«Закрой уши, Жень. Закрой и не слушай»: как выживают и умирают в ковидариях Волгограда

Волны коронавирусной инфекции одна за другой накрывают Волгоград и область. Чиновники в сухих цифрах и сводках уверяют, что в больницах и ковидных госпиталях имеется достаточное количество медикаментов и оснащения, волгоградцы же, в свою очередь, рассказывают об ужасах красных зон. Наш корреспондент Евгений Рубцов лично столкнулся с коварной инфекцией. Увы, но Евгений стал одним из тех молодых пациентов, организм которых не смог справиться с вирусом в домашних условиях.

О том, как лечат COVID-19 в поликлиниках и больницах региона, насколько комфортны условия в стационаре, справляются ли медики со своими обязанностями и стоит ли горожанам вакцинироваться, читайте в откровенном репортаже из самого сердца пандемии.

Решетки на окнах, жесткие койки, ноющие от капельниц вены, вопли людей из реанимации за стеной, черные мешки с трупами каждую ночь и постоянная тоска по дому — примерно так можно описать 11 дней, которые я провел в ковидарии. Но было и хорошее, много хорошего. В основном в людях — санитарах, врачах, пациентах, но обо всем по порядку.

В августе этого года мне уже довелось побывать в красной зоне. Правда, не в качестве пациента, а лишь с экскурсией. В сентябре же выпал шанс глубже погрузиться в тему — я заразился сам. Никакие меры предосторожности не спасли, ведь заразился я от кого-то из домашних. Вдобавок перенес вирус тяжелее всех. После трех дней кашля и температуры решил обратиться к врачу. В поликлинике № 2 Краснооктябрьского района сообщили, что на дом вызвать врача не получится. Врач один, и на всех его не хватит, но можно прийти на прием самому, что я и сделал. На тот момент самочувствие еще было некритичное. Отстояв четыре часа в очереди, состоящей вперемешку из людей с простым ОРВИ и коронавирусом, я попал наконец к врачу. Молодой доктор послушал легкие, поспрашивал о симптомах, выписал антибиотик и направил на тест в соседний кабинет. Медсестра сообщила, что результат будет через 4 дня.

Стоит отметить, что за эти четыре дня ожидания состояние мое сильно ухудшилось. Температура уже поднималась до 39. Жаропонижающие средства сбивали ее лишь частично. Кашель усилился, появилась одышка, а поход в туалет стал подобен подвигу. На пятый день ожидания мне наконец позвонили и сообщили результат ПЦР-теста — положительный — и даже прислали медсестру с пакетом бесплатных лекарств, среди которых был уже другой антибиотик, профилактическая мазь и жаропонижающее средство. Эффективность такого лечения мне показалась сомнительной. Благо, помимо лекарств, назначили компьютерную томографию легких на следующий день, на которую я с трудом, но всё же смог добраться. Только вот ждать еще сутки результата КТ у меня уже не было сил. О двадцатипроцентном поражении легких я узнал уже в ковидном стационаре на Дегтярева, 8 в Тракторозаводском районе Волгограда, куда меня доставила скорая. Это был девятый день заболевания.

— В основном у нас пожилые лежат, им сложнее всего. Особенно тем, у кого лишний вес — реанимации переполнены, — рассказал один из санитаров, сопровождающий меня в палату. — Вот твой кислородный аппарат. Если будет трудно дышать, пользуйся. Надеюсь, не понадобится, как мне в свое время не понадобился. Ложись, давай укрою. Не всё ж мне за стариками ухаживать.

Помимо заботливого санитара, первый вечер в больнице запомнился всевозможными анализами и осмотром, обнадеживающим «всё будет хорошо» от врача, двумя капельницами и болезненным уколом от температуры. Укол сделал свое дело, и после бессонной ночи в поту температура нормализовалась и больше уже не поднималась. Стало легче.

Но ночь была бессонной не только из-за температуры и непривычного окружения. Спать не давали истошные мужские вопли и крики о помощи из расположенной за стеной реанимации.

— Так кричат перед смертью, когда ничего уже не помогает, когда легкие болят и всё болит, — рассказал мой сосед по палате Александр. — Если 80% поражение легких или больше, то уже, считай, всё. Два-три дня, и человек умирает. Закрой уши, Жень. Закрой и не слушай. Такое здесь постоянно. Я лежу уже 20 дней, и за это время умерло человек двадцать, а то и больше. Их заворачивают в черные мешки и выносят почти каждую ночь по одному, по два.

Александру 71 год, а на вид не больше 50. Высокий, спортивный мужчина, ведущий здоровый образ жизни, работающий пенсионер. Как и большинство пациентов больницы, Александр не прививался, а попав в больницу, понял, что зря. Он поступил сюда после 7 дней температуры с 35% поражения легких. После 3 недель лечения у него 40%, но пневмония остановилась и состояние стало улучшаться. Дело идет к выписке. По словам Александра, за то время, сколько он лежит в этой палате, из нее выписалось пять человек. Трое из них были привиты, поэтому выздоровели гораздо быстрее, чем он.

Вдруг крики из реанимации прекратились. Через некоторое время раздался громкий женский плач. Возможно, вместе лежали родственники или супруги, и только что одного из них не стало.

К слову, совместное лечение в одной больнице целых семей — явление частое. Еще один мой сосед по палате, отец троих детей Шухрат, попал в больницу через неделю после жены. Теперь лежат в соседних палатах. Заразились от детей, сразу после начала учебного года. Но если глава семьи переносит болезнь довольно спокойно, а дети и вовсе почти бессимптомно, то вот у жены всё гораздо сложнее. Женщине всего 30, а у нее тяжелейшее осложнение. Врачи с трудом нашли дорогостоящий препарат, облегчающий цитокиновый шторм. Ввели. Один укол такого лекарства стоит около 50 тысяч рублей. Пока ни температура, ни кашель не проходят. Пневмония не останавливается уже две недели.

— Мы с женой оба непривитые. Не прививались из-за опасений и страхов, что от прививки только хуже будет, — признался Шухрат. — Теперь думаю, что надо было вакцинироваться. Я и без прививки нормально переношу, а вот за жену переживаю.

«Вакцина не спасает от заражения»

Пациенты почти в один голос твердят, что вакцина не спасает от заражения. По их мнению, болеет на самом деле так же много привитых, но все признают, что прививка облегчает ход болезни. Привитые выписываются раньше и почти не используют кислород, а зачастую и вовсе переносят всю болезнь дома.

Еще один пациент в моей палате Николай — мужчина в возрасте 69 лет. Тоже работающий пенсионер. Симптомов никаких не было, но контактировал с зараженной дочерью. Сделал КТ легких на всякий случай. В итоге обнаружили 20% поражение и попал в стационар. На второй день пребывания получил передачку от детей. Для мужчины это было столь в новинку, что он не смог сдержать слёз, а потом так разнервничался, что пошла кровь из носа.

— Я всегда сам всё для них делал, а теперь они мне передачки носят. Дожил, — с дрожью в голосе сказал Николай. — Жалею, что не успел ревакцинироваться, поэтому и заболел. А вот жена успела и не заболела. У нее отрицательный тест, хоть и контактировала со мной и дочкой. Теперь мне только через полгода на ревакцинацию. И я пойду. В вакцине не сомневаюсь.

Все санитары и врачи больницы тоже переболели и говорят о коронавирусе на личном опыте.

— Я переболела на Новый год. Кто-то отмечал, кто-то работал, а я лежала здесь пластом, — поделилась медсестра Ольга с необычно темной кожей лица, виднеющейся из-под защитного костюма. — Я сама себе уколы ставила, после них лицо и потемнело. Лекарства влияют на всех по-разному.

Кстати, эти самые лекарства прочувствовать на себе мне удалось уже на второй день лечения. Препарат, который, если верить инструкции, лечит именно COVID-19, стоимостью 5 тысяч рублей за упаковку выдается бесплатно и имеет кошмарное количество противопоказаний. Его в первый день приема пьют по 8 таблеток утром и вечером, далее по три таблетки за раз в течение еще 9 дней. Внутривенно с помощью капельниц вводят гормональные препараты, а подкожно в руку — антикоагулянты. Они спасают от тромбоза, который возможен из-за коронавируса. Для очистки легких три раза в день выдают средства, облегчающие отход мокроты, поэтому все постояльцы больницы постоянно кашляют, а чтобы не загубить пищеварительную систему, каждое утро всем раздают по одной капсуле лекарства для работы ЖКТ. Но даже после выписки из стационара переболевшим предстоит долгий период восстановления, в который придется пить множество других лекарств.

Через несколько дней лечения ко мне вернулся аппетит, а через неделю даже обоняние и вкус. Еда перестала быть бумажной. К слову, питание в больнице трехразовое. В рационе самые простые и дешевые каши, хлеб, вареная морковь и свекла, рыба, супы, печенье, чай, соки. В самой больнице ничего не готовят, всю еду привозит подрядная организация, а санитары разносят по палатам в одноразовой посуде. Впрочем, никто не запрещает получать провиант из дома и хранить его в холодильнике на общей кухне. Там же есть большой чайник, снабжающий всех желающих кипятком. Передачки из дома получить можно только через санитаров. Входить и выходить из красной зоны строго запрещено.

Освоившись и привыкнув к своему новому, хоть и временному, месту жительства, я начал его внимательно изучать. Первое, что бросается в глаза — это чистота. Признаться, когда я узнал, что меня везут на Тракторный, я ожидал увидеть разруху и грязь. Каково же было мое удивление, когда я оказался в идеально чистом учреждении. Каждое утро все палаты и коридоры госпиталя тщательно вымывают, дезинфицируют и кварцуют.

Единственное, что вызывает неудобства, это жесткие и скрипучие койки. Лежать при пневмонии нужно преимущественно на животе, а от жесткой кровати со временем немеет грудная клетка. Скрип при малейшем движении лишает всех жителей палаты возможности спать. Кроме того, у стеснительных пациентов трудности может вызвать и банальный поход в туалет. Дело в том, что ни одна из трех кабинок мужского санузла не имеет дверей. В остальном пребывание в ковидном госпитале вполне комфортное.

Через несколько дней я даже привык к совершенно новому для меня режиму дня. В 5 утра и в 8 вечера каждый пациент проходит осмотр, замер температуры, давления и сатурации. Все данные записываются в журнал. Раз в несколько дней каждый проходит ЭКГ сердца, сдает ПЦР-тест, кровь из вены и мочу. Каждый день до обеда все палаты обходит заведующая отделением Елена Барышева или ее заместитель и рассказывает о том, как проходит лечение и когда возможна поездка на КТ легких. В больнице нет оборудования для этого, и пациентов возят на карете скорой помощи в клинику «Сова» в Центральный район Волгограда.

— Пневмония — это то, что само не проходит. Без лечения она только усугубляется до самого конца, — рассказала на очередном обходе заведующая третьего отделения Елена Барышева. — И затягивать нельзя. За несколько дней поражение может достигнуть критических отметок, когда спасти человека уже очень тяжело. Сегодня вот переводим двух тяжелых больных в другую больницу. У них по 75–80% поражение было, мы их выходили, но дышать пока без кислорода не могут, надо учиться заново. Это в другой больнице теперь научат. Но самое главное, что хочу подчеркнуть, умирают в реанимации только непривитые. Всех вакцинированных нам удается спасти.

Жизнь в ковидном госпитале — это постоянный круговорот людей, а еще положительных и негативных моментов. Вот на скорых приехала очередная группа зараженных, и они сидят в коридоре, ожидая, когда же им окажут помощь, а вот выписывающаяся девушка обнимает смущенных санитаров прямо в их защитных костюмах и благодарит за их заботу. Ночью снова стоны из реанимации и черствое «что орешь» от санитара. Его можно понять, от такой работы легко очерстветь. Утром — разговоры с соседями по палате и санитарами о жизни, о семьях, о том, кто и чем будет заниматься после выписки, и о том, когда же закончится пандемия.

— Говорят, что до 2025 года пандемию точно победить не удастся, поэтому долго нам еще терпеть, — рассказал один из санитаров в конце своей двенадцатичасовой смены. — А антиваксеры еще усугубляют ситуацию, добавляют нам работы. Один кретин может сто человек разубедить вакцинироваться, а мы потом тут днями и ночами как пчелки кружимся, их лечим.

Моего соседа по палате Александра благополучно выписали после 22 дней лечения. Меня продержали 11 дней и отпустили, дождавшись остановки распространения пневмонии и отрицательного ПЦР-теста. Остальные соседи остались долечиваться. Супруге Шухрата стало легче, лекарство подействовало и девушка пошла на поправку. Все эти люди, и я в том числе, уже никогда не будут прежними. Все они обязательно вакцинируются через полгода. А я, встречая непривитого человека с маской на подбородке или вовсе без нее, буду точно знать, что он пока не был в красной зоне. Пока не был.

А тем временем Татьяна Голикова на совещании с членами Правительства рассказала президенту о регионах, в которых сложилась критическая ситуация со смертностью и госпитализацией. Волгоградская область находится в этом списке.

— Наиболее критическая ситуация со смертностью, госпитализацией и долей тяжелых больных, находящихся на искусственной вентиляции легких, отмечается в Курской области, Республике Коми, Оренбургской области, Республике Татарстан, Воронежской, Новгородской, Волгоградской, Самарской, Саратовской, Челябинской, Свердловской, Омской, Томской, Кировской, Амурской областях, республиках Северная Осетия, Алания и Мордовия. Ситуация достаточно серьезная в Ивановской, Смоленской, Магаданской, Сахалинской областях, Карачаево-Черкесской Республике и Бурятии, — заявила Татьяна Голикова.

При этом региональные власти на прошедшем несколько дней назад брифинге по коронавирусу заявили о том, что места в больницах региона действительно заканчиваются. Из-за огромного количества пациентов в ковидных госпиталях, власти региона перепрофилируют одну больницу за другой. Из-за этого в Волгоградской области почти отказались от оказания плановой помощи. В подтверждение слов Татьяны Голиковой медики скорой помощи региона накануне рассказали об изнанке их работы.

— Мест нет. Мест нет для ковидных пациентов, для обычных пациентов, их нет вообще. Больницы, понимаете, они не резиновые. Медики стараются принять всех, не отказать никому, а потом мы читаем в СМИ, что пациенты в коридорах лежат, — горько констатируют медики. — У нас ни в городе, ни в области не осталось больниц для обычных пациентов. Все больные сейчас в 25-й. Медики там зашиваются. Они вынуждены работать без выходных, проходных и праздников. Но напомню, что больница не резиновая! Сейчас 25-я работает на два города и почти на всю область. Вы думаете, вас пугают дядьки с экрана телевизора? Нет, они вас не пугают. Потому что всё еще намного хуже, вы не видели изнанки всей этой борьбы за жизни людей.

Ученые же уверены — справиться с болезнью поможет лишь введение жестких ограничительных мер:

— Население просто устало тщательно соблюдать требования безопасности, — размышляет заведующая кафедрой инфекционных болезней с эпидемиологией и тропической медициной Волгоградского государственного медицинского университета Ольга Чернявская. — Люди хотят снять маски, хотят, чтобы жизнь была как раньше. Но как раньше уже не будет. Коронавирус изменил нашу жизнь, и что будет дальше — трудно сказать. Прогнозы при ковиде — дело неблагодарное. Есть несколько моделей дальнейшего развития ситуации — может быть, и дальше будут волны, может быть, после того, как население будет массово вакцинировано, количество случаев заболевания удастся свести к минимуму, и будут лишь сезонные колебания, как при гриппе и других ОРВИ. Может быть, будут пики, может быть, ситуация с коронавирусом станет вялотекущей. Всё зависит от того, удастся ли создать коллективный иммунитет к этой инфекции. Если наша популяция в целом его приобретет, то заболеваемость будет на спорадическом уровне. Если не удастся добиться этого с помощью вакцинации, например, из-за вакцинального диссидентства, то останется ждать, пока большая часть населения переболеет.