«Чувствуете запах? А я тут всю жизнь живу». Как ветеранов боевых действий выселяют из бараков на улицу

«Жилые модули», так два барака называются на языке чиновников, стоят на улице Дзержинского в Краснодаре. С одной стороны рядом высятся новые жилые многоэтажки с дорогими квартирами, а с другой — старая железная дорога и пара гаражей. Уже несколько десятков лет в бараках живут люди. Сегодня их выселяют на улицу, рассказывают наши коллеги из 93.RU.

— Дом построен из ДСП, между листами здесь — 12 сантиметров. Там какой-никакой утеплитель. Ступеньки вот сделали сами, благо, все строители. За 30 лет уже притерлись, можно так сказать, — рассказывает местный житель журналисту 93.RU.

Олег Горшенин приехал в Краснодар в 1994 году из Баку, потом работал в Ханкале — это район Грозного в Чеченской Республике. За спиной у него годы работы в горячих точках, даже есть удостоверение ветерана боевых действий.

— Казармы строили, штабы строили, столовые — всё, считай, строили, восстанавливали. В 1995 году, когда я туда приехал, в центре еще бои были. На следующий день нам говорят, что боевые действия окончены. Хотите, уезжайте вместе с гробами. Мы три дня не могли вылететь. Ждали, пока «двухсотые» улетят, — вспоминает мужчина.

В середине 90-х Олег устроился в организацию, которую все местные называют «конторой». Как она называется, уже и не вспомнит — «вроде, ОНР 270». Работал он в ней пожарным.

Люди, которые живут в этих домах, несколько десятилетий работали на Министерство обороны, но к военным они не относятся. Это своего рода обслуживающий персонал — строители, водопроводчики и слесари, которые отстраивали военные объекты во время двух чеченских кампаний. Они приехали в Краснодар со всего Северного Кавказа. Как они говорят, в качестве вынужденных переселенцев. А стали в итоге рабочей силой, которая трудилась на подрядчика Минобороны. В середине 90-х их переселили сюда в суматохе первой чеченской кампании, а потом о них благополучно забыли.

За это время люди успели получить прописку, но сейчас рискуют остаться без последнего жилья. Уже несколько лет им приходят уведомления от «Росжилкомплекса» о выселении. Причем некоторые жильцы, уже лишившиеся своих квартир по решению суда, о судебных заседаниях даже не подозревали. Но идти им всё равно некуда.

— Здесь кто из Грозного, кто из Душанбе. По факту мы переселенцы, но нам запретили брать статус беженца, говорят: «К хорошему это не приведет». И в Чечню нас также отправляли — говорили, кто хочет, может не ехать. Один так сказал, ему сразу: «Освобождай жилье». А мы как пожарная команда были. Чуть что, сразу на выезд. Сказали: «Надо в Буденновск». Пожалуйста, через 10 часов мы там, — продолжает Горшенин.

Сейчас наш собеседник находится на пенсии. Но все его документы «сгорели вместе с архивом».

— Вообще я должен был уйти на пенсию в 55 лет. В Чечню начали запросы делать, но там всё сгорело. В итоге мне наскирдовали чуть-чуть, чтобы хватило для стажа. Ушел в 57 лет. К пенсии вот надбавка есть — 3400 рублей, — продолжает мужчина. — Когда потом возвращался домой, я плакал. У нас 16-этажка там была, ее начисто снесло.

— У нас трое призваны по мобилизации. Одной рукой их забирают, а другой — выселяют. Это грустно, если бы не было так смешно, — размышляет другой обитатель барака, Иван Кунаков. Местные негодуют: «Как переселять, то никакой конкретики, а как жильцам дома повестки выдавать — так пожалуйста».

Над головой у Ивана виднеется огромная дыра в потолке, а снизу стоят разноцветные тазики для воды.

— Чувствуете, запах в носу остался? Баней пахнет. А я тут всю жизнь живу.

Вся квартира — скромная даже по меркам соседних — пропахла запрелой мокрой древесиной. Но беспорядка там нет. Кое-где отошли обои, где-то их следов совсем не осталось. Около окна стоят несколько икон, а рядом — небольшой телевизор. Основную часть комнаты занимает советский сервант с хрусталем и кровать. Иван говорит, что не первый год живет с дырой в потолке, но подниматься на крышу и заделывать ее — просто страшно. В этом году ему исполняется 62 года.

Кунаков работал сварщиком на объектах в Буденновске, Буйнакске, Чечне, Грозном. Вспоминая те дни, мужчина невесело улыбается.

— В первую кампанию были там. Во вторую не попали. Спрос на рабочих был не такой. Вот и не пошел. А так работали с 8 до 8. Снег, грязь — всё равно. Я лежал в снегу и варил эти теплотрассы. Захватывали нас в Ханкале... Весело там было (на самом деле, нет). Деньги-то мы заработаем, но куда меня выселять, нету у меня пяти миллионов на новое жилье, — разводит руками хозяин квартиры.

На заднем фоне работает телевизор, по которому обсуждают ситуацию на Украине. Несмотря на громкие звуки телешоу, слышно, как каждый шаг в этом доме отдается скрипом. По шатающимся ступенькам мужчина спускает ржавую стремянку. На шум прибегает кошка, но тут же скрывается за углом.

— А это кошечка моя, я ее подкармливаю, куда же она убежала, испугалась, наверно, — волнуется мужчина, продолжая спускаться по скрипящим ступенькам.

Оба дома со стороны выглядят хлипкими. Они уже пошли трещинами, ведь фундамента у этих построек нет.

— Крышу там просто разрывает, как лист бумаги. Дом просто расходится. Видите, там в 2012 году делали замер у трещины (показывает он на белый мазок на стене дома). Вот по нему видно, что трещина растет, — продолжает Иван. — Вы на крышу собираетесь лезть? Только в центр не ходите, а то ко мне в квартиру упадете.

С крыши дома открывается вид на новенький жилой комплекс и пустырь за ним. Говорят, что на этой площадке собираются построить школу.

— А вон там недострой стоит. Его военные строили, но так и не закончили. Там и стёкла уже повыбивали, где-то кирпичная кладка развалилась. Оттуда уже всё, что имело ценность, растащили. Охранников там теперь тоже нет, — объясняет местный.

Дома на улице Дзержинского, 129/3 появились в 1992 и 1994 годах. Один из них обложили кирпичом, второй так и остался «голым». Люди, которые здесь живут, в свое время были приписаны к военной части № 36889. Сейчас на ее месте — многоэтажки. Надежда Каримова — старшая по дому (точнее, по обоим баракам). В 36 лет потеряла мужа и осталась с двумя детьми. Последние годы вместе с другими жителями она добивается, чтобы их переселили в нормальное жилье. Все, кто сейчас живут в этих бараках, — это бывшие наемные рабочие (или их родственники), которые отдали десятки лет своей жизни работе на Минобороны.

— Решением командира части мы значились за ней. В связи с ликвидацией части, это было году в 2007-м, о нас просто забыли. Ребята, мой муж, все рабочие стояли в очереди на улучшение жилищных условий. Вот в 2007 году эта очередь перестала существовать. Пытались обратиться в Минобороны, там просто развели руками. Землю, на которой стоят наши дома, продали на торгах. Сейчас она в частных руках. Наверно, тут хотят построить другие многоэтажки, поэтому и выселяют, — говорит Надежда.

В декабре 2007 года решением ростовского арбитража дома передали «Краснодарской квартирно-эксплуатационной части» Минобороны России. После реорганизации в 2011 году правопреемником домов стало территориальное управление в Ростове-на-Дону. В 2018 году здания признали аварийными, а в апреле 2021 года на баланс дома взял «Росжилкомплекс» Минобороны России. С тех пор жильцы стали получать уведомления о выселении. Сейчас там, по официальным данным, живут 82 человека в 23 квартирах.

— По закону, нам принадлежат только дома, а земля под ними — нет. Поэтому получилось то, что получилось. Мы дошли до Верховного суда, пытаясь вернуть землю. Но она продана частному лицу. Каким образом ее продали, мы не понимаем, — рассказывает Надежда. — Наверное, дома тут хотят, поэтому выселяют.

Жители двух бараков уже устали обивать пороги судов и прокуроров. Они говорят, что у многих уже нет сил и здоровья на всё это. Уже 15 лет люди пытаются получить жилье — с тех пор, как военную часть ликвидировали.

— Это всё тянется уже долгое время. Сегодня приходили представители «Росжилкомплекса», который подает в суд иски на наше выселение. Нам предлагают переехать во временный фонд, но потом и оттуда могут выселить. Попробуй докажи, что ты там живешь по закону, — продолжает женщина.

Расселить людей из этих бараков должны в 2024 году. Но никаких официальных бумаг от чиновников у них нет — «только слова».

— Губернатор выступает, говорит, что программа расселения идет с опережением. Но, честно, до нас эта программа не дошла. Несколько раз записывались на прием в главный аппарат СК к Александру Бастрыкину, но нам сразу сказали, что ждать долго, — говорят жильцы почти в унисон.

— Мы 30 лет здесь прожили. Здесь люди работали в горячих точках, ветераны боевых действий. Мой муж водителем работал. Во время военных действий он уводил людей от обстрелов. Обидно, куда ни ходишь, отношение — как к скоту, теперь мы не нужны никому. Мы просим, чтобы с нами общались со стороны закона, а они не работают.

На прошлой неделе историю обитателей бараков рассказал местный блогер. После этого глава СКР Александр Бастрыкин поручил предоставить доклад по факту жалоб от жильцов домов на выселение без предоставления альтернативного жилья. После этого на улицу Дзержинского приехал десант сотрудников разных ведомств. Но с мертвой точки эта история пока так и не сдвинулась.

На кадастровой карте этот участок записан как земли «для эксплуатации производственной базы и административного здания». А пустырь за ним — как территория для строительства школ и детских садов. Правда, последний накладывается на половину существующего барака — того, что был построен в 1994 году.

Местные жители рассказали журналисту, что участок выкупил некто Дмитрий Водопьянов. По данным сервиса «Контур.Фокус», он участник нескольких ООО — «БетонСервис» и «Фабрикастроительныхблоков» (в последнем 50% долей находится у Водопьянова, еще 50% — у Романа Пилипей).

Ближайшие к баракам дома построила компания «НСИ-Юг», гендиректором которой является Геннадий Ушаков. Эту компанию называют «одним из лидеров стройиндустрии Кубани». Ушаков удостоен наград — медали «Маршал Советского Союза Жуков», медали ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени, имеет звание «Заслуженный строитель Кубани» и «Почетный гражданин города Краснодара».

Фамилия Пилипей встречается в компаниях, потенциально связанных с Ушаковым. Так, например, Ушаков и Пилипей имеют по 20% долей в производственном кооперативе «Стройинвестиции-Юг», где председательствует Ушаков.

Еще одним связующим элементом является Марина Пилипей, которая владеет 20%-ной долей в кооперативе «Светлана», еще 20% долей там же имеет Татьяна Ушакова.

По генплану города, территория, где стоят бараки, находится в зоне многоэтажной застройки. Поэтому местные уверены, что выселяют их, чтобы снести бараки и построить на их месте высотки:

— Тут еще военные склады были. Всё застроили.