«Местная элита — позор нашей области»: исповедь волгоградского фермера, оказавшегося в госпитале с коронавирусом

Несмотря на то что медики уверяют, что омикрон хоть и заразнее, но гораздо слабее своих предшественников, волгоградцы после столкновения с ним всё так же оказываются в ковидных госпиталях. Известный в Волгограде фермер Андрей Прошаков, несмотря на все меры предосторожности, также подхватил эту инфекцию и был госпитализирован. Болезнь высасывала силы, заставила отказаться от привычных и любимых вещей, но фермер боролся и продолжает бороться. Чтобы было легче противостоять опасному вирусу, Андрей Прошаков начал вести свой коронавирусный дневник. Публикуем крайне эмоциональные, красочные и правдивые выдержки из наблюдений и откровений фермера, заболевшего коронавирусом.

«Приболевшие мужчины — народ слабый»

В первый же день своего пребывания в больнице Андрей Прошаков отметил медиков и их нелегкий труд. В своем дневнике волгоградец не одну страницу посвятил людям в белых халатах.

— Врачи, медсестры, питание, лечение, уход, чистота, такт — всё тут на том высоком английском уровне. С такой любовью, словно к Робину Гуду. За окном туалета на 4-м этаже — Волга, за ней, возможно, Шервудский лес, ну и как подтверждение — медбрат Илья, очень похожий на отца Тука. Ну или на Человека-муравья из вселенной «Марвел» (это пусть он сам решит, кто ему ближе по духу). Терпения им не занимать, — пишет сраженный ковидом мужчина. — Мы, приболевшие мужчины, — народ слабый, на недомогание реагируем тяжело. Этим святым людям, помимо своих прямых обязанностей, приходится утихомиривать истерики вконец перепуганных за свою жизнь и здоровье пациентов. Умасливать грозящих суицидом.

Весь день в больнице расписан по минутам. Пациенты даже жалуются, что их регулярно проведывают, ставят капельницы, уколы, тормошат и порой не дают поспать. Об одном из таких медиков Андрей Прошаков рассказывает и в своем дневнике.

— Фамилия у медбрата Ильи — Гофман, очень культурная фамилия, творческая. Он студент 5-го курса медакадемии. А отец его был заведующим этим же отделением. И мне очень хочется гордиться этим. Илья собирается стать хирургом, да и я хочу — ну на всякий случай. Рука у него легкая, как у опытной медсестры. Самое главное, у него есть дар лечить добрым словом. Кому хуже, того и любит, — подмечает внимательный пациент. — Гофман — династия, такие династии нивелируют, чистят политическую экологию, как династии учителей, крестьян, рабочих, от депутатских и чиновничьих на грани совести созданных в Волгограде наследных принцев. Повезло нам всё-таки иметь своих Гофманов, наверняка авторов новых «Щелкунчиков» и «Мышиных королей», да и «Золотого горшочка», с «Крошкой Цахесом» в здравоохранении.

«Плачущий ребенок в больнице как-то объясним. Но противоречит даже православным канонам...»

В переполненном ковидном госпитале соседствуют и дети, и женщины, и мужчины. Андрей Прошаков и его соседи по палате замечали, что, когда в стенах госпиталя звучал детский плач, даже самому уверенному мужчине становилось не по себе.

— Наверное, ребенок вырастет и забудет, если не будет последствий... Плачущий ребенок в больнице как-то объясним. Но противоречит даже православным канонам. К этому вопросу нет даже смелости ни у кого возвращаться. Матери — самые смелые существа на земле. Факт, — отмечает в дневнике фермер.

С иронией фермер, тяготеющий к рассказам в духе советских писателей, описывает и отдельные виды пациентов больницы.

— Самая шумная палата — воронья слободка — женская, — замечает автор. — Круглосуточный без преувеличения гвалт и скандал, рокот. В этой палате очень мудро собраны женщины специфические. Которые дорогой одеждой, обувью, оправами очков, косметикой, ежедневной сменой нарядов пытаются произвести впечатление сами на себя. Но мы-то с вами самцы опытные, мы знаем, что эти женщины поверхностны, хозяйки не очень, часто неаккуратны в быту. Даже здесь они пытаются, любуясь собой, дорогим телефоном, лекарством и бог знает еще чем, уничтожить красный крест. Медперсонал к ним особо тактичен, другие пациенты палат очень ценят иронию медперсонала и оттого еще больше его уважают. Тут даже не понять, за кого их считают, за родителей или детей, но вроде ближе к уровню святых. Женщина полная, проходя мимо гнезда тщеславия, реагирует: «Когда вы друг другу мозги расклюете, курицы?»

Андрей Прошаков старался не отдавать всё свое внимание болезни. Он замечал соседей по палате, врачей, медсестер, даже отметины на больничных стенах. Фермер сокрушался, что, выйдя из больницы, боится просто не узнать тех, кто спасал ему жизнь на протяжении нескольких недель.

— Пройдет время, и придет большая проблема. Мы не сможем угадать в трамвае, ресторане, на курорте, в неприятности тех людей, которые нас спасают. По голосу можно, а если глуховат? По глазам можно, они у работников медицины сейчас такие, ну про эти глаза еще такие вирши сложат — на уровне академической программы. Теперь есть повод людям смотреть друг другу в глаза. Вот главное, что можно извлечь из этой беды себе на пользу. Человек возрождается, когда смотрит в глаза друга. Ради этого можно терпеть пандемию, — делится заметками фермер. — Сестра, калмычка или казашка, с глазами цвета поспевшего миндаля. Тревожными, заботливыми, опасливо фокусирующими вашу боль. Теперь, как и другие десятки взглядов — не буду лукавить — женских, буду выискивать при первой возможности, потому что как не воспользоваться возможностью узнать без маски, это глупо, как не выполнить Божий посыл.

Благодаря заметкам Андрея Прошакова те, кто никогда не бывал пациентами ковидных госпиталей, могут немного заглянуть за ширму с надписью «Красная зона». Вы удивитесь, узнав, чем там занимаются сражающиеся со страшной инфекцией мужчины!

— Тишина... Только чавканье швабры, как тихий плач, разносится по больничному коридору. Звуки «Волшебной флейты» Моцарта. Сегодня слушали всей палатой эту оперу. Слушали и молчали. Завтра прочитаю либретто и пояснения музыкальных критиков, вряд ли они совпадут с хуторским восприятием, — писал в который день своего пребывания в госпитале фермер. — Сосед, который с середины декабря по разным больницам, интеллигентный работяга, молчаливо и терпеливо слушал, очень понравилось ему, даже не уснул, несмотря на привычку. Завтра будем слушать «Орфея и Эвридику»... Про это либретто я знаю. Вдарим самообразованием по коронавирусу.

«Элита местная — это особый позор нашей области»

Сейчас, во время борьбы с болезнью, фермер признаётся, что не берется рассуждать о необходимости или ее отсутствии в вопросе вакцинации.

— Гомера читают двадцать одну тысячу лет, столько же не читают. Данте читают и не читают, российский аналог — «Хождение Богородицы по мукам» — тоже некоторым знаком, про Библию тоже... Вся литература мировая держится на этих сюжетах. Которая врачует, прививает тех, кто читал тысячи лет о самой страшной эпидемии вранья, алчности, войны, лжи — ну то есть бездуховности. Помогло? — задается вопросами фермер. — Кто может сегодня конкурировать с Гомером и Христом? Я не могу. Паниковский — может. Таких в нашей области по трибунам повисло множество. Даже призывают убивать собак, почти уничтожив до этого медицину. Элита местная — это особый позор нашей области. Чем хуже жизнь местных людей, тем они сытее и крикливее. Трудно представить, чтобы элита Сталинградской битвы — Чуйков, Родимцев, Чуянов, Недорубов — отличалась так по уровню жизни от простых жителей.

Иногда волгоградец ограничивается крохотными заметками на полях, вроде самой популярной фразы заболевших или описания выверенных и слаженных действий медицинских сестер. Но возмущению по поводу отсутствия кофе и чая Андрей Прошаков посвятил не одно предложение.

— Не пил настоящего чистого кофе и чая с конца января, именно чай и именно кофе натуральный. Утренний, терпкий, какой умеет заварить в 5 утра дядя Леван. А еще он непревзойденный мастер по кашам. А у меня тридцать шесть и шесть. Хочется хоть сейчас ехать в другие города, искать глаза тех, кто тебя лечит. Пить кофе и чай в кафешках, гулять, фотографировать. Трогать пальцами родных. Дышать во всю грудь, чувствовать, какая же огромная жизнь вокруг. Бьется, как второе сердце, только не внутри, а снаружи.

Увы, попадая в госпиталь, больные не могут полностью отключиться от новостей, особенно тех, что приходят с ковидного фронта...

— Королева Великобритании Елизавета Вторая заразилась коронавирусом... Лежа тут, в 7-й больнице, с аналогичным, ощущаю себя даже не пажом, а наследным принцем. Тем более нашему городу меч подарен, есть чем меня в рыцари для начала посвятить.

«Не ковидник, а дурдом»

Отдельная глава в дневнике фермера посвящена 21 февраля, дню, когда весь госпиталь не смог сдержать эмоций во время просмотра трансляции с заседания Совета безопасности РФ.

— 21.02.2022, 21:45. Две палаты больных собрались в одну, кричат, спорят, грязно матерятся... Спорят о политике. Украина, Абхазия, Америка — эти слова летят, как шерсть от собачьей свадьбы. Грязный русский мат злобный. Как-то остужает их же. Они расходятся. Не ковидная, а дурдом. Политическая ненависть следом переходит в женскую палату...

По вечерам, по словам Андрея Прошакова, в госпитале наконец наступала долгожданная тишина. И ее пациенты готовы были слушать до самого утра: без писка приборов, топота и перешептываний взволнованных медиков в коридорах больницы.

— Не умеют у нас люди спокойно выздоравливать, подай им возможность публично высказаться на безумные темы. Но если вы думаете, что ночью здесь засыпают абсолютно все, вы ошибаетесь: идет непрекращающаяся работа медперсонала, слышны звуки, естественные для красной зоны, постоянно извлекаемые для спасения сейчас уснувших здесь. Для тех, кого вот-вот привезут, для тех, кто завтра заболеет...