«Мы не мечтаем о кладбищах пациентов»: врач — о ночных консилиумах, истериках пациентов и о слезах коллег

Последние месяцы интернет пестрит многочисленными фото и видео, сделанными пациентами инфекционных больниц. На них больные коронавирусом часто обвиняют врачей в скупом общении и неадекватном, на их взгляд, лечении. Лишь единицы публично благодарят медиков за их непростую работу. Журналисты V1.RU познакомились с заместителем главного врача волгоградской больницы № 12. Людмила Татарникова рассказала, в каком режиме работают медики, чего не выдерживают даже крепкие мужчины и от чего плачут женщины.

— Я окончила наш Волгоградский медицинский университет с красным дипломом. Проходила интернатуру на кафедре Полянцева по общей хирургии. Затем училась в ординатуре два года по профилю «урология». После прошла переподготовку по профилю «организация здравоохранения» и работала в лечебных учреждениях Волгограда, в комитете здравоохранения Волгоградской области. В должности заместителя главного врача больницы № 12 я работаю с 2014 года.

До 15 апреля этого года наша больница работала в режиме многопрофильного стационара, имеющего в своем составе семь отделений — хирургического, терапевтического, реабилитационного и других направлений. В связи с эпидемией больницу перепрофилировали в инфекционный госпиталь. Сейчас мы оказываем помощь пациентам с вероятными случаями коронавирусной инфекции и с подтвержденным коронавирусом.

Всем сотрудникам больницы № 12, говорит Людмила Татарникова, в апреле пришлось пройти специальную переподготовку.

— Для работы в новом инфекционном госпитале все наши специалисты прошли обучение по анестезиологии и реанимации и по общеинфекционным заболеваниям. На сегодня в госпитале работают 277 сотрудников, которые принимают участие в оказании помощи пациентам с COVID-19. Это и врачи, и медсестры, и младший медицинский персонал, и прочие службы, к которым относятся сестры-хозяйки, дезинфекторы, водители.

Когда мы сообщили медперсоналу, что будем работать как инфекционный госпиталь, у нас не было ни одного человека вне зависимости от должности, кто отказался бы. Единственное — пришлось отстранить от работы в «грязной зоне» персонал с тяжелыми заболеваниями. К сожалению, врачи тоже болеют, они не боги. Их мы перевели на вспомогательную работу. Также пришлось отстранить медперсонал старше 65 лет и женщин, воспитывающих детей младше двух лет.

С переводом больницы в статус инфекционного госпиталя режим многих врачей заметно поменялся. И сама Елена Татарникова, и ее коллеги часто заканчивают работу глубокой ночью. После вечерних обходов медики в режиме онлайн проводят консилиумы.

— Вечерний обход в больнице начинается в 18:00 и заканчивается не раньше 22:00–23:00. После этого у нас, докторов, идет обсуждение. По всем пациентам после обхода мы набрасываем график обследования, решаем, к кому из больных нужно пригласить дополнительных специалистов. Плюс нас 24 часа в сутки консультирует главный внештатный пульмонолог. Еще ни разу Вера Владимировна Цома не оставила неотвеченными наши звонки, за что ей, конечно, огромная благодарность. Также нас консультируют главный внештатный реаниматолог-анестезиолог Баранов Игорь Юрьевич и специалисты, вошедшие в состав консилиума, созданного при медицинском университете. Руководит этим консилиумом Барканова Ольга Николаевна. Она клинический фармаколог. И вот каждый вечер около 22:00 мы созваниваемся с Верой Владимировной, обсуждаем пациентов, потом созваниваемся с Ольгой Николаевной. Когда приходим к общему решению, передаем указания персоналу. Заканчивается это все около двух часов ночи. Первый утренний обход начинается уже в 4 утра. После обхода доктора оповещают меня о ситуации, и уже в 6:00 мы готовим отчет для комитета здравоохранения, в 08:30 начинается планерка с главным врачом. Наверное, сейчас все в такой ситуации. Да, у нас есть семьи. Моему ребенку всего год и восемь месяцев. Но мы нужнее там.

Сложно ли работать врачам в новых условиях? На этот вопрос у Людмилы Татарниковой ответ однозначный — да. Приходится тяжело и физически, и морально.

— В средствах защиты работать и жарко, и дискомфортно. Но это физический момент. Другой момент — мы теряем визуальный контакт с пациентом. Люди, которые лежат в стационаре, не видят наших лиц, не видят нашу мимику. Мы не можем им улыбнуться и тем самым подбодрить. От этого очень тяжело и пациентам, и врачам. Возможно, какие-то больные обижаются, что мы не уделяем им должного внимания. Но это опять же специфика инфекционного учреждения. У врача, который заходит в красную зону в средствах индивидуальной защиты, есть ограниченное время — не больше пяти часов (больше не выдерживают даже мужчины) — и большое количество пациентов. Представьте: на доктора 20 человек. Если на каждого пациента он будет тратить по 40 минут, он просто не успеет дойти до кого-то.

Очень многие пациенты, признает врач, впадают в депрессию.

— Мы хорошо понимаем пациентов. Люди не могут свободно выйти, ограничены в общении и неделями находятся в одних и тех же четырех стенах. Кроме того, пациенты сталкиваются с заболеванием, которое до конца не изучено. Это вызывает у них тревогу. Как могут, врачи стараются снизить напряжение и не реагировать на выпады в свою сторону. Ведь, что скрывать, все бывает: и недовольство больных, и даже вызовы на рукоприкладство. Видеосъемки со стороны пациентов тоже не доставляют медперсоналу удовольствия. Врачи, которые у нас работают, имеют опыт не меньше пяти лет и сталкивались в своей практике с разными случаями. Но пациенты с коронавирусной инфекцией — это несколько иная когорта, которая находится в постоянном заточении. Доктора очень хотят, чтобы все их больные непременно поправились.Мы не мечтаем о кладбище пациентов, поверьте. Все делается согласно инструкциям и с учетом клиники каждого отдельно взятого больного.

Самыми сложными для врачей были первые недели работы стационара.

— Знаете, какой главный страх у наших докторов сейчас? Что если они заболеют, то будут себя вести так же, как самые неспокойные из их пациентов. Это единственное, чего боятся все доктора. После того как врачи выходят с обхода, обычно они немногословны. Сказывается эмоциональное и физическое напряжение. Хотя бы час всем нужно отдохнуть. У нас есть отделение отдыха персонала, где они остаются наедине с собой. Конечно, женский персонал более эмоциональный. Первое время, увидев в свою сторону ярую агрессию пациентов, женщины реагировали слезами. Приходилось успокаивать, проводить с персоналом психотерапию. Особенно сложно далась первая неделя, когда были новые условия, новые сложные пациенты. Тяжело, жарко, а когда возникают отрицательные эмоции, адреналин выбрасывается — и становится еще жарче. Сложно, но наши сотрудники стараются — настолько, насколько могут.

Как и многие ее коллеги, Людмила Татарникова призывает волгоградцев соблюдать рекомендуемые меры безопасности.

— Хотелось бы, чтобы волгоградцы уважали себя, своих близких и окружающих. Нужно помнить, что все мы живем в обществе и нужно соблюдать нормы. Мы же привыкли, что перед едой нужно мыть руки? Можно научиться носить маску и перчатки. В этом нет ничего сложного. Это не смешно. Используя средства защиты, мы заботимся о себе и о тех, кто нас ждет дома.