«Меня переводят в реанимацию. Что будет, я не знаю»: дочь умершей от COVID-19 фельдшера — о последних днях мамы

Фельдшер поселка Отрадное в Михайловском районе Волгоградской области Евгения Инякина умерла в результате заражения коронавирусом 14 июня. 44 года из своих 64 лет медик посвятила работе в родном районе. Последние дни, рассказала сайту V1.RU дочь Евгении Инякиной, стали для неё настоящим кошмаром. Главный вопрос, которым задаются сейчас родные, — почему маму не отвезли в Волгоград. Дочери Евгении Павловны верят, что её можно было спасти.

«Она сама решилась ехать в больницу»

— Всё, что я расскажу, я знаю со слов самой мамы, с которой мы общались до 8 июня, пока её не перевели в реанимацию. Я живу не с мамой в Отрадном, а в соседнем городе, — рассказала V1.RU дочь Евгении Инякиной Любовь Глазова. — Незадолго до того как она попала в стационар, мама, как медик, сдавала мазки и, как она рассказывала, результаты её теста ей не пришли вообще. Когда у неё поднялась температура, она находилась дома. Я в то время была во Фролово. Я спросила её, может быть, стоит самой дома сбить температуру? Она категорично заявила, что поедет в больницу, и вызвала скорую.

Евгению Инякину 3 июня доставили в Михайловскую ЦРБ.

— На тот момент ни у мамы на руках, ни в поликлинике не было результатов теста. Данных о том, что у неё был коронавирус, не было, но её положили в отделение инфекции в одну палату с женщиной, у которой выявили COVID-19. Три или четыре дня мама пролежала в палате с этой женщиной. Было очень тяжело. Мало того, что у неё была температура, у неё были проблемы с кишечником. Чтобы сходить в туалет, нужно было позвать медиков (туалет на другом этаже). Как рассказывала мама, иногда до них было не достучаться. Так, в один из дней она, пытаясь докричаться до врачей, упала в обморок. Повторюсь, что всё это с её слов. Если кто мне не верит, пусть проверят наши телефонные разговоры.

Три дня Евгения Павловна пролежала в общей палате, после чего её перевели на кислородную поддержку.

— Три дня у неё была температура, ей ставили системы, а потом перевели в палату, где нужно лежать в маске. Мама говорила мне, что ей было тяжело дышать и что у неё очень сильно подскочил сахар. Последний день, когда мы с ней созванивались, она сказала мне: «Дочь, пока. Меня переводят в реанимацию. Что будет, я не знаю». Это было 8 июня.

«Ей становилось всё хуже и хуже»

После разговора 8 июня Любовь Глазова свою маму больше не слышала и не услышит никогда. В реанимации, рассказывает, срываясь на плачь, женщина, Евгении Павловне становилось всё хуже и хуже.

— Маме было всё хуже и хуже, и её подключили к аппарату ИВЛ. Со слов врачей, чтобы мама не вырывала трубку, её ввели в искусственную кому.

Дети Евгении Инякиной сегодня задаются единственным вопросом — почему их маму не перевели в Волгоград на лечение?

— Мы — не богатые люди, но сестра, когда маму положили в реанимацию, ходила к её начальнице и спрашивала, что мы, как дети, можем сделать? Мы готовы были взять кредит и организовать транспортировку мамы в Волгоград на лечение. Может быть, так мы могли бы её спасти. Еще одна фельдшер с Отрадного и её супруг с поражением легких 20% были направлены в Волгоград. Они, к счастью, уже выписались и восстанавливаются, а нашей мамы больше нет... Почему нашу маму не отправили в терапию? Почему её положили в одну палату с зараженной? Почему её не отправили в Волгоград? Не могу утверждать наверняка, но тест на коронавирус дал положительный результат именно после того, как мама лежала в одной палате с заразившейся. Почему врачи дотянули до такого тяжелого состояния?

До 14 июня родным Евгении Инякиной каждый день сообщали, что она в критическом состоянии.

— 14-го числа часов в девять, когда я приехала из Фролово в Михайловку, мне позвонил муж сестры и сообщил, что мамы больше нет. Мы тут же стали звонить в Михайловскую ЦРБ, где доктор Мирин сказал: «Я не знаю, что делать, как будет машина, так и отправим тело вашей матери в Волгоград на вскрытие, чтобы определить, был это COVID-19 или нет». Я в состоянии аффекта стала звонить куда только могла. Дозвонилась до главы Михайловки, который тут же заверил, что за телом мамы уже выехала машина. Мы поехали следом в Волгоград. По итогам первичного вскрытия эксперты констатировали сахарный диабет второго типа и двустороннюю полисегментарную пневмонию. Результаты по коронавирусу нам сообщили позднее, а тело мамы разрешили забрать и похоронить в трехдневный срок. 16 июня по-православному мы простились с ней, хоронили в закрытом гробу. Уже потом пришло подтверждение, что она была заражена коронавирусом.

По словам дочери, Евгения Инякина посвятила медицине 44 года.

— Раньше мама работала в поселке Лазурном, а когда началась пандемия, её перевели в Отрадное. Там они вдвоем с тетей Людой обслуживали население, брали у командировочных. Чтобы не носить домой заразу, отнесли на работу стиральную машинку и там отстирывали рабочую униформу. Вообще её стаж работы в медицине — 44 года. Мама принимала роды, вытаскивала людей с того света, а к ней самой так отнеслись. Начальница мамы Усова при личной встрече с моей сестрой заявила: «Не переживайте, девочки, это у вашей мамы нервное. Она боялась коронавируса, вот он её и взял». Это неадекватный ответ медработника, по-моему.

— Другой вопрос — почему с нами не выходят на связь? Я уже и Путину писала, и Мишустину, и в Роспотребнадзор. Отовсюду приходят отписки. У нас нет шикарных связей, чтобы добиться ответов на свои вопросы. Думаю, что тут должна разбираться прокуратура. На нашем месте может оказаться любой. Никто и никогда не готов проститься с мамой, которая дороже всего на свете. Сейчас мы ждем все выписки от главного врача и хотим поддержки. Кто-то должен разобраться, почему врача с 44-летним стажем не могли лечить хоть с какими-нибудь почестями. Как так можно? Умерла и забыли? Куда мне пойти, чтобы отстоять честь своей матери? Кто мне ответит на вопрос — почему её не отправили в Волгоград на лечение? До сих пор у неё дома лежат карточки пациентов из медпункта.

В оперативном штабе со ссылкой на областной комитет здравоохранения сайту V1.RU сообщили, что по факту смерти и заражения Евгении Инякиной в Отрадном и Михайловке до сих пор (уже две недели) проводится расследование.

— Расследование продолжается, — передает оперштаб. — По вопросам страховых выплат родственникам умерших медицинских работников, непосредственно работавших с пациентами, у которых подтверждено наличие или есть подозрения на COVID-19, занимается Фонд социального страхования.

Только в том случае, если будет доказано, что Евгения Инякина заразилась от одного из своих пациентов, её супруг сможет претендовать на страховую выплату в размере более 2 700 000 рублей. Сегодня мужчина не способен на общение. По словам дочери, муж Евгении Павловны до сих пор в глубоком потрясении.