Даже если деньги выделят — специалистов нет: в Волгограде обсудили перспективы сохранения мельницы имени Грудинина

В Волгограде в начале прошлой недели обрушился фронтон мельницы Гергардта, памятника Сталинградской битвы, входящего в состав комплекса музея-заповедника «Сталинградская битва». Музей уже нанял специалистов, которые провели обследование конструкций здания, в ближайшее время начнутся работы над проектом противоаварийных работ. Дальнейшую судьбу здания, равно как и других памятников, сохраненных в Волгограде со времен Сталинградской битвы, обсудили директор музея-панорамы «Сталинградская битва» Алексей Дементьев, председатель совета Волгоградского регионального отделения всероссийского общества охраны памятников истории и культуры Валерий Котельников и краевед Роман Шкода в программе «Резонанс» на телеканале «Волгоград-24».

— Сейчас, если исключить полноценный комплекс реставрационных работ по «Родине-матери», который был уже проведен, и уже нет никаких опасений за состояние объекта, — рассказал Алексей Дементьев, — то в состав только музея включено несколько комплексов, в том числе и комплекс панорамы «Сталинградская битва», который состоит не из одной мельницы. Объекты на Мамаевом кургане также требуют пристального внимания. Если говорить применительно к панораме, то, конечно, сейчас необходимо проведение первоочередных противоаварийных работ. Сейчас музей над этим работает. Всё начинается с обследования. Учитывая статус мельницы как объекта культурного наследия федерального значения, экспертами будет подготовлен проект. Он коснется в первую очередь, конечно же, этого фронтона, сохранения его оставшейся части. Вы прекрасно знаете, что руины — это отдельный вид объектов культурного наследия, и сложность их сохранения с технической части зачастую превышает даже классические виды реставрации.

— То, что необходима консервация и противоаварийные работы, — об этом вообще никто не спорит, — парировал Валерий Котельников. — В частности, в последний раз за месяц до происшествия мы по поручению президента России отправили свой список первоочередных объектов, которым это требуется. Под номером три там идет мельница Грудинина. Совместно с вами составили этот список и отправили его. Насколько я знаю, вы бьете тревогу об этом уже много-много лет.

Краевед Роман Шкода уточнил, что, помимо решения технических вопросов, сложность сохранения мельницы Гергардта заключается и в том, как это будет выглядеть:

— Споров ходит очень много, — уточнил краевед. — То ли накрывать это каким-то куполом, то ли просто проводить работы непосредственно на стенах. Общественность будет взбудоражена любым решением. Этот момент тоже нужно учитывать.

По словам директора музея-панорамы «Сталинградская битва» Алексея Дементьева, перед проектировщиками будет стоять сложная задача. Во-первых, объект нужно защитить от атмосферных осадков, поскольку они являются главным разрушителем такого вида сооружений. Но при этом остается вопрос эстетической части и художественного замысла, который закладывали авторы комплекса зданий музея-панорамы. Он полностью исключает сооружение каких-либо крыш.

— Если брать вопрос классической консервации руинированных объектов, то, как правило, технология известна и экспертам, и профессиональному сообществу, — уточнил господин Дементьев. — Это расчистка завалов и укрепление несущих конструкций. Возможно, обработка отдельных элементов здания гидрофобными растворами, возможность приспособления его под современное использование, если это предусмотрено проектными решениями, и, конечно же, самый дорогостоящий этап — защита от атмосферных осадков. Решение есть — остекление и кровли и фасадов. Все эти вопросы будут отданы на разрешение экспертам, которые будут заниматься проектированием.

Краевед Роман Шкода уверен, что внимания требует и общее состояние мельницы:

— То, что мы сейчас видим обрушившуюся часть, это только видимая проблема, — утверждает краевед — Мне лично несколько раз довелось бывать внутри. Я видел на вид вполне прочный кирпич, который спокойно лежит на растворе. Но чуть его тронешь — кирпич «ходит». Вроде и лежит на растворе, но раствор уже не держит…

— Естественно, процессы разрушения идут, — ответил Алексей Дементьев. — Здесь надо вспомнить историю здания. Это бомбардировки, обстрелы, взорвавшиеся бомбы внутри здания, которые уничтожили кровлю и часть северных помещений. Конечно, это никоим образом не влияло благотворно на состояние здания. Здесь, в отличие от большинства руинированных объектов, разрушение велось искусственно. И сложность заключается в том, что, когда авторы проекта приняли решение делать его одним из ключевых элементов комплекса панорамы «Сталинградская битва», перед ними стояла задача показать лицо города, разрушенного войной. Это ключевой элемент комплекса, а созданные формы вокруг здания показывали возрожденный город.

Валерий Котельников уточнил, что при восстановлении Сталинграда было принято решение оставить три здания — мельницу Гергардта, дом директора завода «Баррикады» и лабораторию завода «Красный Октябрь»:

— Самое знаковое, известное — это мельница, — подчеркнул общественник. — То, что сейчас происходит с оставшимися двумя зданиями, что сейчас происходит с домом директора, — это ужас! Там тоже необходимо принимать меры, это тоже федеральный памятник. Просто подальше от центра.

С этим утверждением согласен и Алексей Дементьев:

— Каждое из этих зданий имело свою очень большую мемориальную историческую значимость. У каждого здания своя история, привязанная к ключевым моментам Сталинградской битвы. В этом плане мельница Гергардта находится в лучшем состоянии, потому что был принят масштабный комплекс мер по ее консервации при строительстве и вводе в эксплуатацию панорамы.

При этом директор музея подчеркнул, что при строительстве мельницы использовались самые передовые технологии того времени, в том числе железобетон. Этим и объясняется колоссальный запас прочности здания мельницы. Работы по ее сохранению назрели очень давно, и здесь возникает вопрос выделения приоритетного финансирования. И самое главное — что кардинально изменится после вложения колоссальных средств.

— Сейчас если посмотреть снаружи, то видно трещины, — говорит Роман Шкода — Следующее обрушение может пойти по ним и затронуть гораздо большие объемы. В перспективе, если ничего не делать, мы можем получить сначала четырехэтажную мельницу вместо пятиэтажной, затем — трехэтажную, потому что всё это будет рушиться и дальше.

Впрочем, Алексей Дементьев заверил, что уже на следующей неделе в Минкульте России состоится совещание по дальнейшей судьбе мельницы:

— Искренне надеемся на то, что будут приняты меры по выделению средств на первоочередные хотя бы противоаварийные работы, которые позволят укрепить основные элементы здания, — заявил Дементьев. — Я не думаю, что обрушение фронтона в настоящий момент ставит под угрозу всё здание, тем более что там часть фронтона, но то, что фронтон сам находится сейчас в тяжелом состоянии, сомнений ни у кого не вызывает. Северный фронтон вызывает такие же опасения. Правда, разрушения в тот момент его коснулись меньше, и это придает еще какую-то устойчивость. Но по трещинам там идут такие же процессы. Сейчас у нас есть осторожный, но все-таки оптимизм по поводу разрешения вопросов, связанных не только с мельницей, а со всеми объектами музея, потому что Минкультом подтверждена комплексная программа по всем объектам. Иногда приходится слышать отдельные мнения, что отчасти на разрушение мельницы повлиял проведенный там несколько лет назад концерт «Окна памяти». Мое личное мнение: нет, не повлиял. Я видел, что делалось. Использовалось альпинистское снаряжение и отдельные осветительные приборы. Никакого воздействия не велось, ни каких-то там строительных работ, поэтому причинно-следственной связи здесь никакой нет.

— Нужно дождаться официальных заключений, — продолжает краевед Роман Шкода. — Естественно, что сейчас много слухов и версий. Говорят, что мог повлиять концерт — извините, мы разговариваем сейчас об обрушении фронтона, а не каких-то внутренних перекрытий. Фронтон в концерте особо не был задействован. В любом случае это не причина — совершенно очевидно.

В качестве одной из причин ужасающего состояния мельницы эксперты видят хроническое недофинансирование:

— Прокуратура сейчас будет расследовать, насколько правильно работали по сохранению мельницы, — высказал свое мнение Валерий Котельников. — Я бы посоветовал прокуратуре не зацикливаться на Волгограде, а немного проследить чуть подальше, до Москвы, где это всё стопорилось. Не надо говорить, что это в Волгограде. Я знаю, что в Волгограде довольно трепетно относятся к своим памятникам, но финансирование не зависит от Волгограда. Вы спросите у федералов, почему они не выдавали деньги тогда, когда у них были бумаги о том, что деньги были нужны еще вчера.

Классический сценарий введения в эксплуатацию руинированного объекта предусматривает в первую очередь расчистку завалов. По словам директора музея-панорамы «Сталинградская битва» Алексея Дементьева, обрушившиеся во время войны элементы здания оставлены внутри, и сейчас специалистам просто невозможно определить, что происходит с состоянием той или иной балки, заваленной кучами бетона и кирпича:

— Сохранение объекта — это не просто затянуть сеткой окна, ограничить доступ и наварить несколько балок, — уверен директор музея. — Это полноценное исследование, определение тех узлов, которые будут наиболее подвержены разрушению, определение слабых точек здания, постоянный мониторинг и проведение необходимых работ. С момента введения здания в эксплуатацию, а это было 40 лет назад, такие работы ни разу не проводились. При этом 40 лет — это то время, которое мельница находится в составе комплекса зданий музея-панорамы «Сталинградская битва». А до конца 70-х годов здание вообще стояло открытым, со свободным доступом. Потому что после войны город лежал в руинах и все силы были брошены на строительство жилого фонда и восстановление предприятий.

При этом господин Дементьев не исключил, что отдельные элементы мельницы были укреплены при строительстве музея-панорамы, однако документального подтверждения этому нет.

Впрочем, кроме мельницы Гергардта внимания требуют и другие памятники федерального значения:

— Я поднимался на Мамаев курган с проспекта Ленина, — рассказал Валерий Котельников. — Прошел через весь комплекс. И не могу назвать ни одного объекта, который не требует каких-то работ. Начиная от дорожек, заканчивая пирамидальными тополями…

Алексей Дементьев, директор музея «Сталинградская битва», в состав которого входит и Мамаев курган, согласился с претензиями:

— В нормальном состоянии сейчас находится мемориальный парк, который в рамках подготовки к ЧМ был фактически воссоздан, — напомнил Алексей Дементьев. — Это было полное благоустройство. Сохранять там, по сути, было нечего. Я уже не говорю об инфраструктуре, которая там полностью деградировала за все эти годы. Главный монумент — сейчас там проведен беспрецедентный комплекс ремонтно-реставрационных работ. Опять же, с чего всё начиналось? С того, что в 2017 году мы перекрыли доступ к монументу. Там начал отслаиваться художественный слой бетона, с поясной части статуи сыпались камни. У канатов заканчивался срок службы. Все эти работы не выполнялись с момента сдачи монумента, за исключением отдельных элементов. Я не могу сказать, что ничем до этого не занимались, но работы носили точечный характер. А чтобы комплексно отремонтировали скульптуру — такого не было с момента ее ввода в эксплуатацию. Сейчас внимания требует аллея пирамидальных тополей. Там нужна как замена самих тополей, так и работы на дамбе, усиление ее конструкций, ремонт гранитной облицовки…

— Питаю очень большую надежду, что мы не забудем и про дом директора завода «Баррикады», и про лабораторию на заводе «Красный Октябрь», — парировал Валерий Котельников. — Причем «Красный Октябрь» мог бы и своими силами, думаю, у них деньги есть. А вот дом директор завода «Баррикады» сейчас находится на балансе города. Мы знаем, какие деньги у города, и без федеральной поддержки этого не сделать. А делать необходимо, потому что просто заросло лесом. В лучшем случае опиливают деревья, но корни-то остаются, и корни продолжают разрушать здание, и фундамент, и кладку. Пройдет еще лет пять — дома директора завода «Баррикады» может просто не стать.

— И важно не забывать про символическое значение, — уточнил Роман Шкода. — Чтобы реставрационные работы позволяли этим объектам сохранять свой исторический облик, чтобы решения не привели к тому, что смысл, ради которого затевались все работы, был бы утрачен.

И здесь появляется еще одна проблема — кадры. По словам Алексея Дементьева, в Волгограде практически не осталось профессиональных реставраторов:

— Профессиональное реставраторское сообщество за эти годы утрачивалось, — сетует Дементьев. — Те профильные организации, которые занимались сохранением объектов культуры в советское время, те организации, где накапливался опыт, сосредотачивались специалисты, способные делать уникальные виды работ, — у нас их практически не осталось в силу исторических событий. Большая часть зданий города была утрачена, у нас всё отстраивалось заново. Но реставрация и сохранение объекта — это процесс постоянный. Как только заканчивается реставрация — начинается процесс деградации, за которым нужно вести постоянный мониторинг. Поэтому кроме денег нужны еще и люди, которые этим будут заниматься. Нужны обучающие организации, которые на территории региона должны функционировать и готовить этих специалистов, или целевая программа подготовки в учебных заведениях этих реставраторов. Потому что мы сейчас, музей, не можем на специальность реставратора нанять человека. Их просто нет на рынке труда.