Расхламление как искусство: новый тренд в борьбе с избытком вещей в квартирах Волгограда

Сервиз «Мадонна» на антресоли. Полмешка сахара и ящик консервов в кладовке. В шкафу еще почти новая рубашка в бело-синюю клетку, что куплена еще 25 лет назад. Гаечки, старые шпингалеты, досточки и полуразобранные, давно не работающие, кухонный комбайн и пленочный магнитофон на балконе, рядом со связкой проводов и зарядок к кнопочной Nokia. Синдром вынужденного накопительства у многих идет еще из советского прошлого. Но современная молодежь верит, что в эпоху развитого потребления и доступности маркетов такое отношение к вещам может лишь утянуть на психологическое дно. И что в век быстрых покупок, минимализма и разовости вещей даже безобидное коллекционирование марок может привести лишь в кабинет к психологу. Чтобы этого не произошло, появляются даже специальные профессии, например, организаторы пространства и специалисты по «расхламлению».

Опрошенные корреспондентами V1.RU люди разного возраста и социального положения как один признаются, что стремление к накопительству вещей, которые могут пригодиться при «черном дне», тянется еще со времен Советского Союза. То есть со времен, когда вещи служили десятилетиями, цена на них выбивалась сразу на товаре и даже одежда передавалась на донашивание из поколения в поколение.

— Моя мама была ребенком во время Второй мировой и в послевоенные годы. Поэтому она до конца жизни после еды собирала крошки со стола и съедала, — вспоминает 65-летняя женщина. — В погребе всегда были закрутки. Мы их практически никогда не съедали до конца. Но каждый год закатывали по новой. Садили картошку и в огороде, и на поле. Только чтобы был запас и в случае чего не голодать. Я, в свою очередь, до сих пор складываю вещи, которые могут когда-либо пригодиться. Причем храню их в очень удобных чемоданах еще с 80-х. На многих вещах даже этикетки есть. И конечно же, стоят по шкафам два нетронутых сервиза. Кажется, где-то в глубине антресолей лежат про запас даже обивка для гроба и гвозди. Я понимаю, что дети меня похоронят. Но я помню СССР, когда договаривались, чтобы на заводе знакомые выстрогали гроб, а на другом — оградку сварили. Поэтому пусть кто-то смеется, но они лежат, есть и пить не просят.

Люди, чья молодость пришла на 80-е и 90-е, так же как и их родители, продолжают складировать вещи «на всякий случай», веря, что они обязательно пригодятся.

— В те времена зарплату задерживали месяцами, а если и выдавали, то порой вещами и едой, — рассказывает 50-летняя волгоградка. — Мы выжили тогда с мужем за счет пенсии моей мамы и огорода. Мне сейчас 50 лет, всё вроде благополучно. Но я до сих пор помню эти времена. И, несмотря ни на что, я каждый год занимаюсь огородом. Меня не отпускают воспоминания, когда я не могла прокормить своего грудного ребенка. Поэтому, своя морковка, хотя бы грядочка, но быть должна. Еще помидоры и огурчики, обязательно. Я могу это купить, но мысль о тех временах не покидает меня.

По словам женщины, ее полностью понимает и всегда поддерживает муж, у которого также есть свои «закидоны» из прошлого.

— Муж ненавидит огород, но понимает, что для меня он важен. Поэтому он мне всегда помогает полоть и ухаживать за растениями, — продолжает женщина. — На огороде моя боязнь не останавливается. В подвале у меня всегда стоит по 10 килограмм сахара и муки, закрутки, разные консервы. У мужа немного другое накопительство. Он не может пройти мимо валяющихся где-то болтиков, досок и железок. Видимо, он помнит, как сложно было всё достать. Если что ломается — чинит сам, так как у него есть инструмент и запчасти. И еще огромный склад всякого барахла в шкафах, кладовке и гараже. Причем многое из того, что там лежит, он уже и не помнит сам. А вот современная молодежь меня откровенно пугает своим легким и наплевательским отношением к вещам. Это беспечное поколение, которое в случае чего лезет в карман к родителям и не переживает за будущее. А наши мамы и папы, да и мы сами, хорошо знаем, что привычный мир может рухнуть в один миг. Например, завтра. И мы к этому хоть чуть-чуть, но будем готовы.

Миллениалы, ранее детство которых пришлось на распад Советского Союза, уже плохо помнят, как родители выживали с ними на руках. Но, словно на генном уровне, у них еще осталась тяга к созданию запасов и бережливости.

— Не могу сказать, что я скряга и собираю вещи. Но иногда я ловлю себя на мысли, что туалетную бумагу покупаю в больших объемах, чем могу использовать. Причем дома может еще несколько упаковок с рулонами лежать, — признается 30-летний парень, работающий на одном из крупных промышленных предприятий юга Волгограда. — У меня есть гараж, в котором лежат на всякий случай два комплекта зимней резины и много разных железяк, которые пока явно не нужны, но могут пригодиться. Холодильник забит соусами, джемами, которые я не успеваю съесть, но выкидываю, только когда они уже совсем вздуваются. Про морозилку вообще молчу. Чего там только нет. Я и сам забыл уже. Надо, кстати, посмотреть, что там.

А вот выросшие на благах и запасах родителей представители поколений зуммеров и альфа смотрят на своих близких с ужасом, так как сами всё беспощадно выкидывают, продают, покупают и не переживают.

— Сейчас популярно zero waste и осознанное потребление. Я не спешу покупать вещи. Мне важно, чтобы каждый предмет меня радовал, — объясняет 20-летняя Марина, — Я никогда не буду зашивать носки или трусы. Порвались? В мусорку! Трусы со швом меня точно радовать не будут. Плойка начала медленно нагревать волосы? Я и сама чинить ее не буду, и в ремонт не понесу. Мне проще новую купить. Сейчас с интернет-магазинами всё приходит за два дня. Лишнее и надоевшее просто выкидываю или продаю через бесплатные объявления. Мне нужен простор и минимум предметов вокруг меня. Это относится и к друзьям. Обсуждают за спиной? Прощаюсь с ними. Туда же относятся и парни, у которых слишком много красных флажков. Не нравится? Не стоит думать. Нужно от всего избавляться, что не радует. Старый лысоватый скуф тоже уже просится на выход: он слишком мало дает денег и слишком многого хочет.

Справиться с завалами вещей, которые уже не помещаются в шкафы и мешают перемещаться без акробатических трюков по квартире, уже начали помогать специально обученные этому специалисты. Так, организатор пространства Мира Маринина настаивает, что любая уборка должна начинаться с того, что вы отправляете в мусор самое ненужное и нелюбимое.

— Оставляйте дома только вещи, которые на самом деле вам нужны и без них никак. Следите за тем, чтобы они вас радовали своим цветом, происхождением или памятью, которая с ними связана, — советует эксперт в уборке. — И вуаля — ваш дом не просто склад вещей, а любимое жилище, которое радует вас каждой сковородочкой и занавесочкой.

Организатор пространства уверен, что фокусироваться нужно не на хламе, а на приятных вещах.

— Мусор мы выкидываем и не больше думаем про него, — настоятельно рекомендует Мира Маринина. — Сомнительные вещи оставляем на потом. Вначале нам нужно наполнить дом приятным. Если у нас нет приятных, красивых, удобных и радующих глаз вещей, то вы не сможете себя избавить от хлама. С ненужными вещами проще расставаться, когда вы понимаете, что именно вам необходимо.

Но, по словам Миры Марининой, единственное расхламление не работает вдолгую. Если не работать над собой постоянно, то хлам снова оккупирует территорию.

Еще один совет, который дает организатор пространства: уборку нужно начинать с себя и не трогать бедных домочадцев.

— При разборе дома появляется соблазн сначала расхламить своих домочадцев, а уже потом, может быть, добраться до своих вещей. И поводов к этому много: игрушки ребенка везде валяются вперемешку с носками мужа и раздражают, — говорит Мира Маринина. —Это неправильно. Пока не разобрана ваша одежда, посуда, вещи, книги и документы, мы не трогаем остальных членов семьи. Не пытаемся принести им добро насильно и также силой выбросить их добро.

Психологи напоминают, что стремление собирательства и накопления может привести к патологическим состояниям. Такое накопительство называется синдромом Плюшкина, в честь героя «Мертвых душ» Николая Гоголя. По-научному любовь к скоплению вещей называется: хоардинг, силлогомания и диспозофобия.

— У этой болезни есть масса названий, и с каждым годом количество заболевших только растет, — с сожалением говорит клинический психолог Анастасия Федорова. — Это самостоятельное психическое заболевание, при котором пациент собирает ненужные вещи. Он отказывается с ними расстаться, из-за чего помещения постепенно теряют пригодность для жизни. Подверженные этому расстройству люди рационализируют своё поведение и считают его нормальным даже при крайней степени выраженности. Большой проблемой в лечении является низкая самокритичность пациента, в связи с этим хорошие результаты лечения, вследствие принятия медикаментов и терапевтического вмешательства, демонстрирует примерно лишь четверть от общего числа заболевших.

По словам психолога, есть несколько проявлений данной болезни, в том числе в легкой форме:

• коллекционирование, то есть собирательство почтовых марок, моделей машин, статуэток и многого другого. Данная форма является самой легкой и не требует жесткого психиатрического вмешательства;

• накопительство животных. Люди собирают животных, держа зачастую их в антисанитарных условиях. Проблема в том, что они не способны дать им должный уход и любовь;

• жажда знаний. Человек собирает газеты, журналы и книги, тем самым полностью захламляя место проживания;

• скряжничество. Человек копит все подряд и в тяжелых случаях, в том числе даже бытовой мусор;

• сентиментальный хоардинг. Это накопительство, спровоцированное психологической травмой. Человек приобретает вещи, которые напоминают ему какие-то романтические ситуации и воспоминания из прошлого.

— В группе риска обычно находятся люди, которые страдают алкоголизмом, перенесли психологическую травму, пожилые пациенты, люди с нехорошей наследственностью, — объясняет клинический психолог. — Болезнь может коснуться любого человека в результате определенного психологического состояния.

Синдром Плюшкина, по мнению Анастасии Федоровой, возникает по следующим причинам:

• страх бедности, или по-другому пениафобия. Допустим, человек рос в бедной обстановке, где экономили каждый кусок хлеба, то этот опыт не пройдет для него бесследно. Он постоянно будет бояться вернуться в ту атмосферу и свое психологическое состояние в тот момент, поэтому каждая вещь будет находиться в доме, даже если она давно свое отслужила;

• Иллюзия хозяйственности. Человек часто не выбрасывает старые вещи, так как надеется, что он найдет им какое-то применение. Хотя большинство из них давно не работают и не приносят никакой пользы;

• «выдуманная вечность». Люди часто хранят старые вещи, опираясь на цикличность моды, не обращая свой взгляд на то, что вещи поношенные, рваные и не пригодные для дальнейшего использования;

• психологическая привязанность. Некоторые люди настолько привязаны к вещам, что им очень больно расставаться с ними. Разумеется, это не случаи, когда игрушка или вещь была подарена близким или любимым человеком. Речь идет о случаях, когда человек годами укрывается одеялом, в котором уже от давности появились дыры, пятна и неприятный запах, но при этом он может себе позволить купить новый плед.

Главная проблема заключается в том, что синдром проявляется постепенно.

— Родственники долго списывают накопительство на чудачества и не заостряют на этом никакого внимания, — поясняет Анастасия Федорова. — Тем временем болезнь развивается, и в какой-то момент человек, который вчера заполнял шкафы книгами или фигурками, сегодня тащит домой мусор с окрестностей. И если у вашего близкого человека, соседа или знакомого наблюдаются признаки хоардинга, обратитесь к клиническому психологу или психиатру для назначения дальнейшего плана лечения, чтобы не усугубить ситуацию еще сильней.