«За три дня мои легкие скукожились до мизерных размеров»: рассказ волгоградца, 14 дней пролежавшего на ИВЛ

Александр (фамилию мужчина попросил не называть. — Прим.ред.) стал первым жителем Волгоградской области, который прошел через все круги «коронавирусного ада». Ровно месяц 40-летний мужчина провел в больнице № 4, 14 дней из 30 — на ИВЛ. Волгоградец решился на эксклюзивное интервью для V1.RU, чтобы донести до остальных главную мысль — никто не застрахован от коронавируса и это смертельно опасно.

В начале марта Александр с семьей вернулся в Волгоград с Кипра. На тот момент в государстве еще не было ни одного случая новой коронавирусной инфекции.

— Я был за границей, но 8 марта, когда я возвращался в Волгоград, меня никто принудительно не отправлял на карантин. 30 марта, то есть когда прошло уже три недели после моего возвращения, у меня поднялась температура, при этом никаких других симптомов не было. Согласно рекомендациям, я оставался дома, пытаясь устранить признаки ОРВИ противовирусными препаратами. Температура не поднималась выше 38,6, но на четвертый день, так и не почувствовав улучшений, я вызвал врача. Считаю, что заразился я в Волгограде, потому что в течение двух недель никуда из города не выезжал. Где и от кого я мог заразиться, не знаю. До сих пор среди моих знакомых, к счастью, случаев заболевания не было.

На пятый день болезни к Александру приехала врач. Прослушав легкие, медик не выявила опасных симптомов и рекомендовала сдать анализы.

— По анализу крови стало понятно, что у меня есть инфекция. Кроме того, повторный осмотр показал, что в легких появились хрипы. Мне выписали направление в больницу № 4, и 6 апреля супруга отвезла меня в приемное отделение. По приезде в больницу меня определили в группу подозрительных и отделили от остальных пациентов. Сразу же взяли тест на коронавирус, который показал отрицательный результат. С первого же дня началась терапия: начали капать антибиотики и давать противовирусные препараты. Самое важное — мне сделали компьютерную томограмму. Наличию КТ, к слову, я был очень рад, поскольку слышал, что не во всех больницах Волгограда есть необходимое оборудование. По результатам КТ с левой стороны у меня была пневмония под вопросом, с правой — небольшие очаги воспаления.

Состояние в первый день в больнице, вспоминает Александр, не вызывало у него опасений.

— У меня была температура и легкий кашель. Серьезных или угрожающих симптомов не было, но уже в ночь с 9 на 10-е я был в реанимации. То есть болезнь очень стремительно развивается, и мне повезло, что я вовремя обратился к врачам и находился в стационаре, когда ситуация стала стремительно развиваться. Подчеркну, что я не вхожу ни в какую группу риска: не курю, регулярно занимаюсь спортом, у меня нет хронических заболеваний, мне 40 лет и ни с кем из заболевших я не контактировал. Тем не менее, я — среднестатистический человек — попал в больницу, и всего за три дня болезнь перетекла в тяжелую форму. Когда мое состояние стало ухудшаться, мне сделали повторное КТ и перевели в реанимацию, где уже через день интубировали и вывели стому под ИВЛ. На аппарате я пролежал две недели.

Главное условие, с которым Александр согласился на интервью, — это его желание выразить благодарность медикам.

— Когда я попал в реанимацию и мои друзья узнали об этом, они подключили профессора одной из ведущих клиник Москвы и попросили его быть на связи с волгоградскими врачами. Всем нам понятно, что в столице уровень медицины в среднем выше, чем по регионам, друзьям хотелось быть уверенными в правильности лечения. Когда я находился в реанимации, мне передавали письма от родных, в одном из которых говорилось: «Успокойся, тебя лечат лучшие врачи». И это буквальная цитата профессора.

Уже после выписки Александр общался с московским врачом.

— Со слов профессора, все действия, которые предпринимались его волгоградскими коллегами, были абсолютно правильными и оперативными. В ряде случаев они были даже на шаг впереди. Я точно знаю, что по каждому тяжелому пациенту в больнице № 4 собирают консилиумы с участием главного врача, начмеда, главного реаниматолога. В моем случае они своевременно приняли решение о переводе меня на ИВЛ, что, в принципе, в конечном итоге и спасло мне жизнь. Кроме того, подчеркну, решение о начале терапии против COVID-19 было принято ими до того, как третий тест показал положительный результат, — на основе показателей КТ. На момент третьего анализа я уже находился на искусственной вентиляции и мазки брали из гортани. Два теста, которые брали из горла еще до реанимации, были отрицательными.

— У меня было низкое содержание кислорода в крови, поэтому первое, что сделали врачи больницы № 4, — начали давать кислород и поддерживать давление в легких. В общей сложности где-то три дня я провел в медикаментозном сне. Могу сказать, что реаниматологи сработали на пять с плюсом. Наличие аппарата ИВЛ в больнице еще не означает, что есть специалисты, которые умеют им грамотно воспользоваться. Насколько мне известно, по России статистика такова, что только 20% больных коронавирусом отключаются от ИВЛ живыми. Я в Волгограде оказался первым пациентом с таким диагнозом, который благополучно пролечился на ИВЛ.

По оценке профессора, с которым общался Александр, уровень обеспечения медикаментами волгоградской больницы оказалось не ниже, чем в специализированным московских клиниках.

— Принято считать, что в регионах больницы не обеспечены самым необходимым, но я был приятно удивлен. По словам профессора, который держал связь с моими врачами и имел возможность отслеживать историю назначений, в больнице № 4 в наличии оказались достаточно дорогие препараты, которыми больных лечат и в Москве. Естественно, я ничего не оплачивал.

Отдельно Александр говорит о человеческом участии медиков и их маленьких подвигах.

— На протяжении всего времени, проведенного в больнице, врачи не давали мне паниковать или унывать, старались разрядить обстановку. Перед тем, как мне поставили стому, главный реаниматолог так сумел сообщить мне о предстоящей операции, что я даже улыбался. Шутил, что останется небольшой шрам, мол, будешь носить бабочку или галстук. Благодаря таким подбадриваниям, у меня был боевой настрой. Если бы в тот момент мне сказали правду, что у меня всего 20% шансов на выживание, наверное, морально бы я сломался. Здесь врачи абсолютно на своем месте. Медсестры и вовсе выхаживали меня, как маленького ребенка. В общем, остались только положительные впечатления. С тем, что больница находится в старом здании, сейчас ничего не сделаешь.

Первую ночь в реанимации, по воспоминаниям волгоградца, врач-реаниматолог не отходил от него ни на минуту.

— Врач ночевал вместе со мной и все время следил за показателями. Было заметно, как ему тяжело находиться в портивочумном костюме. Защитные очки почти сразу запотели, было жарко, тем не менее, он от меня не отходил. Только после того, как я вошел в стабильное состояние и врачи в этом убедились, они стали наблюдать за показателями через окно.

В реанимации запрещено пользоваться телефонами, поэтому сфотографировать окружающую обстановку мужчина не мог. Мы попросили Александра описать его состояние, начиная с момента поступления в больницу, и все, что происходило в реанимации.

— Еще до реанимации меня стало напрягать, что температура не сбивалась привычными и действенными препаратами. За неделю я привык к температуре 38,6, но понимал, что такую температуру нужно непременно сбивать. Сначала перестал действовать «Парацетамол». Если и удавалось сбить, то всего на пару делений — с 38,7 до 38,5. Потом перестала действовать литическая смесь, которая обычно работает в 100 % случаев. У меня она сработала всего пару раз. Скажу, что температура мучила больше, чем кашель. Как только она начинала подниматься, я ощущал себя абсолютно обессиленным. Некоторое облегчение наступило только в палате с кислородом, где меня поместили под специальное охлаждающее одеяло. Впрочем, долго находиться мне под ним не пришлось, поскольку нужно было срочно делать томограмму.

Как я уже сказал, на ИВЛ кислород подается через трахеостому. Для нее делается разрез на шее чуть ниже кадыка. Кроме того, под ключицей у меня стоял катетер, а прием пищи осуществлялся через зонд специальной смесью. Каким же вкусным мне показался больничный борщ после этого! Казалось, что ничего вкуснее я доселе не ел. При подключении к ИВЛ, к слову, привязывают к постели руки, чтобы пациент нарочно или случайно не вырвал трубку. Только когда врачи убеждены, что человек реагирует адекватно, руки отвязывают. Это не надолго.

От того, что в горле стоит трубка, пропадает голос. Говорить я не мог и общался с врачами через записки. Сначала делали это на клочках бумаги, потом супруга принесла блокнот. Он, кстати, сейчас у меня, сохраню на память.

Тяжело было находиться в лежачем состоянии. Как бы ни помогали медицинские сестры, все равно образуются пролежни. По рассказам врачей, пациентам с большим весом, чем у меня, приходится совсем тяжело. Еще будучи подключенным к аппарату, я пытался потихоньку вставать. Сначала садился на край кровати.

Уже после того, как мне стало лучше, врачи рассказали, что было со мной на самом деле. Я был настолько шокирован, что около часа лежал и смотрел в одну точку на потолке. Еще раз спасибо персоналу больниц № 4 за их колоссальную поддержку и, конечно, за все те усилия, которые приложили, чтобы вернуть меня к жизни.

Сегодня Александр, возвращаясь к привычной жизни и налаживая обычный для здорового человека режим, не может равнодушно читать комментарии и отзывы людей, которые до сих пор не верят в смертельную опасность коронавируса.

— Что говорить, если и среди многих моих друзей, у некоторых из которых есть медицинское образование, до случая со мной было предвзятое отношение к ситуации. Только после того, как я оказался в реанимации, многие из них стали серьезнее смотреть на проблему. Подчеркну, что в моем случае ничего не предвещало опасности. Поэтому если у вас есть малейшая возможность снизить риск заражения, ее нужно использовать. Есть возможность не выходить? Не выходите, откройте окно и подышите свежим воздухом через него. Есть возможность не контактировать и решить задачи по телефону? Решайте их таким образом. Носите маски. Сейчас уже нет дефицита на них. Если вы наденете маску, это снизит шансы заражения вирусом, пусть это и не панацея. Отказ от маски из-за неудобства не стоит риска пройти через все, что пришлось пройти мне. Аргументы, что тяжело болеют старики или люди с хроническими заболеваниями, как видите, не работают. Я не старик, и никаких болезней у меня нет. Никто не застрахован, а я еле выкарабкался.

После реанимации из окна своей палаты я наблюдал за тем, как много скорых приезжает в больницу. Врачи говорят, что среди новых пациентов много медиков из районов. Честно говоря, от увиденного холодок пробегает по спине.

Не будьте детьми, о которых кто-то должен заботиться. Хорошо, что сейчас есть врачи, медикаменты и оборудование. Подумайте о том, что если все будут игнорировать рекомендации, через неделю или две врачей, лекарств и аппаратов начнет физически не хватать. Кто вам тогда поможет?