«Выходило, что главный — Музраев. А Путин так, портрет на стене»: волгоградец о деле экс-начальника СУ СКР

Пандемия коронавируса, масочный режим и добровольно-принудительная самоизоляция отодвинули на второй план громкое уголовное дело о терроризме с попыткой поджога губернаторского дома, в организации которого обвиняют бывшего главу СУ СКР по Волгоградской области Михаила Музраева. О том, как ему пришлось столкнуться с некогда всесильным в Волгограде генералом СКР, вспомнил переквалифицировавшийся в том числе и из-за него в фермеры известный фотограф Григорий Галицын.

Сейчас новости про Музраева стали какими-то незаметными. Только V1.ru неизменно называет обвиняемого генералом. Неизменный и снимок в форме с двумя огромными звездами на погонах. Надеюсь, в Лефортово он в генеральской форме не ходит. Вопрос риторический. Наверное, он там в клетчатой маньяческой рубашке. Или фермерской, или в форме американского университета в Лос-Анджелесе. UCLA. Тоже приобрел себе по случаю такую же. Мне для стоковых фотографий надо. Того же маньяка изобразить или фермера. Американцы любят.

Давайте с его официальным статусом определимся. Подследственный? Нет, наверное, уже обвиняемый. Как я понял, обвинение ему предъявлено и не по одной статье.

Ничего не слышу про ознакомление с делом. Только в одном материале про нового адвоката Андрея Грохотова было. Или, может быть, фамилия раньше не фигурировала. До сих пор фигурировал Владимир Семенцов. Читаю комментарии и с удивлением вижу, что к нему как-то несерьезно относятся. Это прекрасный, грамотный, умудренный опытом адвокат. В какой-то момент он даже дистанцировался от своего подзащитного, когда узнал по своим каналам про визу первого лица. Это не шутки.

Давайте освежу этот момент немного личной информацией по этому поводу.

В 2006 году я сам оказался в качестве обвиняемого в СИЗО. И так же, как Михаил Кандуевич, в один момент превратился из уважаемого гражданина, известного фотографа с мировой славой, в подследственного.

И тут мне как раз вспомнилась учеба в Питере в Академии художеств, студенческая компания находившегося по соседству университета и две случайных или не случайных встречи...

Одним словом, я решился пренебречь шаганием по ступеням и написал объемную, нелепую и пространную жалобу Президенту. Это потом стало модным писать эти жалобы по любому поводу. Тогда нет. Жалобы такого плана были единичными. Не отправить такую жалобу из СИЗО не могли. Так все устроено.

Но, конечно, меня сразу же стали вызывать в инстанции.

Сначала следователь Сергей Чернышов, который сказал коротко, не поможет тебе твой Путин. Потом начальник следствия Василий Гощук. Тот любил поорать и ругаться матом, поэтому к характеристике меня и лица, к которому я обращался, была приложена масса эпитетов без стеснений.

Помню, меня это настолько поразило. Портреты висели во всех кабинетах. И все это происходило под ними.

Потом меня повели к Музраеву. Огромный стол и бумаги на подпись. Поднимает голову и говорит, кто здесь главный и кто главный в этой стране по отношению ко мне. По всему выходило, что Музраев. А Путин так, портрет на стене.

Я стою на расстоянии. В наручниках, защелкнутых за спиной. Конвой. Злобная гримаса Михаила Кандуевича. Его знаменитый скрюченный палец, как на портретах. И шипящий голос.

Сейчас бы я от всего этого просто упал замертво.

Не думаю, что мой случай был каким-то исключительным. Но, возможно, первый раз произошло такое столкновение. Жалоба Президенту и власть Музраева. Прекрасно понимаю, что он относился немного к другому ведомству.

Но вертикаль.

Думаю, что о поведении и о порядках в Волгоградском отделении СК докладывали, фиксировали, проводили оперативные съемки, ставили прослушку. Очень не везло людям, которые на этом попадались. Сейчас это все известно.

Так что санкция первого лица лично меня совершенно не удивляет. Так же, как когда-то из Администрации первого лица, уж не знаю, в каком виде пришло указание в отношении меня: освободить.

Нас выпустили с моей будущей женой. Мы успели расписаться и решили родить нашего первого. Никто не знал, что все опять повернется на 180 градусов.

Адвокат уверенно вещал, что меру пресечения мне изменили, и никто меня опять за решетку не посадит. Следователь был в отпуске. Музраева поставили в курс. Иначе никак.

Теперь о преюдиции, о которой пишет главный адвокат Михаила Кандуевича. В статье V1 это подробно описано. И опять же на своем примере мне это было хорошо известно. Применял это он неоднократно, и все выглядело так изящно.

А по статье п. «а» ч. 2 ст. 205 УК идёт от 12 до 20 лет. Есть еще хранение боеприпасов и использование служебного положения. Не буду вдаваться, все описано. Так вот, Михаилу Кандуевичу дадут 15 или, со слов его же адвоката, 20 лет. А, может, еще что-нибудь нароют. Осудят. Поедет на зону или, в зависимости от назначенного режима, в тюрьму для отбывания.

Там, скажем прямо, не Лефортово. Привыкнуть тяжело. И, возможно, начнет Михаил Кандуевич вспоминать и писать явки с повинной. И будет кататься в Лефортово и сотрудничать со следствием. Но это я так, гадательно. Лирическое отступление.