«Епископы пытались оправдывать власть»: волгоградский батюшка рассказал о политике и церкви в России

Настоятель Свято-Введенского храма в посёлке Береславка Волгоградской области Александр Дубовой 20 сентября в интервью V1.RU рассказал, почему священники со всей России вступились за задержанных и осуждённых на митингах оппозиции в Москве и о позиции церкви к политике.

— Что вас побудило подписать письмо по «московскому делу»?

— Если говорить общими словами, то голос христианской совести. По мере того как человек укореняется в вере, христианских традициях и христианской культуре по принятому мучению, то, конечно же, у него постепенно обостряется внутреннее совестное чувство. Вначале он читает отвлечённые слова, что нужно страдать и быть милосердным, принимать участие, — говорит Александр Дубовой. — Со временем это всё глубже и в каких-то случаях приходится пересиливать общечеловеческие слабости — боязнь получить по голове от начальства за какие-то личные высказывания и мнения. А с другой стороны, я же живу среди людей. У меня есть дети, семья. Я не только священник, но и гражданин своей страны.

— Как вы отнеслись к задержаниям в Москве оппозиционеров?

— Конечно же, становится неприятно, когда я смотрю на то, как сейчас хватают людей на улицах, которые просто идут и разговаривают по телефону. Их хватают не просто по ошибке и потом извиняются, а ведут под суд. Предлагают посадить года на три-четыре. У меня трое детей, семьи есть и у моих коллег, с которыми я встречаюсь. Многим это становится неприятно. А чем дальше это будет выражаться — на нас и наших детях?

— Тяжело ли было, как священнику, пойти на такой шаг?

— Ещё более это обостряет моё мировоззрение как христианина и тем более как священника, который должен ещё более возвышать свой голос в защиту тех, кто претерпевает несправедливость. Конечно, нужно говорить правильно! В истории нашей страны, не только советской, она слишком короткая, есть штамп, что пришли к власти в стране злодеи-коммунисты и разрушили благостную империю. Многие ностальгируют не по советским временам, а по империи. Но ведь там было то же самое. Вышестоящая власть не хотела обращать внимания на несправедливость в жизни простых людей и духовенство, по большей своей части просто замалчивала всё. Не просто не пыталась выступать в защиту людей, а ещё и пыталась оправдывать себя.

— Могли бы привести конкретный пример?

— Когда всё шло к отмене крепостного права, были действующие епископы, которые говорили, что не надо отменять его. Это якобы несвоевременно, ведь если народ не пасти и не гонять, он же нашкодит, наделает всяких разных плохих дел. Предлагали не спешить. То есть тогдашние священники вступались в защиту рабства.

— Осознаёте ли вы для себя последствия со стороны РПЦ?

— Я подписал письмо, хотя понимал, что в статусе клирика, священника я могу схлопотать неприятности по линии церкви. А может быть, и нет. Пока никаких нареканий в мою сторону от начальства не поступало. Видимо, просто момент назрел, и должны быть позитивные перемены, — говорит Александр Дубовой. — В общем, священники, мои собратья, кто подписал обращение, поступили правильно. Раньше были какие-то опасения, но, видимо, момент назрел. И я не жалею о том, что подписал данное письмо, хотя я и не инициатор. Мне предложили, я его прочитал, изучил, некоторое время подумал и решил, что да. Это христианское дело, на самом деле. И просто гуманное, человеческое дело, когда нужно вступиться за этих людей, потому что, образно говоря, завтра придут за мной, и кто за меня тогда вступится? Моя совесть чиста!

— Для многих обращение стало неожиданностью, поскольку в последнее время принято считать Церковь придатком власти и государства. Вы разделяете данное суждение?

— Её усиленно таковой делали и в основной своей массе церковь в лице своих людей, имеющих голос, — епископов и священников. Епископы в отечественной истории не то чтобы замалчивали беззаконие власти и нравственный беспорядок, они тогда уже в некоторых случаях пытались даже прикрывать или замалчивать это: «Всё у нас хорошо, Святая Русь» — и всё такое, — считает настоятель Свято-Введенского храма в посёлке Береславка. — Человек церкви долгое время не готов был поставить на кон веру и лишиться своего благополучия. Что его могут лишить сана, если обличишь помещика с гаремом, например. Что со священниками тогда делали? Наркотики, конечно же, не подкинули бы, как сейчас, но отправили бы в Сибирь на каторгу. Поэтому, чтобы пострадать за Христа, нужно созреть и вырасти. Иногда даже не просто отдельному человеку, а целому обществу. Для этого требуется много времени и даже многих поколений.

— Насколько священники сейчас отделены от политики? И должен ли быть у РПЦ один курс?

— В хорошем смысле у церкви может быть только один курс — Божия правда, как говорил Христос. Наше письмо начинается с цитирования слова Божьего. А потом к нему мы присоединяем свой голос, своё возмущение, своё желание остановить и вразумить людей, чтобы оно дошло дальше. Пытались ведь всё замалчивать и всё «убирать под ковёр».

— Поясните, пожалуйста.

— Главный революционер прошлого века — это Николай II. Но он никак не хотел понять, что нужно оглянуться, в прогрессивных странах Европы давно уже идёт процесс ослабления средневековых обычаев, традиций, сословности. Надо понимать, что эти процессы были объективными. Но нет, вокруг него было соответствующее окружение, он не соглашался, что пора проводить реформы. Когда кинулись создавать парламент, было уже поздновато. Это надо было сделать лет на 15 раньше, даже до 1905 года. Он ведь ездил по миру, путешествовал, всё видел. Тем не менее на него давили, и он соглашался. Считал, что ещё рано, и хотел сохранить священную монархию, империю. Поэтому он главный революционер, а не те, которые приехали из-за границы и смогли народу забить голову, что насилием надо всё разрушить, — поделился Александр Дубовой. — Николай II несёт большую степень вины в первых рядах революционеров. Хотя его канонизировали, но лично моё мнение, это была политическая канонизация, чтобы с заграничной церковью воссоединиться. А на самом деле как царь он был не очень, но семьянином верным. Верным своей жене. Но тогда можно канонизировать девять из 10 священников, потому что у них у всех браки очень хорошие и добрые.

— А как в современных реалиях Церкви оставаться единой и независимой, особенно в вопросах, где замешана политика?

— Церковь, конечно же, должна быть единой. Но в том смысле, что не политическая конъюнктура должна решать вопрос единства, а именно слово Божие, слово Христа и его призыв быть гонимыми. Он говорил: «Блаженный, когда будут вас гнать и всячески преследовать и злословить ради моего имени». Но он не говорил, что люди будут счастливы и блаженны, когда будут оппонентов давить и преследовать, прибегать к помощи властей, — говорит Александр Дубовой. — В IV веке, когда церковь вздохнула от римских имперских гонений, сожгли первых еретиков, и содействовал этому христианский епископ. И после казни сотни епископов писали письма протеста императору. Это было в IV веке! Как это можно, неужели Евангелие оказалось забыто? Христос пришёл не для того, чтобы гнать кого-то, устрашать и убивать. Тогда епископы потребовали отлучения от церкви того епископа. Поэтому писать письма очень древняя традиция.

— Но почему подобного не наблюдается сейчас?

— Есть люди, которые поддаются человеческой слабости, что рядом есть власть, содействующая в нашем деле: помогает проводить проповеди, строит храмы и так далее. И у них возникает идея, говоря светским языком, бороться с идеологическим противником и давить их с помощью власти — еретиков, сектантов. Чтобы сохранить души людей от соблазнов, — отметил настоятель. — Но если ты своей горячей верой зажигаешь людей проповедью, они от веры не отступят, от того учения, в которое ты веруешь. А в реальности не очень хорошо получается и есть соблазн благоволения власти: «Вот я попрошу, и их арестуют, пусть их посадят и запретят собрания». Так поступили со Свидетелями Иеговы (запрещённая организация в России. — Прим. ред.) у нас совсем недавно в России. Я, например, этому возмущаюсь — это противно Евангелию: запрещать, арестовывать, сажать, ловить. Это всё советская слабость — немощь, использование силы вопреки возможности договориться. Но это не то, что проповедует Евангелие, чему учил Христос, чему церковь должна следовать единодушно. Кровавые репрессии были каких-то 50–60 лет назад, но дальше продолжать молчать и делать вид, что у нас всё замечательно и прекрасно, нельзя. Что, от этого лучше становится? По-моему, это неправильно.

— Как оцениваете письмо священников — оно политическое или гражданское?

— Я не согласен с людьми, высказывающимися и позиционирующими себя людьми церкви. Я имею ввиду Александра Щипкова и Вахтанга Кипшидзе. Они заявляют, что наше письмо — это политическая декларация. Я не согласен с этим. Просто дали указание представить такое мнение от лица административной церкви. Но моё личное мнение противоположно. Здесь нет никакой политики — обличение нравов! Если мы будем копать, что кто-то в церковной истории этим занимался — да занимался. Даже среди апостолов Христа, несмотря на их обещания следовать за ним до конца, до смерти, в тюрьму, — ни один за ним не последовал при аресте. Все испугались и разбежались, стали думать о своём человеческом, и его оставили одного. Хотя он заранее им об этом говорил.

— Так для чего писали это письмо?

— Важно понимать, что в фундаментальных текстах Евангелия показан пример человеческого слова и благих намерений, но человеческая слабость победила в критической ситуации. Поэтому пока ситуация не стала совсем уж болезненной, не дай Бог, доходящей до гражданской войны, лучше сейчас взывать к разуму, совести. И в этом письме взывается к нравственности. Не призывается к свержению строя или его изменению. Даже намёка нет на это. Хотелось призвать к совести судебную власть. Многие судьи крещённые и считают себя верующими. Зачем препятствовать христианам? Взываем соблюдать государственные законы. Они у нас хорошие, разрешающие собрания, свободу слова и совести. То есть никто не может быть преследован за свои убеждения, в том числе религиозные. Как происходящее декларируется с законами? Никак. Это идёт вразрез с ними.

— Почему письмо подписали «рядовые» служители церкви, а не высшие чины духовенства?

— Я просто понимаю, что многие действуют по инерции — «как бы хуже не было». А на самом деле все великие потрясения зарождались постепенно, всё накапливалось и потом выливалось, в том числе в кровавые события с большими жертвами. Зачем этого дожидаться? Неужели не стоит попытаться призвать к благоразумию, христианской совести? Только поэтому это письмо не политическое. Оно чисто патерское воззвание. Если молчат епископы, поставленные церковью надзирать, они должны следить за соблюдением исполнения слов Христова. Но если они молчат, должны выступать те, кто понимают и осознают это.

— Но официальные представители РПЦ уверяют, что обращение всё-таки политическое.

— Если и дальше продолжать молчать и замалчивать, делать вид, что всё хорошо, то завтра придут за тобой. Это нравственное смирение, сострадание, сочувствие, а не какие-либо политические амбиции. Священники же не мечтают стать депутатами или вступили в политическую партию. Это просто их личное мнение, — резюмировал Александр Дубовой. — Кто выступил с позицией, что это политика, не привёл ни одну цитату из Священного Писания. Просто конъюнктурно рассуждали, но нигде ни одной цитаты нет. Это просто официальная позиция церковной администрации, их личный взгляд. А процитировать, что для всех авторитетно, они не смогли...