«Вас не посадят! Говорите правду!»: по делу о взрыве дома в Волгограде допросили газовиков

Пока суд ещё не начался, родственники и пострадавшие толпятся в коридоре в ожидании. Сегодня приехала супруга Юраслава Бабаяна Гаянэ. Она уже два года видит мужа через решётку и на расстоянии вытянутой руки.

— Он не видел своих детей уже два года. На момент, когда его задержали, я была на пятом месяце беременности. Что первая, что вторая беременность у меня протекали очень сложно. Младшую дочку муж не держал даже на руках, она не знает, кто такой папа. Я один раз привозила ее в СИЗО, в восьмимесячном возрасте. Он видел ее через стекло. Старшая дочь его помнит и скучает сильно. На свидания я детей не вожу, Юраслав говорит, что ему это очень тяжело.

Жена обвиняемого по делу о взрыве газа Юраслава Бабаяна уверена, что муж не мог отнестись халатно к ремонтным работам.

— Понимаете, Юраслав — «бумажный» человек. Он без бумажки ничего не делал никогда. Он сам юрист, поэтому если бы он знал, что отец собирается сделать, он бы пошел в водоканал и получил бы все бумаги. Он знает законы, он знает правила и следует им. А сейчас он уже два года не видел свою семью, не знает дочь. Это самое сложное быть вдалеке друг от друга. За два года муж поменял уже 35 камер СИЗО.

Родственники и пострадавшие все еще томятся в коридоре. Сегодня по не известным пока причинам не привезли к намеченному времени обвиняемых из СИЗО.

Уже трижды секретарь выходила в коридор и спрашивала, не было ли конвоя. Заседание должно было начаться в 11:00.

Ожидаем.

По узкому коридору Советского суда прошли конвоиры с тощей служебной овчаркой.

— Пройдите дальше, здесь будет идти конвой, — сообщил сотрудник суда.

Потерпевшие вошли в зал.

Все ещё проблемы с конвоем. Секретарь сообщает: «Внизу кого-то пропустили, а кого-то нет».

— Придется самой разобраться, — говорит судья и выходит из зала.

Судья возвращается.

— Ведут, — говорит она.

— Не прошло и часа, — откликаются потерпевшие.

Пока все ожидали начала судебного заседания, потерпевшие задавали друг другу один и тот же вопрос.

— Газовики будут сегодня?

Горожане обсуждают между собой свои новые дома, тарифы ЖКХ и вспоминают, как хорошо им жилось на проспекте Университетском.

С опозданием больше чем на час обвиняемых Лексункина и Бабаяна все же доставили в зал суда. В суд сегодня явился ещё один потерпевший — Владимир Басамыгин. Мужчина подходит к трибуне, и судья зачитывает ему его права.

Прокурор начинает задавать вопросы.

— Что вам известно о взрыве?

— На месте взрыва был, получил сообщение от начальника аварийно-диспетчерской службы, от Аксёнова, об аварийной ситуации. Я как раз ехал на своем автомобиле в офис. Мы должны были выехать к месту аварии и устранить ее. Я поручил заместителю своему подготовить документы. Моя команда отправилась к месту аварии. Дал необходимые указания по необходимым инструментам и технике. Приехал туда. Служебный автомобиль был у Беспалова.

— Когда я был на месте, — продолжает Владимир, — я подошёл к мастеру Басамыгину, он беседовал с каким-то гражданином. Потом этот гражданин начал мне предлагать замять дело. Я ему пояснил, что так нельзя.

По лицам всех присутствующих пробегает улыбка.

— Этот гражданин начал мне говорить, что он уже опытный, что он не один раз выполнял такие работы. Он не один газопровод порывал. Я настаивал на том, что будет проведено расследование официальное. И ничего заминать я не буду. Я спросил у гражданина, есть ли у него разрешение на работы. У него их не оказалось.

Судья просит указать на того самого гражданина. Свидетель затрудняется.

— Мне никто из присутствующих не знаком. Но, — указывает на Лексункина. — Вот смутно его помню.

— При мне как раз вернулись слесари. Они мастеру доложили, что провели осмотр подъездов, загазованности нет. И запаха одоранта не ощущалось.

Далее Владимир Басамыгин слово в слово повторяет показания трёх свидетелей из бригады аварийно-диспетчерской службы.

— Затем подъехали ребята на самосвале. Мы оцепили территорию. Люди возмущались, что мы тут закрыли. Объясняли людям, что и почему делаем здесь. Беспалов вернулся вместе со слесарями. Они доложили, что все прошли заново. Проверили вентиляционные решетки и другие помещения. Затем Беспалов принял у бригады АДС место производства работ, и бригада уехала. По времени точно не могу сказать, но, скорее всего, в половине первого. Затем Беспалов взял газоанализатор наш, мы начали звонить в водоканал и электросети, чтобы оцепить место. Нам сказали, что представитель электросетей приедет после обеда. Я все же созвонился с представителем водоканала и объяснил ситуацию, что нам нужен человек, который покажет, где находится водопровод. Беспалов снял пробу с грунта, и люди начали копать. Полштыка лопаты откопали. И я остановил их. Потом мы отошли к дому, и произошел взрыв.

Басамыгин делает длинную паузу.

— И затем я оказался... в больнице.

Прокурор продолжает.

— Вы помните, что говорили слесари мастеру Басамыгину?

— Я помню, что они сказали, что в один подъезд не попали. В два попали сами, двери там были открыты. В один подъезд они зашли, поскольку их пустил жилец одной квартиры. Я чётко помню, что они сказали, прибор показывал 0% загазованности. Это я чётко помню. Заходили в газораспределительный пункт между домами. Помню, как Беспалов сам брал пробу в водяном колодце.

— Когда вы прибыли на место, вы же видели, что там были в подвалах предприниматели, ИП? Вы видели там какие-то действия?

— Я никого там не видел. Движения там никакого не было, людей я там не видел. Я находился ближе к автомобилю и не видел я никого.

— То есть вы не видели, как сотрудники газовой службы проверяли помещения?

— Нет. Я видел, как они в колодце проверили, что из неплотностей в дверях были сняты пробы воздуха. Но в помещениях подвальных не было никого. Людей там не было. Поэтому наши сотрудники и не могли попасть туда.

— Вы говорили, что грунт вспученный в месте аварии. Что там показал газоанализатор?

— Там прибор показывал четко ноль. Я сам не проверял, но Беспалов мне об этом доложил. Беспалов померил и оставил прибор рядом с котлованом. Чтобы мерить в дальнейшем.

— Вы находились рядом с домом в момент взрыва?

— Да. Рядом с Беспаловым мы стояли возле дома, — говорит Басамыгин.

— То есть в безопасном месте?

— Да. Мы получили информацию об отсутствии загазованности, поэтому мы и стояли там. Я ещё раз подчеркну. Рядом с домом стоял и экскаватор, который я сразу дал команду заглушить. Чтобы избежать каких-то случаев.

Прокурор уточняет, что жители дома настаивали на том, что в доме газ был на момент взрыва.

— Это и понятно. Потому что порыв произошел на газопроводе среднего давления. А газ в доме был, потому что к дому подведён газопровод низкого давления. Его не нужно было выключать.

— Что конкретно послужило причиной взрыва? — спрашивает прокурор.

— Я считаю, что работы, которые производили не санкционированно. У них не было никаких разрешений. Я так считаю.

— Скажите, должны ли уведомляться другие организации, имеющие отношение к тому виду деятельности, который проводили на тот момент?

— Обязательно! Потому что должен быть проект. В нем план производства работ четко прослеживает все действия. Прописывается даже порядок движения автомобилей, как нужно перекрыть дорогу. Там прописано даже, как согласовать действия, как производить работы, кого пригласить к месту работ.

Прокурор заканчивает свой допрос. Но у адвокатов есть вопросы к Басамыгину.

— Кем вам приходится мастер Дмитрий Басамыгин?

— Мой сын, — отвечает потерпевший.

— Вы на каждый такой случай выезжаете?

— Да, — отвечает Басамыгин.

Далее адвокат уточняет технические вопросы: где были установлены ограждения, где был сам Басамыгин.

— Скажите, пожалуйста, известен ли вам принцип работы газоанализатора?

— Конечно. Повторяю вам, что нашим прибором, который был у нас, мы не брали пробы воздуха из замочных скважин.

— Как можно оттуда взять пробу?

— Я ещё раз повторяю. Этим занималась бригада АДС, у них есть свои газоанализаторы.

— Я уточняю, я спросил у вас, как это сделать, а не каким прибором, — уточняет адвокат.

Нехотя Басамыгин рассказывает то же самое, что и два слесаря, и мастер на других заседаниях.

— К вам люди обращались, что газом пахнет?

— Ни один гражданин к нам с этим вопросом не подходил.

— Запах одоранта вы не ощущали, вы сказали так? — спрашивает адвокат.

— Запах одоранта я не ощущал. Хочу отметить, что день был очень ветреный, и я не ощущал никаких запахов, — отвечает Басамыгин.

Потерпевшие со скучающим видом наблюдают за происходящим. Мужчина, сидящий сразу за Бабаяном-старшим, вдруг начинает храпеть.

— Ой, задремал, — говорит он, проснувшись.

— Да не было газа, — говорят другие потерпевшие.

— Лексункин там на месте нам пытался доказать, что у нас газопровод неправильно проложен, и что он все знает, — продолжает Басамыгин.

— Какой вред здоровью вам был применен?

— У меня на 10% утрачено здоровье по комиссии. У меня тяжёлая степень вреда. Были переломы, ушибы. Много всего, не вспомню.

— Скажите, потерпевшие высказывались, что запах одоранта ощущался в квартирах.

— Кому высказывались? Я не слышал. Не могу ничего сказать, — настаивает Басамыгин.

— Скажите, давно работаете в этой отрасли? Скажите, не вызвало ли у вас никаких подозрений отсутствие запаха газа, почему ни прибор, ни ваши чувства не показали наличие газа? Не вызвало ли это подозрений? — спрашивает адвокат.

— Работаю с 90-го года. Я не должен фантазировать. Есть инструкция, и я должен следовать ей. Я следовал инструкции МГП-5 в том числе.