«Когда уже не во что верить, то для чего жить?» — община ждет возвращения Виссариона

Корреспонденты NGS24.RU побывали в селе Петропавловка под Красноярском. Там живут люди из «Церкви последнего завета» (или «Общины единой веры») — религиозного объединения, которое основал Сергей Тороп, или Виссарион. В 2020 году его задержали. Посчитали, что деятельность «Общины» сопряжена с насилием над гражданами, причинением тяжкого вреда здоровью двум и более лицам. Последователи Виссариона ждут его возвращения и не общаются с журналистами, но для нас сделали исключение.

Корреспонденты Алексей Тайганавт и Мария Ленц отправились за 650 километров от Красноярска, добрались до горно-таежного озера Тиберкуль, а на обратном пути заехали в Петропавловку, где живут виссарионовцы.

Община обосновалась там уже давно, теперь она — важная часть этих мест.

Еще до поездки нам говорили: после ареста в 2020 году Виссариона и многочисленных «наездов» на общину в СМИ с журналистами там никто общаться не будет. Бывает. Не настаиваем. Просто идем прогуляться.

На одной из центральных улиц нам попадается парень с широкими охотничьими лыжами в руках. Местный, собрался прогуляться по окрестностям. Сюда его 25 лет назад ребенком привезли родители. Они вступили в общину Виссариона.

— Мне было 12 лет. 90-е годы — довольно тяжелые для всей страны. Мы много где поскитались, — рассказывает житель Петропавловки Игорь Горват. — И приехать сюда было необычно. Атмосфера сказочная была, совсем не как везде. И скажу, что у меня было здесь хорошее детство. Какие-то ограничения по питанию существовали, но тогда это не так остро воспринималось.

Игорь работает в строительстве, занимается резьбовой отделкой домов в разных регионах страны. Одно время планировал переехать в Сочи. Но, говорит, после выездов лишний раз убедился в том, что любит Сибирь.

—  Ты состоишь в общине?

— Нет, я не последователь. Взгляды изменились. Я стал больше материалистом, но по-прежнему хорошо отношусь к происходящему здесь. Если не погружаться в, скажем так, религиозные догмы, среда тут классная. Детей рождается много, молодежь подрастает. Много творческих занятий. Видно, что эти места сами по себе живут. Поезжайте куда-то в глубинку, она умерла по всей стране: деревни ну просто мертвые. А здесь люди живут, развиваются, что-то делают. Спрос на жилье очень большой. В среднем за дом от трех миллионов просят, есть и по пять, и по семь. А участок вообще проблема получить. Их по чуть-чуть, дозами, выдают, часть многодетным по госпрограмме, а часть выставляется на аукцион. По два-три раза в квартал.

И весь вид деревни подтверждает слова Игоря. Даже если отбросить архитектурные особенности домов (а виссарионовцы строили их в разном стиле), видно, что деревня живая. В одном из павильонов прилавки заставлены товарами местного производства: шитье, поделки, сувениры, мебель, музыкальные инструменты, пихтовые добавки и кедровые масла, орехи, смола и прочее — в общем, всё, что дает тайга.

— Чем народ на жизнь зарабатывает?

— Мужчины в основном работают с деревом. Кто-то таксует. Большинство на стройках — и здесь, и на выездах. Отделкой занимаются. Несколько предпринимателей, они изготавливают срубы. А женщины — в муниципальных организациях, торговле, сфере услуг. Делают украшения, шьют.

Мимо пунктов выдачи товаров маркетплейсов, красивых хозпостроек и домов добираемся до главного храма общины. Летом в нём проводят массовые обряды, водят по нему туристов. Сейчас тут пустынно.

— Хотите зайти внутрь? — к нам подходит мужчина в белой вязаной шапке, представляется Сергеем. — Подождите, послушника позову, чтобы открыл. Мне тоже туда надо, пришел электрику чинить.

Через пару минут появляется послушник — он в ушанке и длинном пончо с капюшоном поверх куртки. Не сказав ни слова, открывает храм. Внутри кажется еще холоднее, чем снаружи — здание не отапливается. Алтарь в центре, по стенам портреты Виссариона, его картины. Сергей благоговейно, наверное, в десятитысячный раз их рассматривает и отходит в сторону.

Выходим и дожидаемся его уже за оградой — говорить в храме не нужно, предупредил он.

— Из земли в некоторых местах приходит энергия, которая нашему организму полезна. Тут одно из таких мест. Обычно старинные люди так и строили храмы. Не в простом месте, а там, где сама природа помогает, — говорит Сергей.

Не знаем, кто кому помогает, но у него, похоже, точно всё неплохо — в свои шестьдесят выглядит явно моложе. По словам Сергея, в Сибирь к Виссариону он перебрался в конце 90-х из Узбекистана, увидел сюжет по ТВ и моментально решился приехать.

— Как с жильем у вас тут?

— Тогда перед выездом мне не удалось ничего продать, потому что там русских немножко пинали. Уехал потихоньку, без всего. И вот уже прошел пять деревень тут. Меня как специалиста, чтобы пожаров было поменьше, приглашали в одно место, другое, третье. Люди же приехали сюда городские: ученые, артисты и так далее. Ну и что с ними делать? Надо же им давать и давать, получается в этой роли [электрика] до сих пор мотаюсь. Ну знакомые художники там чуть-чуть подхватывают, здесь.

— А дом-то свой удалось построить?

— Нет, не удалось. У меня восемь переездов. Всю жизнь в служебном жилье. В конце того года подарили участок, и у меня появилась первая собственность. После шестидесяти. Профессия оказалась очень надежной. Всё хорошо.

Задать следующий вопрос не успеваю. Из храма разносятся одиночные удары колокола, усиленные колонками. Сергей замирает, ему не до меня. Колокол звонит каждые три часа по четырнадцать ударов.

— В это время все притихли, вспомнили, кто они, для чего. Суета текущего дня закручивает, и человек опускается до уровня обезьяны, — поясняет Сергей.

— Как после ареста Виссариона община живет?

— Он же 15 томов написал, представляете, жемчужин сколько? Бисер разбросанный, а мы можем оказаться свиньями. Сейчас время такое, пока он там сидит, можем знакомиться с написанным. Что-то невероятное сделать для души своей.

— Ждете его возвращения?

— Конечно, шансов на другое нету. Обвинения против него — они все рассыпаются. События были неприятные. Еще бы, когда твоего друга садят в тюрьму. Но надо понимать, что он уже многое дал нам. И у каждого должен рождаться собственный опыт, как поступать.

Сергей уходит, тем временем к одному из домов уже тянется народ в белых платках и синих накидках. Здороваются, пока мы проезжаем мимо.

Похоже, и многие местные приняли соседство виссарионовцев. Привыкли и относятся к ним с сочувствием.

— Считаю, что если бы они сюда не приехали, деревни бы не развивались. А так тут многое благодаря им изменилось, — говорит Иван Цыганков. Он родился и вырос в селе Черемшанка. В нём сразу чувствуются основательность русского мужика и правота земли. Разговариваем в его продуктовом павильоне у дороги.

— Вот тут разговоры пошли про выселение виссарионовцев, и где-то даже приставы что-то забирали. Ну к чему это? Живут себе и живут, никому не мешают, да. Чего их трогать? С самим Виссарионом пусть проблемы решаются. Меня он по факту веселил, ничего плохого не сделал абсолютно. Что он был, что не был, — говорит Иван. — По сути Бог для всех один. А кто в кого верит, это его право. Мусульмане верят в кого? В Аллаха. Мы верим в Бога. Паломники — в Виссариона. По факту Бог же один. Просто называют все по-разному. Не надо осуждать людей. Они верят, надеются на что-то лучшее. Ведь хорошо, когда во что-то можно верить. А когда уже не во что, то для чего жить?

Год назад дочь правой руки Виссариона Вадима Редькина Желанна рассказала о жизни общины после задержания Сергея Торопа и его последователей. Она развеяла некоторые мифы об общине, удалось поговорить и про обыски с арестом, узнали, откуда у виссарионовцев оружие, а также о заработках и единой семье.

А о том, как задержали Виссариона и его соратников, читайте в этом сюжете.