«У рептилоидов есть дела поинтереснее, чем „пасти“ людей»: профессор из США рассказала об уроках пандемии COVID-19 для Волгограда

Весна 2020 года. Люди строят планы на отпуск, мечтают о путешествиях и не представляют, что через считаные дни их жизнь изменится кардинально, а для кого-то эта весна станет и вовсе последней в жизни. Вымершие города, режим тотальной изоляции, десятки смертей в день. В лексиконе появляются слова «санитайзер», «маска», «легкие как стекло», «ковид», «омикрон», «дельта», «локдаун». В таком режиме — пандемии новой коронавирусной инфекции — население мира вынуждено было жить целый год. Какие уроки мир вынес из пандемии и почему люди перестали бояться коронавируса, несмотря на то, что он до сих пор регистрируется врачами? Доктор биологических наук, профессор университета Джорджа Мэйсона (США), главный научный сотрудник Медико-генетического научного центра Российской академии медицинских наук Анча Баранова, предсказавшая постепенное ослабление вируса, отвечает на эти вопросы.

— Пандемия ковида научила нас многому. Но, согласитесь, можно животное дрессировать любовью и лаской, а можно бить палкой по морде. У меня складывается впечатление, что наши уроки были именно такими — палкой по морде. Материал, конечно, усвоился, но и осадочек остался, — размышляет профессор Баранова. — Никакой слаженной работы мировых организаций мы не увидели, к работе главной из них — ВОЗ — было очень много вопросов. Слишком поздно ввели пандемию, рекомендации давали тоже с задержкой, особенно по лечению… В общем, наблюдались разброд и шатание, и люди это почувствовали. Но при этом ученые сработали просто великолепно. Их попросили, чтобы они срочно решили проблему, они тут же напряглись и выдали на-гора целую кучу возможных решений. Уже в январе появились первые сиквенсы вируса, а потом и прикидки, какие уже имеющиеся лекарства и БАД пойдут при ковиде в плюс.

По мнению профессора Барановой, ученые как коллектив сработали на ура, но парадокс заключается в том, что именно ученым-то сейчас и приходится отдуваться за пандемию — люди перестали им доверять. А ведь «косяки» наблюдались вовсе не со стороны ученых, в первую очередь разнобой шел из-за организаций, отвечающих за здравоохранение, выдававших рекомендации или с опозданием, или минимально полезные.

— Часть рекомендаций была совершенно безумна, — объясняет Анча Баранова. — Причем некоторые из «вредных советов» пошли по миру именно от США, поскольку Штаты всему миру задавали тон. Например, в США вот уже несколько десятилетий имелось юридическое определение медицинской маски, то есть маски, используемой для медицинских целей. Оно давным-давно вошло во все документы, особенно закупочные акты, и было прописано через FDA. В установочных документах было сказано, что маска — это прямоугольный кусок искусственной или естественной ткани с завязочками… Мы понимаем, что такое определение было создано исключительно ради закупок, а в пандемию вопрос был важный: производители начали «рубиться», кто имеет право поставлять маски, а кто — нет. Маски на резинке было нельзя, только на завязочках. Правильные только эти конкретные маски — сертифицированные бренды, остальные — неправильные. При этом каждому было ясно, что респираторы FFP, плотно прилегающие к лицу, гораздо лучше защищают от вируса, чем обычные маски. Для этого не нужно быть ученым, достаточно один раз сделать дома ремонт.

Второе сомнительное решение США времен пандемии — это позволить раздельное исполнение федеральных законов и законов штатов в зависимости от территории — страна-то одна. В США есть объекты, на которые распространяется федеральный закон, например аэропорты. Там нужны были маски, дистанция и так далее. А на большинстве территорий действуют законы штатов, то есть местные. Два городка через речку друг от друга, в одном на улицу нельзя без маски, а в другом — хоть на голове стой.

— Например, в Нью-Йорке полиция хватала и штрафовала на улице людей без маски, которые вышли собаку выгулять. Хотя любому человеку с пятью классами образования понятно, что концентрация вируса на воздухе разбавляется, на улице он не опасен, а в помещении риск заразиться гораздо выше, — объясняет Анча Баранова. — Как результат — в некоторых штатах дети в школе ходили без масок, а на прогулку в парк маску нужно было надевать, потому что парк — федеральная территория. И если ты был без маски, из-за угла выскакивала полиция, «винтила» и выписывала штраф. Спрашивается, где логика? И когда люди поняли, что логики нет в простых вещах, то предположили, что в вещах более сложных однозначно от нас что-то скрывают. Была бы логика в самых базовых поступках властей, не было бы этой истории, что вакцины — зло, не появились бы эти безумные теории, что вирус разгоняется лучами 5G и делает в клетках дыры… Банально конспирологам было бы нечем крыть. А так приходит он к человеку с логикой и спрашивает: что лучше работает — респиратор или медицинская маска? По логике лучше респиратор. Но тут у конспиролога еще вопрос: а почему тогда заставляют носить маску, а не респиратор? Может быть, потому, что кто-то хочет, чтобы ты побыстрее умер? Потом начинаются химтрейлы и всё остальное. Этот урок нами был выучен, но осадочек остался, и сейчас все страны мира пожинают его последствия.

По мнению профессора Барановой, до пандемии обычная масса людей считала, что в правительствах сидят умные люди, которые получают зарплату за принятие в основном правильных решений. Рядовой человек с 08:00 до 17:00 с понедельника по пятницу работает, по выходным выращивает помидоры.

— Понятно, что я преувеличиваю, но когда преувеличиваешь, тренд становится более понятным, — улыбается доктор Баранова.

Анча Баранова предполагает, что голос и здравый смысл ученых заглушили разговоры чиновников. И главный вопрос в том, что именно ими двигало.

— Я абсолютно уверена, что никакие рептилоиды нами не управляют хотя бы потому, что на их месте я бы занялась чем-то более полезным, чем выпас этих странных существ, которые сами себе постоянно причиняют вред, — смеется доктор. — Наверное, у рептилоидов есть дела поинтереснее. Люди исходят из того, чтобы их работа не пострадала, значит должны проводить какую-то центристскую линию. И если начинаются разговоры о том, что все вокруг враги, то возникает эффект Барбары Стрейзанд. В нашем случае началась нелепая цензурная кампания. Лично у меня на Youtube было удалено видео по причине того, что я якобы выступала против генеральной линии масок. При условии, что я мегаосторожная, за вакцины и занимаюсь их пропагандой. Удалили за то, что ко мне обратилась родившая несколько дней назад женщина. Ей диагностировали ковид и выписали вместе с ребенком из роддома. Она не знала, что делать, ей нужно было кормить ребенка, но она боялась его заразить. От меня ожидали, что я дам рекомендацию ребенка от матери отлучить, перевести на искусственное вскармливание, но я с трудом представляю, как на трехдневного ребенка можно надеть маску. Особенно во время кормления. Поэтому я посоветовала носить маску матери и кормить ребенка с осторожностью. Младенец должен общаться с матерью и есть ее молоко, это гораздо лучше, чем искусственное вскармливание. Так вот, видео удалили с формулировкой, что в маске должны быть все. Даже трехлетний ребенок. Но слава богу, мне удалось оспорить это решение, хотя нервов пришлось потратить очень много. Зато наглядно показан накал страстей.

Профессор удивляется тому, с какой легкостью люди отказывались от своего мнения и брали на себя роль ограничителя свободы, наказывающего.

— Я ваксер, я за вакцины. Но при этом я не считаю, что нужно антивакцинаторам, особенно если у них есть научная степень, не давать слова. Приходите, будем дискутировать, — призывает Анча Баранова. — Если вы не простоите против меня и пяти минут, уйдете плача, значит вы проиграли. Если отправите в нокаут меня, значит мои аргументы были слабы и мне придется уйти готовиться. Это нормальная позиция, и я не считаю, что нужно запрещать научный «дискусс». У нас в науке масса альтернативных теорий. Они не так бурно обсуждаются в обществе, но и там приводится аргументация со стороны мейнстримной гипотезы.

Что же касается самого вируса, то за пять прошедших с начала пандемии лет он стал менее заразным. А люди адаптировались жить в новых условиях.

— Если представить, что вирус сейчас бы выкашивал людей с такой же интенсивностью, как в 2020-м и 2021 годах, то, мне кажется, что мы бы уже воспринимали это как новую норму и спокойно бы относились к периодическим локдаунам, перебоям с лекарствами, дезинтеграциям и переполненным больницам, — предполагает профессор. — Человеческий организм долгое время не может воспринимать стресс как стресс. Он перестраивается и начинает воспринимать изменившиеся условия как новую норму. Взять те же лагеря беженцев, к примеру, в Африке. Люди там живут в ужасных условиях, страдают от недостатка еды, воды, витаминов, мучаются от болезней… Но если измерять уровень тревожности, то в первый год он будет гораздо выше, чем, допустим, на пятый год. Организм адаптировался, самые слабые, которые были больше подвержены «длинному ковиду», к сожалению, умерли, селекция прошла. Вообще, любое событие, приводящее к массовой гибели людей, — селекционное.

Профессор Баранова предупреждает: в этом селекционном отборе кроется одно серьезное и ужасное последствие. Как правило, люди воспринимают селекцию как улучшение, но это не всегда так. Да, самые восприимчивые к ковиду генотипы подверглись избирательному давлению со стороны среды, но при этом пострадали и генотипы относительно устойчивые. Общая нагрузка заболеваемости в популяции выросла, и, как следствие, человечество стало более больным, так и не научившись бороться с постковидным синдромом. То есть оно точно не улучшилось.

— За исследование постковида я бы поставила человечеству даже не два балла и не единицу, а 0,5. Были выделены огромные деньги, которые ученые с удовольствием освоили, — объясняет доктор Баранова. — Деньги ушли на наблюдение каких-то когорт, выяснение, исчезнет ли ковид через год или два. Выяснилось, что небольшое снижение выраженности симптомов есть, но людям по-прежнему плохо. Затем попытались выделить общий критерий ковида, биомаркер, что-то простое для диагностики — тоже не получилось. Никакого общего биомаркера найдено не было. Нашли лишь что-то общее для отдельных групп и в итоге решили больного не лечить, пусть как-нибудь сам живет, как в том анекдоте. Возмутительно, что на пятом году пандемии главным средством лечения постковидного синдрома остаются антидепрессанты.

Анча Баранова объясняет — за годы пандемии антидепрессанты были введены в самые разные терапевтические и профилактические протоколы, не только ковидные, и при этом как препараты первой линии. Например для профилактики мигреней:

— Недавно вышли новые рекомендации американского терапевтического общества по профилактике мигрени, — приводит пример профессор Баранова. — В качестве профилактики для снижения частоты приступов мигрени предлагается использовать пять препаратов: два бетаблокатора, которые назначают тем, у кого повышенные пульс и давление, вальпроевую кислоту, противоэпилептическое средство, жутко вредная штука, особенно при возможной беременности, и два антидепрессанта. А теперь представим, что пациент — женщина в возрасте около 30 лет (таких среди новых диагнозов мигрени процентов 80). Бетаблокаторы ей противопоказаны, потому что давление и пульс в норме, вальпроевая кислота вредна, потому что есть шанс на беременность, а она вызывает внутриутробные дефекты плода. Остаются два антидепрессанта, которые выписали безо всякой депрессии. А через 20 лет этим женщинам будет уже 50, менопауза, склонность к депрессии. И сколько из них, уже попивших антидепрессанты и переустановивших себе серотониновый порог, придут к психиатру по поводу реальной депрессии, которую нужно будет реально лечить? С ковидом то же самое. У нас сейчас даже при синдроме раздраженного кишечника и бессоннице назначают антидепрессанты. Логика тут понятна, пусть в среднем возрасте у людей улучшится усидчивость, пусть они от работы не отвлекаются… Скажем прямо: повальные назначения антидепрессантов в среднем взрослом возрасте — это порочная практика, которая точно внесет вклад в состояние здоровья пациентов, когда им станет 70 и больше.

Хотя конкретно при постковиде действительно есть препарат из разряда антидепрессантов, который имеет в том числе мощное противовоспалительное действие, идет модуляция сигма-рецепторов, и это снижает постковидную нестабильность вегетативной нервной системы… Но назначают не его, а более популярные СИОЗС. Чаще всего назначают даже не их, а трициклический амитриптилин, просто отключающий человеку всю соображалку. Зато пациент не тревожится и отлично высыпается ценой повышения риска деменции в старости. Назвать это лечением сложно. Скорее «замазывание» проблемы и откладывание ее на более поздний возраст.

И под конец — о хорошем. Пандемия коронавируса задала новый интересный тренд — люди начали заботиться о своем здоровье и внимательно изучать, что именно им прописали в больнице.

— Если раньше у человека не возникало вопросов по препаратам, выписанным врачом, то сейчас у людей включилась соображалка, — объясняет профессор Баранова. — До пандемии препараты принимались по принципу — врач сказал надо, значит надо, а сейчас люди стали критично подходить к выбору конкретного лекарства и всё чаще приходят к врачу с заготовленным списком вопросов. Идут в поликлинику не за советом, а за валидацией уже полученных знаний, а значит они и симптомы лучше описывают, и лечения будут лучше придерживаться. Люди поняли: спасение утопающих — дело рук самих утопающих.