Ночной налёт на дом муллы: бандиты из Ростова одолжили на разбой оружие у оперов угрозыска

Оперативники уголовного розыска, собирающие дань с жуликов на Привокзальной площади, мулла из мечети на улице Огарева, торгующий по ночам самогоном и уголовники, идущие на разбой с револьверами и шинелями, одолженными на время у милиционеров. Это не фантазии авторов детективного сериала, а реальная история Царицына-Сталинграда-Волгограда, что произошла на улицах города в начале 20-х годов прошлого столетия. Мы продолжаем цикл непридуманных историй, найденных в архивах историком-краеведом Вячеславом Ященко, а иллюстрации для материала нарисовала волгоградский художник Юлия Шлыкова.

Незваные гости постучали в дверь дома № 88 на улице Козловской, где жил мулла из соседней мечети Тагир Халеков, вечером 17 октября 1921 года. К таким визитам в доме были привычны — семья муллы уже давно торговала по ночам самогоном. Хозяйка впустила в дом двоих неизвестных: рябого парня в синем пиджаке и второго — в милицейской шинели. «Вино продадите?», — поинтересовался рябой. «Продадим», — сказала женщина. Пока рябой беседовал с хозяйкой, человек в шинели внезапно достал из кармана наган.

Но вооруженный налет на дом муллы не удался. Навстречу ночным гостям из спальни выскочили агенты угрозыска с револьверами в руках. Во дворе был задержан и стоявший «на стреме» с мешком в руках третий налетчик. После недолгого обыска задержанных повели в угрозыск. У кинотеатра «Рим», на перекрестке нынешних Рабоче-Крестьянской и КИМ, рябой смог сбежать. Двоих оставшихся налетчиков сотрудники угрозыска позже опознали как ростовских «гастролеров» Ваську Дроздова и Ваську Попова.

Снятые дежурным следователем допросы ярко рисуют портреты задержанных. Дроздов Василий Матвеевич. 19 лет. Уроженец деревни Борец Гомельской губернии. В Царицыне снимает квартиру на улице Донской. Грамотный. Судился малолеткой за кражу арбузов, был приговорен условно к тюремному заключению на два месяца.

— Я служил в Красной армии взводным командиром. По комиссии был уволен в краткосрочный отпуск на два месяца по болезни ног. Документы утерял, вследствие чего боялся явиться в часть, — рассказывал про свою жизнь Василий Дроздов. — Начал скитаться по Ростову-на-Дону. Познакомился с девушкой, няней в госпитале. Полюбил ее и, желая содержать, не имея на это средств, стал воровать. Сначала стащил с площадки вагона два мешка муки по пять пудов каждый. И потом совершал другие кражи. Но так как всю нашу бригаду «мойщиков» переловили, я, опасаясь за свою шкуру, недели три назад уехал из Ростова в Царицын. Свел знакомство с местными ворами, с которыми стал работать «по ширме».

Его подельником был 18-летний Василий Попов. Уроженец села Великий Выстороп Лебединского уезда Харьковской губернии. Грамотный, холост, ранее к суду не привлекался. В Царицыне снимал квартиру на той же улице, что и Дроздов.

— Служил в коннице Буденного добровольцем. Но из-за несовершеннолетия меня отпустили 14 сентября 1920 года, — рассказал на первом допросе Попов. — Я домой не поехал. Отправился в Ростов за солью. Там спекулировал мукой. С Дроздовым познакомился в Царицыне недели полторы назад.

«Оборотни» из уголовного розыска

Приехав в Царицын и вливаясь в местную воровскую среду, Дроздов свел знакомство с сотрудником местного угрозыска Игнатием Федоровым. И нравы отдельных оперативников того времени ничуть не отличались от современных.

Выяснилось, что каждый день в условленное время милиционер Федоров собирал через Дроздова мзду с воров, работавших на вокзале и на базарной площади — от 15 до 25 тысяч рублей наличными. Дроздов также должен был за свой счет кормить милиционера в столовой. Дружба зашла так далеко, что однажды Федоров со своим коллегой по угрозыску Семеном Черенковым даже сфотографировались вместе с Дроздовым за счет воровского общака. Эту фотокарточку Дроздов передал следователю, но, к сожалению, в деле она не сохранилась.

Василий Попов, в свою очередь, вспоминал на допросе, что вместе с Дроздовым познакомились на базарной площади с «парнишкой» в синей тужурке и рябым лицом — Михаилом. Разговорившись, он попросил револьвер, чтобы «лишить себя жизни». Новый друг в ответ заявил, что наган у него есть, но Попову не даст, так как собирается «идти на хазу к одному татарину». Там, якобы, можно «зацепить барахло» и легко продать награбленное в Сарепте. Согласился Михаил и взять с собой на разбой обоих ростовских воров, но только при условии, что они сами найдут себе оружие.

Вооружиться перед налётом на дом муллы Василий Дроздов решил самым простым путём — попросив на время револьвер у оперативника угрозыска Федорова. Тот отказать не смог и вскоре принес наган с условием обязательного возврата. Василий Попов же обратился с просьбой к другому агенту угрозыска — также кормившемуся за счет воровского общака Семену Черенкову. Кроме револьвера жулик поменялся с милиционером еще и верхней одеждой. Черенков пошел на службу в пальто вора, а Попов на разбой — в милицейской шинели.

Они просто попросили

Слишком тесно сдружившихся с ворами оперативников задержали и начали допрашивать. Выяснилось, что 21-летний Игнатий Федоров, уроженец города Елец Орловской губернии, с 1915 года жил в Царицыне на той же улице, что и задержанные воры — на Донской, дом № 104. В 1920 году Игнатий работал в депо слесарем, затем пошел на повышение — стал помощником машиниста. На работу в угрозыск устроился в марте 1921 года.

— Восемь дней назад на базаре окликнул меня агент Черенков, спросил: «Куда идешь?». Я сказал: «На службу». С Черенковым еще один парень был. Он предложил мне сходить пообедать. Я, конечно, согласился, — вспоминал на допросе задержанный оперативник. — На фотокарточку я с ними снялся совершенно случайно. Они предложили сняться, а я не счел возможным отказаться, сел вместе с ними и снялся.

Примерно так же пытался отпереться от предъявляемых обвинений и второй оперативник — 21-летний Семен Черенков. До 1919 года он служил в Первом коммунистическом батальоне. Работал в депо станции Морозовская. С весны 1921 года Черенков служил вместе с Федоровым в уголовном розыске железной дороги. Успел отсидеть и два месяца в лагере за проведение незаконного обыска.

— 28 сентября на базаре меня окликнул агент угрозыска Федоров. С ним был неизвестный — пригласили сняться. Я согласился. Федоров сел на стуле, а я и неизвестный мне вор Дроздов встали около Федорова по бокам. — показывал он на допросе. — Неизвестного я знал по имени Васька, а кто он и чем занимается — не знал и револьвер свой ему не продавал.

— Почему малознакомый вам вор Попов отдал вам свое пальто? — спрашивал следователь.

— Не знаю. Наверное, Дроздову понадобилась моя шинель для каких-то дел, — разводил руками оперативник. — А для каких именно дел, я у него не спросил.

На втором допросе Черенков признал, что ростовские жулики действительно просили его достать револьвер.

— Так как у меня безвыходное положение, надо заработать для прокорма детям, согласился, достал им наган и три патрона к нему, — признался оперативник. — Наган я взял у бывшего сослуживца Александра Мельникова, который работает в угрозыске на складе вещественных доказательств. Сослуживец, которого сдал Черенков, в свою очередь уверенно отпирался: оружие ему по такой должности носить не положено, а на складе вещдоков «в помине револьверов не было».

Уже перед самым судом Черенков писал из тюремной больницы, что «ходят слухи о начавшейся регистрации в Красную армию» для борьбы с каким-то «капелевцами» и выражал горячее желание добровольно пойти на защиту социалистического отечества: «Сидя же в тюрьме, я, безусловно, пользы никакой не принесу, кроме ущерба».

Сильно тосковал по свободе

Пока разбирались с предателями, Васька Дроздов совершил два побега. Первый раз он бежал из подвала здания, в котором располагался Царицынский губернский угрозыск. Находился он там совершенно один в течение двух суток. Побег случился в ночь с 19 на 20 октября.

— Несмотря на мои неоднократные просьбы о том, чтобы меня выпустили на прогулку, меня не выпускали, — объяснил свой поступок Василий. — И я сильно тосковал. И потому решил бежать.

Дверь в подвал оказалась расшатана, а навесной замок просто повешен на проушины. Стремившийся к свободе Василий просунул палку в дверную щель и скинул замок с петель. Вышел из подвала, поднялся по лестнице, прошел, не встретив ни души, по коридору губернского угрозыска, спустился по лестнице к выходной двери, открыл защелку и был таков.

Ночевал беглец в пустом вагоне на станции. Утром продал брюки, запахнулся шинелью и два дня гулял по городу в подштанниках, пока не попался на глаза милиции.

Второй побег Дроздов совершил уже из Царицынской губернской тюрьмы — нынешнего СИЗО № 1 на Голубинской.

— В шесть часов утра при проверке тюрьмы обнаружен побег арестованного, числящегося за КЧУА, Василия Дроздова, — писал в акте взбешенный начальник тюрьмы Шишкин. — При обходе тюрьмы найдена пристроенная полоса железа на двери кузницы с правой стороны входа, где совершен побег Дроздовым через крепость.

Сколько пробыл на свободе Василий Дроздов — неизвестно, но он все равно был задержан. 17 января 1922 года он уже сидел на скамье подсудимых вместе с Василием Поповым и двумя милиционерами — Игнатием Федоровым и Семеном Черенковым. Все четверо были признаны виновными, Дроздов получил два года колонии, Попов — 2,5 года, Федоров и Черенков — по три года. При этом всем, кроме дважды бежавшего Дроздова, снизили сроки вдвое, в честь наступившей амнистии. А конфискованные револьверы отдали на хранение в губернский военкомат.