«Они ждали смерти, и мы открыли счет»: отец погибшей пациентки Михаила Каабака рассказал о трагедии

«Извините, мы не смогли ее спасти». Совсем недавно отец годовалой Насти Орловой считал, что такую фразу от врачей можно услышать только в кино. 27 ноября ему все же пришлось поверить в реальность этих слов — из-за увольнения трансплантолога Михаила Каабака его дочка не дождалась операции по пересадке почки и умерла в больнице Волгограда.

О медицинском круговороте, в который семья Орловых попала с первых дней жизни Насти, ее отец рассказывает со слезами на глазах. И все же он стойко повторяет слова врачей, которые вынесли приговор новорожденной крохе, и вспоминает знакомство с Михаилом Каабакой — не ради пиара и популярности.

— Все говорили: «Они ждут смерти. Кто-то должен умереть, чтобы дело сдвинулось». К сожалению, это моя дочь. Мы — первые. Мы открыли счет. Но он не закроется, если они не остановятся. Если они ничего не поймут, — не скрывая эмоций, говорит Евгений Орлов. — Операции ждут еще минимум 25 человек. И они, как и Настя, находятся на диализе. Куда девать детей? Просто отвозить их на кладбище? Мы уже слышали, как кто-то из врачей говорил, что хоронить пациентов было бы дешевле, чем лечить.

Почти целый год мама Насти Орловой жила с малышкой, которой поставили диагноз «Врожденный нефротический синдром» — заболевание, встречающееся у 10–15 человек из ста тысяч, в больницах.

— Спустя несколько дней после рождения у нас начались судороги, появилась отечность. Никто и ничего не знал — говорили что-то про почки. Столько синдромов, столько диагнозов, поэтому я даже и не помню их все. Дочку перевели в реанимацию, потому что она стала плохо дышать из-за жидкости в легких, — рассказывает мужчина. — С тех пор мы почти не выходили из больниц. За этот год я понял, что Волгоград — это дыра в плане медицины. О своем диагнозе мы узнали, только когда послали анализы в Москву. Когда мне сказали, что у дочки такое редкое заболевание, я просто не поверил.

Надежда на спасение Насти у ее родителей появилась лишь после знакомства с Михаилом Каабакой. Получив письмо от Евгения Орлова, трансплантолог через несколько часов прислал ответ и медицинские рекомендации.

— Здесь нам каждый день вливали искусственный белок, который стоил очень больших денег, — говорит волгоградец. — То есть просто восполняли то, что ребенок тратил с мочой. Всё...Я помню, как зашел к заведующей отделением нефрологии в областной больнице. Она сказала мне: «Ребята, вас ждет только смерть или больницы. Никакая операция вас не спасет». Я спросил: «Хотя бы шанс есть? Хотя бы какой-то?» Мне ответили: «Нет. Езжайте в Европу». Не пришлось нам ехать в Европу, потому что мы нашли Михаила Михайловича Каабака. И он нам помог. И помогает многим детям.

В Национальном центре здоровья детей Настя Орлова попала в список пациентов, которым требовалась срочная операция по пересадке почки. При подготовке к жизненно важной трансплантации малышка прошла вакцинацию и сдала все анализы.

— Мы стояли в списках «срочняков» и ждали трупную почку, — объясняет Евгений Орлов. — Сейчас многие говорят, что нас выписали из центра. На самом деле мы просто уехали домой на восстановление. Нам пришлось приехать в Волгоград, потому что у жены умер отец. Планировали через два дня вернуться в Москву и ждать пересадки. Но вскоре началась история с увольнением Михаила Каабака. Мы звонили главному трансплантологу Готье, обращались в Минздрав, набирали номера телефонов горячей линии. Ответа не дал никто. Естественно, мы написали и Михаилу Михайловичу. Он сказал, что пока ситуация не прояснится, нет смысла возвращаться в Москву.

Задержавшись в Волгограде, семья Орловых была готова сорваться в столицу по первому звонку и приглашению. Отец маленькой пациентки, которая всего шесть дней назад встретила свой первый день рождения, уверен: они стояли на финишной прямой.

— Дочке исполнился год. Весь этот год мы, несмотря ни на что, радовались жизни. Мы были на финишной прямой. Мы все сделали, прошли весь необходимый курс — операцию назначили ориентировочно на ноябрь. Оставалось сделать всего один шаг... А мы сделали его в другую сторону, — продолжает Евгений Орлов. — Я не понимаю, почему все закончилось именно так. В обед я уходил из дома, видел дочку. Она улыбалась, все было прекрасно. Что произошло? Ее забрали в реанимацию больницы № 15. Никому не желаю такое пережить. Это не объяснить и не рассказать. Я такое видел только в кино — выходит врач и говорит: «Мы не смогли спасти». Я не думал, что такое когда-то произойдет со мной. Но произошло.

Даже после смерти дочки, которая совсем по-взрослому боролась за жизнь, Евгений Орлов решил не выходить из «батальона», воюющего за возвращение трансплантолога Михаила Каабака.

— Целый батальон бьется за возвращение Михаила Каабака, который сможет помогать людям. Он хочет помогать людям. Я не понимаю, почему в нашей стране за это бьют по рукам? У меня нет слов, — недоумевает отец Насти. — Сейчас идет агрессивная война за наших врачей. И я не знаю, с кем мы воюем. С системой, с Готье, со Скворцовой. Кому именно они перешли дорогу? Но война идет, и это видно. Пускай Михаил Михайлович уже не спасет нас, нам уже все равно... Он спасет других. Вообще, я не хочу кого-то обвинять и говорить, кто прав и виноват. Но дети гибнут... И это надо остановить.

О смерти годовалой пациентки Михаила Каабака стало известно накануне. По словам представителей инициативной группы, отложить операцию крохе пришлось из-за увольнения трансплантолога.

— Да, это наша девочка — шесть дней назад ей исполнился год, — поделился подробностями с корреспондентом V1.RU Михаил Каабак. — Мы ее ведем с трехмесячного возраста. Конечно, она могла бы умереть и во время операции, и после нее. А могла и выжить! Я считаю, что мы должны давать детям шанс. То, что такого шанса не дали Насте, — это ужасно. Если честно, я даже с трудом говорю сейчас.