«Мы готовы и к смертной казни. Но за что?» приговоренные врачи-гинекологи настаивают — они сделали всё, что могли

Врачи, акушеры-гинекологи Волжского перинатального центра № 1 Елена Попова и Наталья Андреева приговорены к двум годам колонии спустя несколько лет после гибели беременной Елены Мачкалян. Отчаявшиеся медики до сих пор не понимают, в чем их вина, когда для спасения жизни женщины они сделали всё, что могли. Впервые они рассказали свою точку зрения на происходившую трагедию в интервью корреспонденту V1.RU.

Напомним, Арам и Елена Мачкалян в 2017 году готовились стать родителями во второй раз. Супруги ждали появления на свет сына. После операции в перинатальном центре Елена провела в областной больнице еще 10 дней и умерла. Мужчина, потерявший в одночасье и жену, и сына, увидел в случившемся вину медиков, посчитав именно их виновными в гибели родных людей. 31 мая 2021 года в Волжском городском суде огласили приговор. Судья Марина Волкова назначила наказание заместителю главврача перинатального центра № 1 из Волжского Елене Поповой и заведующей одним из отделений Наталии Андреевой в виде лишения свободы сроком на два года и два года запрета заниматься лечебной деятельностью. За коллег вступились медики из ассоциации волгоградских гинекологов. Всю историю Арама Мачкаляна мы собрали в отдельном сюжете.

Осужденные врачи заявляют, что сделали всё, что было в их силах, и даже больше.

— Вы хоть раз смотрели в глаза смерти? А мы смотрели. Если вы думаете, что для врача потеря пациента — это легкая жизненная ситуация, вы ошибаетесь — эмоционально рассказывает Елена Попова. — Врачи также переживают, постоянно задают себе вопрос: «Всё ли я сделал? Мог ли я спасти пациента?». Но только бог решает, кому жить, кому уйти. Мы с моей теперь уже подельницей собрали вещи, мы готовы идти в тюрьму, мы готовы даже к смертной казни, на которой настаивают родители. Но мы хотели бы понять, за что нас судят? Что мы сделали не так?

По словам медиков, Елена Мачкалян заболела гриппом, что крайне опасно для беременных.

— Температура у нее была очень высокая, поднималась до 40 градусов. Согласно приказу комитета здравоохранения, она должна была с таким диагнозом находиться в городской больнице № 2 города Волжского, где и находилась в течение трех дней. Она осматривалась разными специалистами, в том числе врачами-пульмонологами, и диагноз ОРВИ был подтвержден. Женщину осматривал дежурный врач, врач-пульмолог, и с предварительными диагнозами «угроза преждевременных родов», «отслойка плаценты под вопросом» Елена была направлена в перинатальный центр, где ее осмотрели два врача-гинеколога и узисты. Диагнозы, которые поставили под вопрос врачи — неспециалисты в области акушерства, не были подтверждены.

Наталья Андреева в это время исполняла обязанности заведующей отделением обсервации перинатального центра Волжского. Именно Наталья Андреева, осмотрев Елену Мачкалян, пришла к выводу о прогрессировании вирусной инфекции и собрала консилиум в составе пяти человек.

— Консилиум принял решение о продолжении лечения основного заболевания в профильном стационаре. Вечером 13 января у Елены Мачкалян начался первый период родов, ее состояние резко отяжелело, причем отмечалось, что у нее изменился цвет кожных покровов — он стал желтым. Это не характерно для заболеваний, связанных с акушерской патологией. Мне сразу же после позвонил дежурный врач. Я дала рекомендацию, что, если возможно, привезти роженицу к нам. Сразу скажу, что время доезда до нас — восемь минут. Наталья Андреева к моменту приезда Елены развернула операционные, позвала лабораторию и анестезиологов, заказала гемотрансфузиолога. Я приехала приблизительно за 30–40 минут до прибытия тяжелой пациентки. Мы обсудили ситуацию, всё по Елене мы уже знали.

«Мы шесть часов провели в операционной, чтобы спасти жизнь Елены»

По словам медиков, сразу по прибытии Елены Мачкалян они осмотрели ее и перевели в родильный зал.

— Через пять-десять минут после того, как Елена поступила в родовый зал, у нее началось кровотечение, о нем мы писали в истории. Она потеряла около 250 миллилитров крови, это не считается кровотечением, угрожающим жизни пациентки, — эмоционально рассказывает Елена Попова. — Учитывая ее состояние, мы сразу завезли ее в операционную, которая находилась в трех метрах от родового зала. Я приняла решение, что оперировать буду сама, так как считала, что я наиболее грамотная в операционной технике, поскольку данная операция должна была закончиться не только кесаревым сечением, но и радикальной операцией. К сожалению, на фоне тяжелого течения ОРВИ у матери прогноз для ребенка также был крайне сомнительным. Ребенок тоже страдал, он был настолько слаб, что не пережил бы даже роды, у малыша было инфицирование третьей степени.

Во время операции у Елены перестала сворачиваться кровь.

— В середине операции у нас подошли результаты анализов, которые сообщили нам о том, что у Елены уже 15 минут не сворачивается кровь. То есть она буквально истекала кровью, она погрузилась в состояние ДВС (тромбогеморрагический синдром. Является жизнеугрожающим состоянием. — Прим. ред.), из которого никто практически не выходит. Мы пытались справиться с кровотечением, через шесть часов операции ДВС купировался, но мы не вылечили его. Мы сумели восполнить потерю крови, мы использовали современные технологии и дорогостоящие лекарства, которые оперативно доставили из Волгограда. Шесть часов мы с Натальей Андреевой провели в операционной, чтобы спасти жизнь Елены. Мы смогли выйти «из живота» (завершить полостную операцию. — Прим. ред.). Затем три дня Елена провела у нас, все эти три дня мы организовывали консилиумы, искали способы помочь Елене.

Спустя три дня Елену с диагнозом «аутоиммунный гепатит» перевели в волгоградскую областную больницу, и после этого врачи волжского перинатального центра с женщиной никак не контактировали.

— Данная клиническая картина не соответствовала акушерской патологии, в этом вопросе у Елены всё было в порядке, но была какая-то другая патология, которая и способствовала развитию акушерских осложнений, — рассказала Елена Попова. — 16 января консилиум врачей установил, что у Елены имеется заболевание печени, а именно аутоиммунный гепатит, фульминантное течение. Консилиум из 13 врачей, в том числе и я. Чтобы спасти ей жизнь, ее перевели в больницу Волгограда для протезирования почек, где она и скончалась. Лечил ее врач-гастроэнтеролог, которая и на суде подтвердила, что у Елены был гепатит. Мы считаем, что данное заболевание развилось в ходе тяжелого острого респираторного заболевания — вероятно гриппа, на фоне приема препаратов от гриппа, которые и обладали высокотоксичным действием на печень.

«Так за что же вы судите нас?»

Акушеры-гинекологи утверждают, что совершенно не имеют никакого отношения ко второму уголовному делу о подмене образцов печени, что завершилось приговором для главного паталогоанатома региона Вадима Колченко.

— Мы не имеем никакого отношения к тому, что касается второго дела, по подмене печени и по другим делам патанатомического бюро, — говорят медики. — И если бы печень Мачкалян и ее гистология была не подменена, то мы бы сейчас не были бы под судом. Мы не раз в суде предоставляли документы, которые подтверждают, что мы не нарушили ни один закон, который действует в России. Сейчас по сути судят врачей, которые непосредственно оказывали помощь пациентке.

Елена Попова считает, что выполнили всё, что положено сделать каждому из врачей, и даже больше этого.

— К сожалению, и сам Арам Мачкалян винит в смерти супруги и сына нас, врачей, которые шесть часов спасали его жену. Его можно понять, — говорит врач. — Но ведь в этой истории были люди, которые только подыгрывали его боли, которые не видели, но сказали. Которые не присутствовали на операции, но сказали. И он, конечно же, встал на защиту своей семьи. Еще раз хочу сказать, что и Попова, и Андреева тяжело сопереживают утрате. Я сама мать, я знаю, что такое ребенок, Я глубоко сопереживаю и семье Елены, и родителям, и дочери Елены. Поскольку знаю, каково это. Я сама — сирота с 14 лет. И мы, в свою очередь, сделали всё, что могли, для спасения Елены Мачкалян.

По словам медиков, они до сих пор не понимают, откуда взялась статья, обвиняющая их в преступном сговоре.

— Что значит этот приговор? Что значит эта формулировка «преступный сговор»? С какой целью он был совершен? Что мы хотели убить женщину? Для чего? Разве мы совершили какую-то ошибку в лечении? Нет, мы сделали всё в соответствии с медицинскими протоколами и тактиками лечения. Так за что же вы судите нас?