«Секс не должен быть долгим»: журналист — о том, как выглядит идеальная ночь

Редактор раздела «Авто» Артём Краснов рассуждает о том, почему порнография превратилась в мейнстрим, а обычный секс — в разновидность фитнеса.

Есть мнение, что нынешние дети, когда вырастут, потеряют интерес не только к чтению, но и к сексу. То есть либо вообще откажутся от него, либо заменят суррогатами. Сначала я бунтовал против таких сентенций, но потом спросил себя: а что охлаждает тебя самого (ну помимо возраста)?

Я, например, никогда не любил порнографию. То есть я на неё реагировал, и всё происходило по замыслу авторов, но было какое-то но. Чрезмерный анатомизм убивал фантазию, которая была для меня важнее. Кроме того, я не мог игнорировать лица актёров. У них те же лица, что встретишь в актовом зале, куда сотрудников согнали ради выступления большого-большого начальника. Тут и липовый восторг, и усердие, и немного скуки. Работа, такая работа.

Теперь из андеграундного жанра порнография превратилась в мейнстримовый продукт, и хотя я допускаю наличие талантливых работ в этой области, ощущения она девальвирует изрядно. Я сказал девальвирует? Исшоркивает.

Впрочем, порнография — это штука для любителей жанра и одиноких. А что с обычным сексом? В нашем раскрепощённом сознании он как-то незаметно стал разновидностью фитнеса, который полезен для здоровья и жизненного тонуса. Спорт требует критериев, и в секс проникло много всего количественного, вроде пространственно-временных дилемм (о сантиметрах и минутах) и вопросов, кто сколько раз и как быстро может.

Не удивлюсь, если скоро даже у молодых секс будет начинаться с двух таблеток (одна для желания, другая для стояка) и проходить под диктовку мобильного приложения, которое включит таймер, а по завершению выставит рейтинг («Три с половиной? Есть куда расти»). Если рейтинг не устраивает, поможет виртуальная Елена Малышева, которая разберёт ошибки и даст советы. И когда я представляю такое, мне хочется отказаться от секса из солидарности с подрастающим поколением. Выразить протест, так сказать.

Но давайте слегка ослабим воротники и вспомним, как оно было во времена, когда мы не гнались за рекордами. Я не буду слишком буквален и кое-что придумаю, а вы мне скажете, сколько здесь вымысла.

Пусть это будет деревенский дом. Деревня вообще обостряет чувства. И пусть она (ну она — вы поняли) проводит здесь лето, а ты, допустим, соскучился и приехал в гости. И поскольку в деревне все ложатся рано, в полночь вы остаётесь в сенях одни. Здесь сильно пахнет газом и стоит двухконфорочная плита. Вы жарите на чугунной сковороде яичницу на двоих, стараясь не шуметь. И пока она жарится, стоите, сцепившись пальцами. Яичница подгорает.

А впереди тебя ждёт одинокая ночь в чулане. Ты сам напросился спать в чулане из какой-то странной интуитивной логики. Просто здесь есть полати из грубых досок. Спать на них сущее мучение — это ты скоро поймёшь, но в доме, где скрипит всё, включая пол, только эти доски умеют хранить секреты. Во дворе, если что, бегает пёс.

В доме полно её родственников, и нужно соблюдать приличия, поэтому ты не проявляешь себя слишком явно. Но всё же, когда вы стояли, сцепившись пальцами, ты ощутил гальванический ток. Ощутила ли его она? Совсем не факт. Свидетели, сидящие в наших головах, создают ужасное сопротивление токам.

Поэтому ты уходишь в свой чулан один, ложишься на эти доски и просто слушаешь. И минут через десять слышишь шаги. Скрипучий пол становится союзником. Он рассказывает хорошие новости.

И сначала вы лежите тихо и прислушиваетесь, потому что это заговор и вызов системе. Прислушиваетесь к звукам из других комнат и к самим себе. Просто доверяетесь друг другу. Общаетесь без слов или со словами. И здесь нет рубежа, когда всё начинается. Всё началось ещё в момент, когда ты услышал шаги. Этот процесс неразрывен и не заканчивается в момент, когда ей труднее всего оставаться тихой. Это продолжается, даже когда пульс пришёл в норму.

А утром вы сидите на лавке обнявшись (это не осуждается её братьями) и чувствуете ссадины на спинах друг друга. Но всем говорите, что приложились о косяк в бане.

Сколько это длилось? Был ли ты ритмичен? Сколько баллов набрал? Да чихать. Вопреки всей абразивности досок это был абсолютный результат. Он что-то изменил в тебе, но это что-то не выразить ни в цифрах, ни даже в словах. Кто испытывал — поймёт.

Когда я был подростком, многие говорили, что секс должен быть по любви. Я не очень слушал. Мне казалось, что любовь — это из книг, а секс — это правда жизни, и если ждать таких совпадений, ждать будешь слишком долго.

Но этот факт не обойти. Потом я понял разницу.

Я оглядываюсь на нашу жизнь вообще — что мы получили? Пустые фильмы, пустые книги, пустую журналистику и пустой секс, потому что перестали понимать любовь. Перестали видеть её источник. Обозначили ей какое-то другое понятие и исшоркали до неузнаваемости. Мы иногда говорим, что читатели хотят «больше секса в новостях» (ну кликают, да), но я думаю, хотят они того, что шло вдобавок к сексу и что мы утратили, превратив его в товар.

Впрочем, этот бутерброд слов — секс и любовь — стал таким клише, что нужно искать новые слова. Вот если бы природа задумала секс исключительно как средство продолжения рода, она сделала бы его не таким церемонным. Она бы сильнее ограничила нашу фантазию. Думаю, природа имела в виду что-то ещё.

Секс — это история про доверие. Про умение понимать без слов. Про все эти милые совпадения. Про смелость показать себя реального. Может быть, для спортивного тонуса лучше регулярный и качественный секс с 69 вариациями и рейтингованием друг друга. Но хорошо, если в жизни людей хотя бы иногда будет секс в том ветхозаветном смысле, который я попытался передать. Вся эта таинственная дичь. Его, наверное, и не должно быть много. Джекпот не может выпадать постоянно.

Морозная ночь и тёплый спальник на двоих. В этом котле всё сливается в неделимый поток, который бессмысленно разлагать на компоненты и оценивать. И мы не будем раскрывать этот спальник и разглядывать всё в чрезмерных подробностях. Потому что подробности не так уж важны.

Если новое поколение действительно лишится этой загадки и перейдёт на какой-нибудь кибер-секс под надзором виртуальной Малышевой, оно, конечно, избавится от множества проблем. Но и выплеснет с водой ребёнка. В прямом и переносном смысле.