«Люблю свой труд и обесценивать не собираюсь»: волгоградец сменил десяток профессий и стал известным кожевником

Сменив с десяток профессий, волгоградец Павел Мисюрин в 2009 году занялся пошивом изделий из кожи. Судьбоносным стало знакомство с местными казаками. За 10 лет с сумками, рюкзаками, портупеями и саквояжами бренда Usmar успели познакомиться щеголи не только Волгограда, но и заграницы. О бизнесе для ценителей дорогих, но практичных вещей, о первом серьезном испытании, которым стала для кожевника пандемия, — в новой серии проекта «Маленький, но гордый бизнес».

С кожей Павел Мисюрин работает уже около 10 лет. К непростой и творческой профессии кожевенника волгоградец пришел после долгих поисков себя. Успел поработать и слесарем-сборщиком операционных столов, и строителем, и коробейником.

— Все люди разные. Кто-то всю жизнь работает врачом, например, но я не такой. За плечами у меня уже профессий 15, наверное. Когда пришел из армии, пошел работать на завод, был слесарем механо-сборочных работ, собирал операционные столы. Был слесарем второго разряда, потом доработался до слесаря пятого разряда. За это время женился, появились дети. Возникла необходимость зарабатывать больше. Ушел в свое время с завода и прошел путь торговли от начала и до конца. Были сетевой маркетинг и строительство. Много было чего. В финале судьба меня забросила к казакам.

Судьбоносное знакомство случилось в то время, когда Павел занимался реставрацией ретро-автомобилей.

— Я восстанавливал бамперы, металлические части ретро-машин, но не сказать, что это приносило много денег. Хотелось чего-то большего. В тот момент судьба и свела меня с казаками. К ним я пришел на полировку всевозможных мелких деталей — пряжек, элементов казачьего обмундирования. Но полировки было немного, и они предложили мне работать с кожей. Начинал с обычных ремней, казачьих портупей. Потом случилось так, что у супруги подходил день рождения, а мне не понравилось, как выглядел ее кошелек. Тогда я сшил свой первый кошелек, с которым она до сих пор ходит. Дальше — больше. Шью разные изделия, но любимое у меня — это сумки.

Оставив за плечами работу на Донской ремесленной фабрике, Павел Мисюрин продолжил работать с кожей в частном ателье.

— Посчитав однажды, сколько стоит изделие и сколько платят мне, я решил работать на себя. Честно говоря, я вообще плохо лажу с любым начальством. К тому времени уже были частные заказы. Это был примерно 2015 год. А вообще с кожей я работаю с 2009-го.

Сейчас клиенты волгоградца готовы по два месяца ждать свои изделия.

— Если загрузка небольшая, а изделие не слишком сложное, я могу закончить его за неделю. Если есть поездки и другие заказы, на пошив уходит до двух месяцев. Клиенты готовы ждать. Есть система предоплаты, есть доверие и понимание со стороны заказчиков.

Мастер-кожевенник не хватается за каждый заказ, в некоторых случаях, несмотря на деньги, может и отказать.

— Безусловно, я люблю интересные заказы. Как правило, даже если на первых порах есть сомнения, на выходе получается замечательная вещь. Но не за всё я готов браться. К примеру, пришлось однажды отказать спортсмену, который просил сшить ему такой рюкзак, чтобы он мог во время выездов на соревнования использовать его еще и как грушу — набивать его песком и тренироваться. Я отказал. У каждой вещи свое предназначение. Второй случай, когда я отказал, — заказ от парикмахера. Девушка просила сшить ей из кожи пояс для инструментов. Когда я приехал к ней на работу, чтобы снять лекала с ее пояса, сразу отказал. Я понял, что это будет просто негигиенично. Волосы и кожа несовместимы. Тем более что речь шла о детской парикмахерской.

Отвечая на вопрос, из чего складывается стоимость отдельной сумки, Павел заверяет, что придерживается золотой середины.

— Никогда не высчитываю специально, просто слежу за рынком и ищу золотую середину. К примеру, у одних моих знакомых рюкзаки стоят по 16 тысяч. Я считаю, это беспредел. Другие продают за 6 тысяч. У меня они стоят 9900.

— Я работаю с разными видами кожи. Но больше люблю работать с кожей «Краст». В основном это натуральная телячья кожа без финишного покрытия нашего отечественного производства — с рязанского кожевенного завода. Основную часть в своей работе я уделяю выделке кожи с помощью дрелей и итальянских полиролей со всевозможными присадками. С помощью такого набора коже придается окончательный вид с неповторимым рисунком. На финише кожа покрывается итальянскими апплитурами, которые передают коже блеск. Я использую не спиртовую, а водную основу. По таким технологиям когда-то работали наши предки, от которых мы постепенно всему и учились.

Огромных финансовых вложений на старте Павлу не потребовалось. Мастерская, где он работает, развернулась прямо в одной из квартир обычной пятиэтажки в Ворошиловском районе Волгограда. В то время, пока где-то в углу пылится дорогой набор инструментов из Японии — подарок детей, на рабочем столе волгоградца — обычное ножовочное полотно еще со времен СССР и сделанный из простой вилки канавкорез.

— Многие кожевенники используют фирменный инструмент, но у меня всегда под рукой обычная советская ножовка. Рука привыкла к этому инструменту, ничего не поделаешь. Самое главное ведь и не инструмент. Главное — это руки. А руки, скажу вам, у всех растут оттуда, откуда надо. На ярмарках люди часто подходят и говорят: «Да у вас золотые руки». На это я всегда отвечаю: «Посмотрите на свои. Возможно, вы варите шикарный борщ». Все мы чем-то одарены. Ищите — и обрящете.

В комнате, где мастер шьет сумки, в углу стоит старинная машинка «Зингер». Многие изделия Павел Мисюрин создает, используя наследство от бабушки.

— Эта машинка досталась мне по наследству. Бабушка шила на ней наволочки, одежду, потом ею пользовался мой отец, а сейчас и я. Есть еще у меня промышленная машинка, с которой я снял двигатель и работаю в ручном режиме. Кожа требует особого подхода. А вообще первые изделия я начинал шить руками. Были огромные мозоли. От некоторых следы остались до сих пор.

Свои товары Павел Мисюрин продает под брендом Usmar.

— Мы привыкли к тому, что кожа называется кожей, и мало кто знает, что в древности, на Руси еще при язычестве, кожа называлась усма. Те, кто занимался выделкой кожи, соответственно — усмарями. Я долго думал над названием после того, как дети сказали, что нужен бренд, в итоге пришел к такому варианту. Многие спрашивают, почему название на английском. Все очень просто. Наши изделия есть за границей. Чисто для удобства. Слово «усмарь» не переводится на английский язык никак.

Рассказывая о своем бизнесе, Павел постоянно повторяет «наш бизнес», «наш логотип». По словам волгоградца, родные — супруга и дети — принимают в его деле посильное участие.

— Во-первых, я не люблю говорить слово «я», да и работаю я не один, — поясняет волгоградец. — Супруга ведет бухгалтерию в свободное от основной работы время, дети занимаются продвижением бренда в социальных сетях. Можно сказать, семейный подряд, хотя непосредственно в производстве заняты две руки.

Волгоградец не скрывает — из-за эпидемии коронавируса его бизнес заметно просел. Вариант — уйти в интернет — в данном случае неприемлем. Слишком специфичен товар. Это первый, по словам Павла, тяжелый период в его биографии как частного предпринимателя. Единственный риск, который существовал до этого, — залежалый товар.

— Самым «засидевшимся» был портфель, который своей встречи с покупателем ждал два года. Но каждая сумка рано или поздно находит хозяина. Сейчас очень многие мастера работают через интернет, и у многих это, может быть, даже получается. Но если саквояж, скажем, стоит 25 тысяч, его вряд ли купят дистанционно. Перед покупкой такую вещь надо посмотреть, пощупать, примерить. Если кто-то и покупает наши изделия через интернет, то это люди, которые когда-то видели нас на выставках, что-то уже покупали. Цена для них — это второй вопрос. Так, месяца два назад мы отправляли сумки в Питер, оттуда они ушли в Канаду. Несколько клиентов приезжали домой.

За три месяца в изоляции Павел Мисюрин успел отшить вдвое больше, чем удавалось раньше.

— Конечно, сложа руки не сидел. У нас есть модели сумок, которые постоянно пользуются спросом. Их и отшивал. Нашил в два раза больше. Сейчас надеемся на то, что вскоре возобновят работу выставки. Для меня участие в них — совмещение приятного с полезным. Во-первых, я люблю ездить по городам. Во-вторых, это основной канал сбыта продукции.

Несмотря на сложности, мастер не готов снижать цену на товар.

— Продажи упали в три раза, если не больше. Если раньше денег хватало условно на хлеб с маслом, то сейчас хватает только на хлеб. Наблюдаю за многими коллегами, которые оказались в аналогичной ситуации. Многие из них распродают товары за копейки. Но я не сторонник сливать цены. Шитье сумок — это труд, а я люблю свой труд и уважаю. Не отдам я саквояж, который стоит 19 500, за 10 тысяч. Это не значит, что я не торгуюсь вообще. В разумных пределах это всегда возможно. Но снижать цены только для того, чтобы выжить? Нет, это не для меня. Надеюсь, что не сломаюсь.

В ближайшее время Павел собирается ехать в Крым.

— Последняя ярмарка, в которой мы принимали участие, проходила в марте в Москве, как раз перед началом эпидемии. Если бы не «Ладья» (название выставки в Москве. — Прим. ред.), я не знаю, что было бы сейчас вообще. Каждое лето мы проводим в Крыму. Думаю, что в скором времени, в свете снятия ограничений, снова отправимся туда.