«Тронуть медика легко»: волгоградский реаниматолог рассказал о насилии над врачами неотложки

Председатель волгоградского альтернативного профсоюза работников Станции скорой медицинской помощи, реаниматолог Михаил Николаев в авторской колонке высказался о насилии, с которым сталкиваются медики, и попытках властей бороться с ним.

В России с 6 августа вступили в силу новые поправки в Административный и Уголовный кодексы, касающиеся работы медиков.

Проблема намного глубже, чем кажется со стороны. Ключевой момент не во введении новых законов, а в принципиальном реальном действии существующих. Дело не в пропуске скорой на дороге, а в том, что медики скорой, приезжая на вызовы, сталкиваются с реальной угрозой физического насилия, нанесения травм. Бывали и летальные случаи по стране.

Несколько раз законопроект отправлялся в Госдуму на утверждение, но всегда его «заворачивали». Зачем-то пытались приравнять медиков к представителям органов власти. Что априори невозможно. Вот на полицейских не нападают, поскольку понимают, что в первую очередь будет преследовать не закон, а сами полицейские. Человек может применить физическую силу, табельное оружие. И это вполне легально. Все осознают неотвратимость, причём очень скорую, наказания. А тронуть медика можно легко. Действующие законы в Административном и Уголовном кодексе не работают.

Я работаю с 2013 года на скорой помощи и вижу на себе, как это происходит. Заявления, написанные в полицию о нападении на бригаду, побоях, в лучшем случае заканчивались возбуждением административного дела за оскорбление. Переквалификация действий совсем другая. Хотя по факту были правонарушения, подпадающие под Уголовный кодекс. Но полицейские не хотят этим заниматься.

У нас законов в принципе достаточно в УК РФ, предусматривающих ответственность за нападение на медработников во время исполнения ими своих должностных обязанностей. Вся ответственность есть, и ужесточать её не тот путь, который правильный. В первую очередь следует сделать так, чтобы работали действующие законы. Чтобы люди, совершающие противоправные действия в отношении медиков, наказывались. А смысл вводить более жестокие и страшные законы, если и прошлые не работали?

Я в общих чертах понимаю, почему в Госдуме отвергали другие законопроекты, дублирующие существующие. Приравнивать медиков к представителям органов власти нет оснований. Это отдельный статус. Вся шумиха, идущая много лет, по моему убеждению, исходит от людей, любящих попиариться в публичной сфере на актуальных темах. Это и политики, и общественники. Все используют эту тему в корыстных целях, понимая, что ни к чему это не приведёт.

Если прочитать внимательно последние поправки в законах, то приняли совсем не то. За непропуск скорой ужесточат наказание. Кто это будет фиксировать, каким образом будет подаваться заявление о правонарушении, как будут работать представители МВД по отношению к правонарушителям? То есть там вообще ничего нет. Закон по факту появился, но он не будет работать.

Могут посадить, если человек умер, потому что скорую кто-то не пропустил. При нашей судебной системе это эфемерное понятие. А где прямая связь, что вот он не пропустил, и человек умер именно по этой причине? Мало-мальски хороший адвокат будет превращать иски в ничто и без труда докажет невиновность человека. Никогда не смогут доказать, что водитель не пропустил скорую и именно по этой причине человек умер. Привязать это будет очень тяжело. Поэтому мы получаем закон, который под большим вопросом, что будет работать. Но он никак не затрагивает интересы медиков. Первоначально была поднята тема, что безопасность медиков под угрозой — вот что главное!

Если на месте выезда совершаются противоправные действия по отношению к медработнику и они повлекли ухудшение состояния пациента или смерть, то тогда нарушитель подвергается ответственности. Представим, что приехала скорая. На неё кто-то напал, и по этой причине пациент скончался. Но опять же докажите, что смерть наступила по этой причине! Всё привязано к пациенту, а не к медику. Закон вывернули в сторону угрозы жизни пациента, в отношении каких-то действий по отношению к медикам. А закона, защищающего медиков, так и не приняли.

У меня и моих коллег было огромное количество случаев, когда на вызове где-то кидались, где-то угрожали, где-то закрывались в квартире. Были и угрозы оружием, и захватывали заложников. И избивали шесть человек фельдшера в машине. Из них ноль случаев закончилось сроками. Просто ноль. Были избиения фельдшера пьяным человеком, через сутки ему делали операцию по проблемам с внутренними органами, открывалось внутренне кровотечение. Но даже не возбуждалось уголовное дело. У нас в принципе как таковой в стране нет системы, защищающей медработника.

«Медицинские организации своих работников не защищают»

В каждой медорганизации есть юрисконсульт. Когда медработник во время исполнения своих рабочих обязанностей подвергается каким-то противоправным действиям, то прямая обязанность работодателя включиться в этот процесс и доводить до логического исхода. Подключить юриста, грамотного в законах человека, чтобы он правильно составил заявление в полицию, проконтролировал, чтобы оно дошло, куда надо, сопроводил его в суде и так далее. Это логично. Но у нас такого нет. Медицинские организации своих работников не защищают.

Человек обращается в органы правопорядка не как медработник, а как простое физическое лицо, которому причинили вред. На моей памяти ни разу не было уголовного дела по факту заявления. Проводилась проверка или удавалось спихнуть, что это не реальная угроза вашей жизни. То есть сказанные слова, даже если вам угрожали, не сопровождались реальными действиями. Поэтому дела не было. Не угрожали оружием — получали отписки.

В конце января этого года в волгоградской скорой помощи раздали видеорегистраторы, чтобы фиксировать конфликтные ситуации. Ведь очень много бюрократической волокиты. И пациенты могут жаловаться. У полицейских они висят, чтобы посмотреть, не превышают ли они полномочий при общении с гражданином, что там было. Если кто-то нападал, чтобы было подтверждение данного факта и обоснование применения полицейскими силы и оружия.

Лет пять назад я приобрёл себе такой регистратор за свои средства. От коллег и руководителей было много негатива. Думали, что я хочу снимать коллег и использую его в своих целях. В итоге я пришёл к выводу, чтобы вести нормальную съёмку, нужен хороший регистратор. Который будет снимать туда, куда я смотрю. Он висел у меня на груди. Но я часто поворачиваю голову в сторону, и не снимается то, что надо. Практическое применение этих устройств до ума не доведено. И я перестал в своё время ими пользоваться.

Но в прошлом году была очередная предвыборная кампания, и ОНФ организовал с депутатами «народный контроль». Они ездили по учреждениям и спрашивали, что нужно народу для счастья. Я не знаю, кто это ляпнул, но озвучили необходимость видеорегистраторов. Они якобы, закреплённые на груди у каждого сотрудника скорой помощи, спасут от избиений, угроз и конфликтов.

На них выделили немалые деньги, и теперь мы их носим. С видеорегистраторами идут в комплекте бейджики. По факту это провоцирует ещё больше конфликтов. На груди на бейдже написано «Внимание! Ведётся видеофиксация!». Волгоградцы негодуют, почему их снимают, требуют выключить. Само качество съёмки оставляет желать лучшего. Регистратор не помогает, и его наличие не остановит от противоправных действий. Сама идея повесить его для фиксации ни к чему не привела. Нам если только закрываться этим устройством 5 на 10 сантиметров.

В феврале на одном из вызовов я столкнулся с конфликтной ситуацией. Родственница пациентки мешала нам вытащить пациентку из квартиры. Она была в тяжёлом состоянии. Родственница вначале отказывала, потом стала физически препятствовать. Мы вызвали полицию. В присутствии полицейских человек препятствовал в оказании медицинской помощи.

Угрозы и оскорбления были как в наш адрес, так и полицейских. Всё это было зафиксировано на видеорегистраторе и указывалось в заявлении в полицию. Всё это закончилось 1000 рублями административного штрафа за оскорбление. А то, что человек мешал работе двух специализированных служб, при том что пациентка в конечном итоге умерла, никого не волновало.

Регистратор ничем не препятствовал и не помог впоследствии. Даже наоборот, когда я показал его женщине, то стало больше агрессии. У нас, прежде чем издавать какие-то законы, надо чаще общаться с рабочим коллективом. Не с руководителями, которые сидят в кабинетах, ни с общественниками, а с простыми людьми. И чем больше, тем лучше. Один человек с организации дал интервью — это ерунда. Потому что он может не понимать всей сути. А когда 20–30 человек будут говорить об одном, то станет понятно, что проблема общая.

Работать надо в другом направлении. Чтобы за противоправные действия в отношении медработников при исполнении ими наказание было неотвратимым. Неважно, каким оно будет, главное, чтобы оно было именно неотвратимым.