Уничтожить любой ценой: волгоградец первым в мире пошел на сверхзвуковой таран

Именем Героя Советского Союза Геннадия Елисеева названа одна из оживленных улиц в Ворошиловском районе Волгограда. Он погиб ровно 44 года назад в небе над Арменией, став первым в мире летчиком, таранившим противника на сверхзвуковом самолете. Но в Волгограде о нем сейчас помнят только ветераны Качинского училища и любители авиации. О последнем вылете и подвиге Геннадия Елисеева рассказал V1.ru его сослуживец, отставной командир истребительного авиационного полка полковник Владимир Недоступенко.

С мечтой о небе

Геннадий Елисеев родился 26 декабря 1937 года в Сталинграде. Детство недолго оставалось безоблачным — война, эвакуация, отец погиб на фронте. Вернувшись с мамой в отстраиваемый город, он учился в средней школе №52, занимался в сталинградском аэроклубе и мечтал стать военным летчиком.

Школьные мечты сбылись. После окончания школы в 1955 году он был поступил в Батайское военное авиационное училище и потом учился в авиаучилище Харькова.

Первые годы офицерской службы Геннадия Елисеева прошли в авиационном гарнизоне Берёза в Белоруссии. Затем за 11 лет он сменил несколько гарнизонов, располагавшихся на широких просторах Советского Союза и его дружественных республик. В начале 70-х капитана Елисеева направили в 982-й истребительный авиационный полк 283-й истребительной авиационной дивизии 34-й воздушной армии Закавказского военного округа. К месту будущего подвига и гибели.

— В то время в авиации каждые несколько лет летчики меняли место службы. Меня в 1973 году перевели из Польши, а Геннадия — из Восточной Германии в часть возле грузинского города Вазиани — в 30 километрах от Тбилиси, — вспоминает однополчанин Владимир Недоступенко. — Мы жили в Вазиани, а добирались до части на автобусе. Часто вместе летали в паре. Теплые отношения сложились еще и потому, что оба были из Сталинграда. И хотя я окончил Качинское, а Елисеев — высшее авиационное училище под Харьковом, часто говорили о родном городе.

Сталинградцы попали в первую эскадрилью мастеров воздушного боя, заменив служивших там летчиков-истребителей. К ноябрю 1973 года оба они занимали должности заместителей командира эскадрильи, Елисеев — по летной подготовке, а Недоступенко — начальника штаба.

— Геннадий характерно отличался от других летчиков. Он был очень спокойным, рассудительным, — говорит Владимир Недоступенко. — Летчики-истребители обычно были людьми экстравагантными, а он сильно выделялся на их фоне своей скромностью и спокойствием. Летал при этом исключительно чисто и здорово.

Враг у воздушных ворот

Несмотря на мир, обстановка на границе была в 1973 году весьма напряженной. Американские инструкторы учили иранских летчиков, и самолеты вероятного противника часто появлялись у советского Закавказья. Противостоять им были всегда готовы советские истребители и противовоздушная оборона.

— Круглосуточно у нас боевое дежурстве несло четыре человека, в две смены — днем и ночью, — вспоминает Владимир Недоступенко. — Двое находились на дежурстве в самолетах, а двое оставались рядом на подстраховке. Готовность №1 предполагала, что летчик находится постоянно в кабине самолета. В случае боевой тревоги уже через минуту он должен быть в воздухе. Готовность №2 подразумевала, что дежурный летчик сидит в авиационном костюме на посту в домике возле взлетной полосы. Готовность №3 — летчик без костюма находился в домике. Каждый час они менялись, то есть просидевший один час в кабине летчик снимал костюм и нес дежурство в домике, через час он надевал костюм и ждал у домика еще час, чтобы занять место в кабине истребителя. Таким образом, три экипажа могли вылететь практически один за другим.

За минуту до конца смены

Геннадий Елисеев дежурил ночью и перед концом смены сидел в кабине МиГ-21СМ. В 9:00 его должен был заменить летчик дневной смены. Новый дежурный уже подходил к самолету, как поступила команда «Воздух!» — то есть немедленный взлет.

— У нас в эскадрилье был увлекавшийся фотосъемкой летчик Алексей Холодков, — говорит Владимир Недоступенко. — Незадолго до трагедии он и сфотографировал Геннадия в гермошлеме на одном из дежурств. Холодков распечатал фотографии больших размеров и несколько штук поставил в одном из помещений. Гена зашел и спросил: «Лёша, ты зачем мои портреты понаставил? Я погибать не собираюсь!».

— Да нет, просто красивые фото получились! — ответил Холодков. Но после этого разговора фотографии убрал.

То ли у Геннадия Елисеева было какое-то предчувствие скорой смерти, или это просто суеверие — теперь только Богу известно…

Последний бой

Получив команду, капитан Елисеев быстро вырулил на взлетную полосу и взлетел на форсаже.

— Гена взлетел, не выключая форсажа. Ему приказали набрать высоту 5000 метров и дали разрешение на разгон для перехода на сверхзвуковую скорость, — вспоминает однополчанин. — Хотя на сверхзвуке разгоняться ниже 10 000 метров, тогда было не положено. Я много раз слушал радиообмен того полета. А после трагедии с нами проводился подробный разбор случившегося, поэтому детали все помню, как сейчас.

Команды давал не наш командный пункт, а пункт управления ПВО.

— Скорость сближения была дичайшая, около 400-500 километров в час. Противник увидел, что его облучают, и начал маневрировать. Гена пустил ракету. Неизвестный самолет выполнил противоракетный маневр, начав по крутой дуге уходить в сторону, — рассказывает однополчанин. — Елисеев пошел за ним. Гена произвел захват и парой секунд позже разглядел RF-4C Fantom II своими глазами и сказал: «Цель вижу визуально». Пустил ракету, но цель продолжила свой полет. Тут же он выпустил вторую ракету и понял, что не сбил…

По словам Владимира Недоступенко, все приказы летчику давали с командного пункта. Как только выяснилось, что ракеты прошли мимо цели, оператор дал команду: «Таранить самолет левым крылом по хвостовому оперению». Как всегда спокойный, Елисеев кратко и лаконично произнес свои последние слова: «Понял, выполняю!». После тарана МиГ-21 СМ врезался в гору и взорвался. Погиб ли летчик во время тарана или после столкновения с землей, неизвестно. Катапультироваться ему не удалось.

До сих пор остается неизвестным, почему капитан Елисеев так и не применил пушку, которой был вооружен его самолет.

— Если бы он применил пушку, скорострельность которой 3000 выстрелов в минуту, это позволило бы ГША-23 в два ствола пополам «разрезать» самолет противника, — неохотно говорит Владимир Недоступенко. — Даже если бы в последний момент он их применил, то смерти он мог избежать. До сих пор остается загадкой, почему так произошло. В радиоэфире ни с земли, ни сам Елисеев о пушке даже не упоминали. Он таранил самолет, и связь с ним была потеряна…

Никто из собравшихся на аэродроме летчиков не думал, что их друг и коллега погиб. Лишь через несколько часов удалось узнать, что на склоне горы замечено два парашюта. Все подумали, что это Геннадий и вражеский пилот. Но позже выяснилось, что это был спасшийся экипаж RF-104.

В сбитом Геннадием Елисеевым Fantom оказались двое: успевшие катапультироваться иранский саргорд Мохаммед Шокухния и полковник ВВС США Джон Сондерс. Спустя две недели после смертельного тарана обоих захваченных летчиков освободили и передали Ирану. Дальнейшая судьба полковника Сондерса неизвестна. Мохаммед Щокухния продолжил службу в военной авиации и погиб в Первой ирано-иракской войне. В ходе очередного боевого вылета 27 января 1982 года его самолет был сбит МиГом Ирака.

— Позднее выдвигалось две версии событий. Если посмотреть карту Ирана и Армении, там есть практически такое же озеро, как у нас Севан, они буквально зеркалят друг друга по обе стороны границы. Я думаю, что пилоты противника могли сбиться с маршрута и по ошибке прилететь к нам. По другой версии, самолет-разведчик, базировавшийся в Иране, сознательно пересек границу Советского Союза.

Причина рокового промаха

Почему ни одна из ракет капитана Елисеева не подбила вражеский «Фантом», выясняли потом и летчики, и инженеры. Эскадрилью перебросили на полигон в Красноводске, где летчики отрабатывали пуски по мишеням-ракетам.

— Каждому из нас дали по 12 мишеней, которые мы должны были поразить, — говорит Владимир Недоступенко. — Летали парами и отрабатывали самые разные варианты пусков по уходящей цели.

Обязанности заместителя командира эскадрильи вместо Елисеева временно исполнял Виктор Баштовой, окончивший Качинское училище в 1968 году и прошедший арабо-израильскую войну. Именно он и нашел причину промаха. При пуске ракет по определенной траектории, такой же, как была у Елисеева, ракеты испытывали значительные перегрузки и практически все проходили мимо.

— Буквально через полгода те ракеты заменили на более маневреннее и устойчивые А-60, — говорит однополчанин. — Могу предположить, что замена ракет планировалась еще раньше, потому что поменяли их уж очень быстро. Но жаль, что Геннадию пришлось лететь с тем, что у него было установлено.

Память о пошедшем на таран

За мужество и героизм, проявленные при совершении первого в мире тарана на реактивном сверхзвуковом самолете, 14 декабря 1973 года капитану Геннадию Елисееву было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Останки летчика были доставлены в Волгоград и похоронены на центральной аллее старого кладбища Ворошиловского района. В 1975 году на его могиле был установлен гранитный памятник с накладным алюминиевым барельефом — копией фотографии, сделанной Алексеем Холодковым.

— У Геннадия остались жена и двое сыновей-погодков. Причем дети были с разницей в возрасте два-три года. Первенец уже ходил в начальную школу, а другой — в садик, — рассказывает Владимир Недоступенко. — Позднее его семья жила на Украине и в Белоруссии. Говорили, что оба сына стали военными. А родители Геннадия жили как раз на улице, названной после в честь их сына. Перебравшись после долгих лет службы в Волгоград, по иронии судьбы и я живу в доме на пересечении Кузнецкой и Елисеева. И с каждым годом всё чаще приходится рассказывать соседям и знакомым, почему и в честь кого она так называется.

В этом году в белорусском городке Берёзы, где первые годы служил Геннадий Елисеев, его имя присвоено пионерской дружине «Лазурная» в средней школе №3. Там же пять лет подряд проводится районный школьный волейбольный турнир, названный в его честь. А на стене дома №39 в Северном городке установлена памятная табличка, повествующая о том, что герой Советского Союза Геннадий Елисеев проживал в Берёзах в 1961–1964 годах во время службы в 927-м истребительном авиационном полку.

В Грузии в городке Вазиани, с аэродрома которого Геннадий Елисеев отправился в свой последний боевой путь, носит его имя средняя школа №1.

В Волгограде в память о капитане Елисееве были установлены и две мемориальные доски — одна в 1976 году на улице Елисеева, а вторая — в 1982 году в здании ДОСААФ на Баррикадной. Позже вторая доска исчезла и была найдена лишь два года назад.

— В 2015 году во время ремонта во дворе здания я увидел на земле грязную измазанную гранитную плиту, — рассказал V1.ru председатель реготделения ДОСААФ Сергей Забеднов. — Перевернув ее, увидел, что она повествует о подвиге Геннадия Елисеева. Мы привели ее в заслуживающий внешний вид и торжественно установили на входе. Хочется, чтобы все знали о нашем герое-земляке. Он еще в детстве занимался в Сталинградском аэроклубе, который базировался в Средней Ахтубе, где сейчас мы планируем создать авиационно-спортивный военно-патриотический комплекс. Несомненно, что имя Елисеева будет увековечено и там.

В 2015 году ветераны Качинского училища пытались добиться, чтобы имя Геннадия Елисеева было присвоено школе №52, где он учился — ныне гимназии №15 в Советском районе Волгограда. Но их задумка так и осталась нереализованной.