Готовимся к новой волне инфляции: фермер рассказал, кто выигрывает от роста цен на продукты в Волгограде

Подорожание продуктов питания в магазинах — только вершина айсберга и результат исчезновения как класса мелких крестьянских и фермерских хозяйств, выдавленных из жизни крупными агрохолдингами, считает известный волгоградский фермер Андрей Прошаков. Он уверен, что именно хозяйства, устроенные по схеме «семья + земельный надел = хутор» и есть главный гарант продовольственной безопасности любой страны. Но вместо этого основные блага достаются крупным агроолигархам, а простым волгоградцам — новая волна продовольственной инфляции.

Можно только предположить с какой целью в СМИ вбрасывается информация, что для стабилизации цен на продукты питания Правительство собирает совещание то с Минсельхозом, то с ритейлерами, то хочет дать денег агрохолдингам, то заморозить цены в торговых сетях, то ввести продовольственные карточки, то адресную помощь малоимущим. Единственное, что пока не предлагают — это выдавать еду по паспорту. В общем, всё одно и то же, уже несколько лет подряд, что не поможет и даже вредно для продовольственной безопасности страны.

Как бы то ни было, но сегодня в пятницу, 10 декабря 2021 года, выступая на форуме «Сделано в России», первый вице-премьер Андрей Белоусов практически призвал готовиться к новой волне продовольственной инфляции. По его словам, следующий инфляционный всплеск, как и предыдущие, будет опять связан с продовольствием и станет особенно ощутим во втором полугодии 2022-го. То есть агроолигархат будет еще больше богатеть во втором полугодии наступающего нового года, а народ — нищать.

Что нужно на самом деле — я уже не раз говорил и писал, не буду повторяться. Возможно Михаил Мишустин — гениальный налоговик-цифровик, и даже наверняка так оно и есть, но чтобы вырастить килограмм картошки, надоить литр молока и накормить население нужны другие навыки.

У меня есть уверенность, что в ближайшее время в России исчезнет еще 75 тысяч хуторов, сёл и деревень. Это будут те населенные пункты, в которых сейчас проживает от одного до 25 человек. Хотя всему миру понятно, что именно хозяйства, устроенные по схеме «семья + земельный надел = хутор» и есть главный гарант продовольственной безопасности любой страны.

В России числятся 175 тысяч фермерских хозяйств. Но работает из них около ста.

В Польше к обеспечению продовольственной безопасности другой подход. Там 2 миллиона фермеров и упор делается на «фамильную» продукцию. Отсюда и результат: если Россия экспортирует на 30 миллиардов долларов с/х сырье, то Польша — уже с/х продукцию и на 36 миллиардов евро.

И для того, чтобы догнать в этом показателе Польшу, которая, кстати, почти в 55 раз меньше России, в одной только Волгоградской области должно быть не менее 170 тысяч фермеров.

Голландия имеет земли в четыре раза меньше, чем Краснодарский край. Но производит сельхозпродукции в два раза больше, чем вся Россия. При этом там не используют ядохимикаты в растениеводстве и антибиотики в животноводстве.

Наши официальные лица любят вспоминать столыпинские реформы, переселение крестьян. Пытались подражать, придумав дальневосточный гектар. Но даже не удосужились проанализировать ошибки Столыпина, а просто их повторили. Современник реформатора Дмитрий Игнатьев, статистик, в статье «Переселенческая тяга» пишет о том, что от 20 до 30% переселенцев вымерло в пути и в первый год жизни на новых местах, около 20% вернулись обратно разоренные и несчастные. 45% оставшихся терпели лишения, голод, цингу, тиф и в последующие годы продолжали умирать. Лишь небольшая часть самых энергичных и те, кто успел получить земельные участки не дальше 10 верст от железной дороги, смогли укорениться и сводить концы с концами — своими силами семья могла расчистить (выкорчевать) не более 1 десятины земли за сезон. Есть точные сведения по вернувшимся в Вятку: из 127,2 тысяч человек вернулось 35,2 тысячи.

Современник тех событий А. И. Комаров писал, словно предчувствуя: «Возвращался элемент такого пошиба, которому в будущей революции, если таковая будет, предстоит сыграть страшную роль. Возвращается человек, справедливо объятый кровавой обидой, за то, что не сумели устроить, а сумели лишь разорить и из бывшего хозяина и хлебороба не только его, но и всех его домашних сделали никчемными людьми — этот человек ужасен для всего государственного строя, каков бы он не был».

Из-за того, что до сих пор так и нет экономической возможности развиваться мелкому сельхозпроизводителю, по большому счету, в большинстве сельских поселений сейчас нет той комфортной среды для проживания современного человека: устойчивого транспортного сообщения, интернета, медицинского обслуживания, образования, газификации, водопровода, системы электронных расчетов в магазине и тому подобное. Единственная организация, которая прочно покрывает своей сетью всю сельскую территорию и работает, как часы — это избирком.

В 1980–1986 годах СССР продавал 120 миллионов тонн нефти. Я примерно посчитал, что только на мелиорацию в те годы в совхозе «Пролетарий», сейчас это территория Медведевского и Краснодонского сельских поселений Иловлинского района, было потрачено около 3 миллиардов рублей сегодняшними деньгами. В среднем, от государства ежегодно в виде дорог, жилья, школ, садиков, газификации, благоустройства и иной инфраструктуры на Медведевский сельсовет приходилось 400–500 миллионов рублей в нынешних ценах в год. Сегодня, когда Россия продает 260 миллионов тонн нефти в год, сельские поселения получают денег ровно на содержание местной администрации, кстати, увеличенной в штате в три раза в сравнении с 80-ми годами. И, что самое забавное, в 10 раз меньшими полномочиями, чем в советских сельсоветах.