город жил в ожидании Нового года и чудес.

— 29 декабря в девять часов утра я заступил на совершенно обычное свое рядовое дежурство. Съездил на температуру у ребенка и получил такой легкий «отдыхающий» вызов — дежурство на детской «ёлке» на площади Павших Борцов. Мы отдежурили, дождались смены бригады и стали возвращаться на подстанцию. Ничего не предвещало страшных ситуаций в городе. Практически доехав до подстанции, я услышал легкий хлопок, сравнимый на расстоянии с глушителем автомобиля. Тут же по всем бригадам поступило сообщение о теракте на железнодорожном вокзале «Волгоград-1» и распоряжение передвигаться туда для оказания помощи.

Фёдор Андрющенко не любит вспоминать тот день, однако помнит его в деталях. Его бригада была единственной, которая оказывала помощь пострадавшим на перроне вокзала.

— Подъезжая к вокзалу, мы услышали, как кто-то прокричал, что есть пострадавшие на платформе. Оценили, что на выходе с вокзала уже работает достаточное количество бригад, и поехали со служебного въезда на перрон. В такой момент приходится решать все оперативно. Стоять и ждать распоряжения не позволяет совесть. На перроне действительно находились трое пострадавших мужчин, один из них полицейский. У всех троих были осколочные ранения, контузия. У одного ожоги лица, рук и головы. Мы оказали им первую помощь и доставили в приемный покой 25-й больницы. Больше на вокзал нам возвращаться не пришлось. Было достаточное количество бригад, и второго рейса не потребовалось.

Отработав на вокзале, бригада Фёдора Андрющенко вернулась на подстанцию. После уборки в машине врачи начались обыденные дела: вызовы на температуру, недомогание... Но уже меньше чем через сутки после теракта на вокзале — утром 30 декабря — в Дзержинском районе Волгограда прогремел взрыв в троллейбусе. Фёдор Андрющенко готовился сдать смену, когда по рации вновь объявили об экстренном сборе бригад.

— Примерно в 8:15 30 декабря по селектору стали снова вызывать одну за другой кареты. Фактически сразу всех. В том числе и меня. Забежав в диспетчерскую, я спросил, что у нас опять стряслось. Получил ответ: «Теракт». Безусловно, я не был к этому готов и воспринял ответ как злую и циничную шутку. На что мне ответили: «Нет, это не шутка и не учения. Это теракт». Метрах в 30 от троллейбуса, нас остановили потерпевшие. Несколько человек. Как и на вокзале — не раздумывая, мы остановили кровотечения, оказали первую помощь и отвезли в 25-ю больницу.

То, что врачи видели, подъезжая к месту взрыва, описывать Фёдор Андрющенко отказывается наотрез.

— Не хотел бы напоминать людям об этом. Это было страшно. Это кровь, грязь, разорванный металл троллейбуса. Это боль, которая чувствуется не криками, не лицами. Это боль, которую ты ощущаешь, как нечто витающее в воздухе. Это непередаваемая совершенно картина, которую, я думаю, простые люди не видели, ну и слава Богу. И не нужно. Даже не нужно представлять.

Снова возвращаясь в те дни, Фёдор Андрющенко воспоминает поведение зевак. Добродушный доктор меняется в лице, вспоминая людей, которые со стороны снимали на телефоны кровавую «возню».

— Были люди, которые сдерживали толпу, но таких было не так уж и много. Вызывало раздражение наличие людей, которые с сотовыми телефонами пытались это все дело заснять. Это было очень видно во время теракта на вокзале. Тогда Комсомольский мост был весь в этих «зеркальцах» сотовых телефонов. Ради праздного любопытства люди снимали, как там внизу бегают и копошатся, как муравьишки. Такое же раздражение вызывали зеваки около троллейбуса. Люди не понимают, что в таких случаях они могут быть очень полезны. Например, могут выполнять роль держателя для капельницы. Смешно? А это может спасти жизнь человека. Куда, скажите, прикрепить капельницу, когда нет свободных рук и стойки, как в больнице? Можно вовремя подскочить и помочь поднять носилки с пациентом. Эта доля секунды может оказаться определяющей.

Есть в профессиональной биографии Дяди Фёдора еще один печальный момент — работа при крушении катамарана 11 июня 2018 года. Тогда погибли 11 человек.

— В тот день вызов я получил по рации. Ничего экстраординарного не ожидали. Думали, ну врезался куда-то катамаран... Только по прибытии на место стало ясно, что будет большое количество пострадавших. Моей задачей в ту ночь было стать глазами и ушами оперативного отдела. Сообщать, какая карета и куда поехала, зачем поехала и с чем. Работали примерно с восьми вечера 11 июня и закончили только на рассвете 12 июня.

Трагические события в Волгограде Фёдор Андрющенко вспоминает в назидание самому себе.

— Было опасение, что после троллейбуса будет еще третий взрыв. Логика терроризма заключается в том, чтобы среди людей посеять панику. Слава Богу, нас это обошло. Но всех нас коснулся неприятный холодок смерти. Конечно, стараюсь те дни не вспоминать. Но когда они всплывают в памяти, то всплывают мне же самому в назидание. Мы привыкли ругать начальство, ругать руководство, правительство. Кого угодно: жену, детей... И не замечаем, в каком на самом деле красивом мире мы живем.

Дядя Фёдор — не только врач скорой и изобретатель «крылышек» для неподвижных людей. Он, как и многие из нас, обычный семьянин и счастливый отец годовалой дочери. Хотел бы он, чтобы дочка подросла и стала врачом? Жизнь, говорит, покажет.

— Жизнь меняется. Откуда мы можем знать, что будет требоваться нашему обществу в будущем? Сейчас я жалею, что уделяю дочери мало времени. Это такой кайф прийти домой, а там тебя встречают любимые люди. Недавно меня спросили: «Что бы ты делал, если бы тебе достались вдруг 50 миллионов?». Я подумал... Всего-то-навсего достроить церковь, достроить дом и вырастить дитя.

В храме, который помогает поднять Фёдор Андрющенко в Средней Ахтубе, сейчас уже ведутся службы. Еще недавно там, где возвышается купол, стоял простой строительный вагончик.

— Не скажу, что я глубоко религиозный человек. Но чем дольше врач работает, чем больше он в практике, тем яснее он понимает, что кроме него еще кто-то есть. Бывают ситуации, когда казалось бы все... Ан нет!