«У нас было много своей крови на асфальте»: очевидец рассказал о страшных 90-х в Волгограде

— Я с милицией приезжаю на труп — а там всю семью криминального авторитета вырезали. А его мать сидела мертвая в кресле, которое насквозь было пропитано кровью.

Сегодня Михаил Серенко известен в Волгограде, как бывший глава Тракторозаводского района, политолог, историк, знаменитый полемист, а также ценитель большой и упругой женской груди. А когда-то он был простым парнем из многодетной семьи и журналистом, который здоровался за руку с криминальными авторитетами и генералами, а также одним из первых приезжал на места самых жестоких преступлений. Пока страна отходит от скандала вокруг сериала «Слово пацана», Михаил Серенко рассказал о крови на асфальте, которая была в Волгограде.

Если почитать криминальную хронику Волгограда в 80-е и 90-е годы, часть которой была написана руками Михаила Серенко, сериал «Слово пацана» действительно покажется детской сказкой. «Похищение американского бизнесмена — директора завода Coca Cola», «Подростков заперли в компьютерном центре и подожгли», «В двух концах города одновременно застрелили членов семьи авторитетного предпринимателя», «Бандит расстрелял четырех инкассаторов» — эти и многие другие истории до мурашек пугали всё население, при этом в то же время заставляли охотно читать статьи и пристально следить за движениями фигур в криминальном мире.

— Организованная преступность появилась в перестроечные времена. Во времена перестройки мышления, — считает Михаил Серенко. — Рост возник во всех городах СССР в период бурного развития строительной отрасли. Что касается молодежных банд, по типу казанских, то в нашем городе они тоже были. В 70-е началась активная застройка новых территорий, и это спровоцировало появление таких группировок. Стали возникать новые поселки, например, Спартановка, куда люди съезжались со всех мест, откуда только можно. А поскольку жители поселка строили Тракторный завод, то понятно, какой уровень интеллигентности был в этих семьях. Это были простые люди, вчерашние колхозники, самый-самый низ. И они объединялись в некое поселение, начинались конфликты между улицами, между дворами. Милиции удавалось всё быстро погасить. Огромную роль в этом сыграл тогда начальник Тракторозаводского РОВД полковник Октавий Людвигович Березовский, ныне покойный. Это всё было, но недолго. И в Казани было то же самое. Бурное развитие, появлялись яркие личности, которые вели за собой. Молодежь видит несправедливость мира ярче, чем взрослые. По сути, молодежные банды, это ответ на ту социальную несправедливость, которую они наблюдают вокруг себя. Вспомните Робин Гуда. По нашему уголовному кодексу он создатель и главарь организованной преступной группы, убийца, разбойник и мошенник. В 90-е таких «робин гудов» было хоть отбавляй. Такое было время, все искали правду и справедливость, но воспринимали ее каждый по-своему.

Одним из таких ярких лидеров из 90-х Михаил Серенко назвал Владимира Выговского, более известного как Захар, которого также называли вором в законе и смотрящим за Волгоградом.

— Все помнят Захара, интересный был человек, как говорят, вор в законе. Действительно, уникальная личность, — вспоминает историк. — Убили его у нас на Спартановке, у дома № 13. Если вы въезжаете на Спартановку, на остановке «Новая Спартановка» с левой стороны магазин «Скрепка» находится, а в 90-е там были киоски и маленький скверик. Вот на этом месте у него была главная точка, где он разговаривал с молодежью. Очень грамотно, мудро с молодежью он общался. Он очень сдержанный, ну такой порядочный человек был, чего говорить-то. Если послушать его проповедь, а именно так ее называют, там звучали такие слова: «Ты хочешь или не хочешь, это твое дело. Хочешь — вот есть вот такой мир. Будь с нами. Здесь все братья». Абсолютно спокойно говорил, у него был талант педагога и оратора. Но это же только одна сторона медали. Слишком глянцевая, чтобы быть правдой. А другая сторона медали явно была далеко не светлой и ясной.

2 июля 1998 года Владимир Выговский был убит вместе со своим телохранителем Анатолием Савиновым у подъезда дома № 13 на улице Набережной Волжской Военной Флотилии. Киллеры в масках и камуфляжных костюмах расстреляли их из автоматов Калашникова, а затем скрылись на белой «шестерке» без номеров. Заказчиком расстрела называли Владимира Кадина, но достоверность этого так и неизвестна.

С нескрываемым чувством ностальгии Михаил Серенко вспоминает годы работы в журналистике 90-х, которую, по его словам, нельзя поставить в один ряд с современной — на весь город было всего два пресс-секретаря — у мэра и губернатора. Вся информация узнавалась из первых уст — корреспондент мог спокойно зайти в кабинет к генералу и спросить про какое-то резонансное дело.

Люди в погонах, по словам Михаила Серенко. не скрывали и не замалчивали информацию о преступлениях, а делали общее дело — боролись с криминалом.

— Помню, в областном ГУВД (в те годы областное управление в обиходе называли ГУВД, а городское — УВД) была пресс-служба из двух человек. Это подполковник Ростов и майор Шашкин. Потом уже у них в подразделении появилась Ирина Елинецкая, красавица, которая стала лицом управления. Вы помните ее как вице-мэра Волгограда, а сейчас, говорят, она живет в Испании, — рассказывает Михаил Серенко. — Журналисты тогда спокойно могли звонить любому милиционеру, встречаться с кем угодно и спокойно добывать информацию. Запросов тогда не писали, да и слова такого не было. Всё решалось оперативно, милиция верила журналистам, журналисты — милиции.

В этом взаимодействии правоохранителей и журналистов нашлось место и для хитрости, и для большой удачи.

— Получали мы информацию всякими путями. Была такая финансовая компания «Финпакс». Пирамида короче, — вспоминает бывший журналист. — Они сидели в подвале за областной администрацией, а их клиентом был даже прокурор области. И когда они оттуда съехали, а всё имущество у них арестовали, туда перебралась наша газета «Комсомолка». В Волгограде была автоматическая телефонная станция № 38, то есть городской номер начинался на 38. Это была самая старая АТС, подаренная еще английской королевой. Почти все номера этой АТС принадлежали ОВД, но случайно такой номер оказался и у редакции. Связь тогда работала совсем плохо, получалось так, что я брал трубку и периодически попадал на разговор милицейских начальников. Например, узнал, что где-то какое-то ружье там всплыло у сотрудников. Я выдаю информацию. Все в шоке, не могут найти, где утекло. Я так много новостей делал, много подслушивал. Вообще, та милиция кардинально отличалась от нынешней полиции. Тогда люди были проще, добрее и мудрее. Я вспомнил, как до известных всем событий областная полиция приглашала журналистов, например, на полигон. А раньше было интереснее. Нас, криминальных журналистов, грузили на Красном Октябре в милицейский пароходик и мы до Светлого Яра плыли, разговаривали, выпивали, укрепляли, так сказать, связи. Я помню в какой-то год одна очень стройная и сексуальная журналистка надела в культпоход обтягивающие кожаные штаны. Бедные офицеры милиции себе все нервы истрепали, любуясь на это.

Не только потому, что их разговоры часто подслушивали журналисты, но и по причине открытости тогда милиция не скрывала информацию о маньяках.

— Маньяки раньше меня очень интересовали. Тогда стали много говорить о преступлениях на сексуальной почве, а многие маньяки как раз из этого разряда, — рассказывает Михаил Серенко. — Кстати, клиника, где работал главный сексопатолог Волгоградской области Кабанов, была как раз в соседнем здании с Краснооктябрьском РОВД. Он часто выступал экспертом в судах по делу о сексуальных преступлениях. Помню случай, когда мужика (очень возрастного) обвинили в каком-то изнасиловании. Кабанова позвали экспертом, процесс был закрытый, прессу не пускали, так мы просто сказали, что помощники доктора. В той истории мужика оправдали, в суде врач доказал, что физически изнасилования не могло быть по причине серьезной болезни обвиняемого. Там даже фото причиндалов подсудимого показали, жуткое дело. В общем, мужика отпустили. Сейчас это покажется дикостью, но тогда людей действительно оправдывали в судах.

— Что касается маньяков, тут история печальная. Фактически, их никто не мог поймать. На моей памяти ни одного, — утверждает Михаил Серенко. — Был маньяк, который убивал женщин, а потом в интимные места вставлял им палку. Я его прозвал дровосеком, и после этого его все начали так называть. Одну женщину-дворника этот дровосек убил утром у ее дома на улице Салтыкова-Щедрина. Она всю жизнь проработала грузчиком на тракторном заводе. Здоровая как конь. С такой бабой четыре мужика справиться не могли. И как-то вот он ее убил.

Дровосек тогда держал в страхе многих сотрудников железной дороги и трамвая — почти все убийства совершались вблизи путей. Из-за этого появилась версия, что он гастролер.

— На станции скоростного трамвая «Больница Ильича» он убил молодую женщину, ее ребенку было три месяца, — говорит бывший журналист. — В кустах ее нашли. Она позвонила маме, просила занять денег, села на «Монолите» и должна была проехать всего несколько остановок. Вышла на «Больнице Ильича» и зачем-то сама пошла в заросли. Именно сама, милиция тогда выяснила, ее насильно не волокли. Зачем — не понятно, но там ее ждала смерть. В этих же кустах находится касса продажи ж/д билетов. Там постоянно билетный кассир дежурит. И смешно, и грустно — после убийства кассиры боялись выходить в туалет и ходили в бутылочку из-под минеральной воды. Как попадали — история умалчивает. Страх был жуткий. А этот дровосек куда-то потом пропал. Так его не нашли. Был другой маньяк, тот снимал кожу с убитых. Помню, труп нашли, где переезд из Дзержинского района в Городище, так называемый Разгуляевский. Тогда была версия, что маньяк имеет навыки мясника и. скорее всего, также не местный, а транзитный. Тогда маньяков было много. Сейчас, уверен, их не стало меньше, но всё закрыто, про них не сообщают. Раньше такое не скрывалось, людям говорили правду. Раньше вообще говорить правду было нормой. Сейчас норма заключается во лжи или молчании.

Михаил Серенко считает, что по открытости органов власти мы напоминаем сейчас СССР 70-х годов.

— Чем маньяк отличается от простого убийцы? Это больной человек, он убивает не просто так, а по какой-то причине. Особенный нос, шепелявость, сексуальное влечение, что-то еще, — предположил полемист. — Маньяк — это психическое отклонение человека от нормы. Если у нас фиксируется с каждым годом рост детей с отклонениями от нормы развития, я уверен, что и ненормальных взрослых становится больше. Просто нам об этом… Ну, кто нам об этом скажет? Ну, вряд ли кто-то где-то что-то говорит. Стало больше закрытой информации. Люди закрылись в себе. Вот если раньше у органов МВД, власти, чего угодно, была цель взаимодействия с людьми, с гражданским обществом, то сейчас эта цель, кажется, максимально оградить гражданское общество от любой информации, кроме той, что относится к разряду «всё хорошо, прекрасная маркиза».

Как становятся криминальными авторитетами и убийцами? Михаил Серенко считает, что это либо судьба, либо проблемы с психическим здоровьем.

— У каждого в преступном мире свой путь. Волгоград, так сложилось, традиционно являлся вотчиной не воровского мира, а спортсменов. То есть, криминалом рулили вчерашние спортсмены, сначала борцы, потом боксеры. Например, был один очень известный наш авторитет, ныне покойный. Очень известный и очень порядочный был человек, — отметил собеседник редакции. — Один из главных в регионе. Не будем назвать фамилию. Как он стал таким? Он спортсмен, разумеется. Жил с девочкой. Девочка говорит: «Ну всё, пора жениться». Он говорит: «Да я не буду жениться, нафига, я молодой, мне это не надо». Она пишет заявление в милицию на изнасилование. Парень уехал в зону. Кем вернулся — тем вернулся. Знаю я и другого авторитетного человека, который отсидел солидный срок, но после этого терпеть не мог блатных. У нас всегда были две масти — блатные и спортсмены. Спортсмены рулили всеми криминальными процессами в регионе, а блатных у нас очень быстро выбивали.

Многих представителей криминального мира историк называет неординарными личностями. А некоторые действительно были будто «поцелованы удачей».

— Был такой персонаж — Вагинак Мартиросян. Ну, в 90-е его все знали, — рассказал Михаил Серенко. — Мать у него розами торговала на Центральном рынке. Сам армянин, жена была русская, очень красивая, кстати, девушка. Удивительно везучий человек. Его несколько раз пытались убить. Вот, например, сидят в машине он и киллер. Киллер в упор стреляет ему в голову, он дергается, пуля попадает в шею. А на шее золотая цепочка. И пуля там застревает. Он остается живой. После очередного покушения в больницу к нему пришла жена проведать его. Тут заходит киллер и фигачит с дробовика в упор, с порога палаты. Вагинак закрывается женой. У нее большие проблемы потом были с внутренними органами. Она выжила, но после этого развелась с ним. И он опять же жив остался. У него вырезали всю семью, убили дочь, и только потом — уже и его самого.

Для многих обычных людей, в особенности молодых, понятие «криминальный авторитет» это что-то страшное. Родители с детства учат обходить их стороной и не иметь общих дел. По словам историка, в то время журналистам с ними удавалось уживаться. И лично у Михаила Серенко есть свое принципиальное объяснение этому.

— Любой преступник, авторитет или обычный гопник, это преступник. Не нужно их идеализировать и восхвалять их. Но какой бы он ни был, работа журналиста заключается в поиске новости, правды, сенсации. Для этого нужно работать со всеми — и с силовиками, и с жуликами. Когда начинается страх, тогда заканчивается журналистика. Преступники они тоже разные бывают, — утверждает бывший журналист. — Был такой Нижегородов Сергей Иванович, известнейший адвокат, весь в золоте ходил. Он же тоже человека убил, но он был депутатом Волгоградской городской думы. Он же как-то, уже в начале 2000-х, устроил в гордуме драку с приемным сыном генерала МВД, тоже депутатом. Что характерно, этот сын потом тоже сядет, кажется, за изнасилование. Помню одного майора ментовского, который на отморозе вымогал взятку у людей, но в итоге его потом хлопнули на чем-то и уволили. Такой майор-взяточник для меня хуже любого разбойника на большой дороге. Потому что это человек в погонах. Ему пистолет дали, полномочия и права, а он занимается вон чем. Для меня чиновник-вор хуже убийцы. Он убивает справедливость. Из-за того, что он украл бюджетные деньги, не будет препаратов, техники в больнице, будут умирать дети. А сколько человек разбились из-за того, что украли деньги на строительстве дорог?

Напомним, Сергея Нижегородова обвиняли в убийстве, которое было совершено 24 января 2022 года. 22-летний Владимир Филиппов в тот вечер вышел проводить друзей после застолья, а заодно и выгулять собаку. Мимо компании молодежи проходил возвращавшийся с охоты депутат городского Совета и бывший его председатель Сергей Нижегородов. В ходе возникшего конфликта Владимир Филиппов был убит из помпового ружья. Суд, посчитав, что убийство было совершено по неосторожности, приговорил адвоката и депутата к трем годам лишения свободы условно с испытательным сроком на один год.

То, что в Волгограде не случилось «Бандитского Петербурга» и «Казанского феномена», по мнению Михаила Серенко, заслуга одного человека — начальника УВД Волгограда Дергачева Василия Федоровича.

— В начале-середине 90-х главная шишка, главный страж правопорядка был генерал Дергачев, начальник ГУВД области, — вспоминает Михаил Серенко. — Он крестьянский сын, а вид был профессора в четвертом поколении. У него была интересная диссертация закрытая, к сожалению. Она была посвящена пути России в борьбе с преступностью. Рассматривалось два пути. Первый — итальянский, когда надо мочить всех. А второй — японский, когда есть якудза, и ему навязываются некие правила игры и какое-то сосуществования. То есть, якудза подчищает отморозков, а мы не даем якудзе зазнаться. Вот по второму пути, как мне кажется, в Волгограде и развивалась система взаимодействия силовиков и преступного мира. Дергачев умел выбирать и продвигать талантливых людей. Например, это он разглядел Александра Власа, молодого капитана Краснооктябрьского РОВД, и помог ему стать легендой 90-х и начала 2000-х, одним из самых принципиальных и эффективных борцов с преступностью. Полковник Влас, к сожалению, из-за болезни вынужден был рано уйти в отставку с поста начальника милиции города Волгограда, но сделал он немало. Дергачев дал дорогу упомянутому полковнику Березовскому, полковнику Морозову, полковнику Степаненко-старшему (ныне покойному), полковнику Коваленко (его тоже нет с нами) и многим другим. Кроме того, генерал Дергачев очень умело использовал СМИ — вбрасывали что-то, что могло спугнуть преступника или вывести его на определенные действия. Да и как оправдание использовал СМИ, если нужно было призвать к ответу какого-нибудь «шишку». Самый простой пример — звонит мне и говорит: «Миш, напиши вот так». Я пишу. А он своим говорит на совещании: «Видите, СМИ уже пишут. Делать нечего, будем дальше работать». Прикрывался этим, можно сказать. Очень мудрый был руководитель. А вот когда Василий Федорович уже отходил от дел, тогда его меч поднял Михаил Кандуевич Музраев.

Приход к власти Михаила Музраева, по мнению Михаила Серенко, также не обошелся без использования СМИ.

— Кстати, судьба легендарного генерала Дергачева — яркий пример влияния СМИ на принятие решений, — рассуждает он.— Своего поста генерал лишился в результате конфликта с собкором «Комсомольской правды» Ириной Черновой. Были десятки разоблачительных публикаций с информацией, которая попадала к ней неизвестно откуда. Но и саму Чернову милиция как-то задержала в машине с подполковником ФСБ, да и дружила она с Музраевым. Так что, не исключено, что Чернова была инструментом для того, чтобы свалить мудрого милиционера. Это мои предположения, а так кто его знает, столько времени прошло.

— Этнические преступные группы существовали и существуют. Хотим мы того или нет. В этом плане нынешняя ситуация хуже той, которая была в святые девяностые, — отметил политолог. — Хотя бы потому, что тогда не существовало диаспор. Диаспора это, на мой взгляд, нездоровое порождение. Они нужны, чтобы улаживать дела. А какие дела, это уже большой вопрос. Это мое искреннее мнение. Если говорить о Волгограде, то с советских времен самая энергичная преступная группировка состояла из выходцев из Армении. В основном они занимались подпольным производством и торговлей. Рассказывали, был один уважаемый армянин, хозяин обувной артели, который деньги хранил в подвале дома в больших стеклянных банках. Сворачивал пачку рулоном, запихивал в банки и закрывал металлической крышкой, как мы с вами соленые огурцы. Говорят, за ночь мог проиграть в карты 10 000 рублей. Чтоб вы понимали, тогда это зарплата учителя за восемь лет. Во второй половине 90-х все уже боялись чеченских банд. Кстати, когда началась Первая чеченская, из волгоградской милиции были уволены все этнические чеченцы. Помню, я тогда писал про дом в хуторе Выпасной Котельниковского района. Дело в том, что в конце 80-х этот дом построил шабашник Шамиль Басаев. Семья, что жила в доме, несколько раз просила силовиков обследовать дом на предмет взрывчатки, которую мог тогда, в 80-е, заложить Басаев. Нам было смешно, а семья в такую ситуацию верила вполне серьезно.

По рассказу Михаила Серенко складывается впечатление, что криминальный мир на какое-то время настолько пропитал собой всю мирскую жизнь, что отголоски этого явления мы видели спустя много лет и видим до сих пор — запрещенные движения, прославляющие арестантский устой, гоп-стоп, а порой и пренебрежение законами в сторону неких понятий.

— Времена были тяжелые, конечно. Но я не уверен, что они безвозвратно прошли. Сейчас, может быть, меньше пишут, меньше сообщают. А, по-моему, грязи и криминала ничуть не меньше, — уверен полемист. — Но тогда, да, убивали, нападали на инкассаторов посреди города. Тогда был какой-то агрессивный разбой, сейчас не такой. Сейчас не разбойничают, а воруют. Воруют из бюджета, в основном. Посмотрите, сколько историй о вымогательстве и хищении денег связано с самими силовиками. Это же ужас. Раньше коррупционерами в МВД были только гаишники, отнявшие трешку у водителя. Поэтому, с какой стороны сейчас надо искать преступников, я даже не знаю. Радует приход в регион генерала Вельможко, по крайней мере, его первые шаги вселяют оптимизм.

— Кстати, отношения с преступным миром иногда работали на благо общества у журналистов. Была одна талантливая журналистка. Звонит мне тогда ее муж и говорит, что у нее сумку подрезали с документами и деньгами, — рассказывает Михаил Серенко. — Попросили помочь вернуть. Я состыковался с ребятами. Говорят, грузины работали. Я попросил вернуть документы. Ну они и вернули потом ей в почтовый ящик. Деньги не вернули. Но она сама виновата, прозевала.

Михаил Серенко не исключает, что если бы люди имели доступ ко всей информации о преступлениях, происходящих как среди обычного населения, так и среди властных структур, общая картина могла бы сравниться с временами 10, 20, а может и 30-летней давности.

— Журналистика в 90-е была интересной еще и потому, что в СМИ тогда работали талантливые люди. Тогда в шутку говорили, что Волгоград поставляет всех лучших журналистов в московские газеты. В те годы был очень мощный концерн «Городские вести». В 1993 году хозяин концерна, Анатолий Карман, создал первый в регионе, и один из первых в России, отдел специальных расследований. Возглавил его Валерий Цыганков, который ныне живет и работает в Москве. А одним из четырех журналистов отдела был Александр Осипов, ныне депутат регионального парламента. Вы удивитесь, но тогда его в нашей профессии все любили. Очень мощные были и медиаменеджеры. Кроме упомянутого Анатолия Кармана, стоит назвать еще двух — Ефима Шустермана и Александра Меркулова. Если Шустерман человек известный, то Меркулов всегда оставался в тени, он человек скромный. Но именно Меркулов создал настоящую империю СМИ, которая значительно превосходила по доходам и объемам «Городские вести» Кармана. Увы, ничего этого больше нет. Когда-то, в середине 90-х, Саша Меркулов сказал мне очень мудрую фразу, которую я с той поры часто цитирую. По сути, это краткий принцип работы СМИ той эпохи, да и сейчас. Звучит эта фраза так: «Спим со всеми, но по предоплате». Такие были времена, такие люди…