«Лучше бегать по горам, чем чеканить шаг по Красной площади»: честный разговор с десантником, ставшим пожарным

Считается, что 2 августа каждый десантник должен прыгнуть с парашютом, искупаться в фонтане и, подобно Джеки Чану, перебить все кирпичи и бутылки. Накануне Дня ВДВ корреспонденты V1.RU решили развеять эти стереотипы. О службе в армии, командировке в Чечню и работе «героем» мы пообщались с сотрудником МЧС Владимиром Кошелевым.

Рассказывая о подготовке к армии, взрослый и уже степенный мужчина не сдерживает улыбки. Кажется, что перед нами все тот же 18-летний парень с призывного пункта — веселый, подрывной и открытый чему-то новому.

— Из-за аномалии в развитии сердца мне ставили категорию годности, с которой я мог пойти только в войска связи. Но после обследования в кардиоцентре я вернулся в военкомат, устроил там скандал, и уже через час мне сказали: «Пойдешь служить в спецназ Главного разведывательного управления». Я заранее знал, что поеду в Чечню. Мама, конечно, была очень против, пыталась отправить меня в институт, но отец сказал: «Он мужик, должен идти». И я с радостью побежал в армию, потому что очень хотел служить. Раньше я был почти как космонавт: рост — 180 сантиметров, вес — 80 килограммов. Мне предлагали альтернативу: либо кремлевские войска, либо спецназ. Я сказал: «Не хочу топтать Красную площадь, хочу бегать по горам». Так и получилось.

— Когда я уходил в армию, мне было 18 лет. Мальчишка… Хотя тогда мне казалось, что я очень взрослый. (Смеется.) Знаете, чем хорошо служить в таком возрасте? Меня было проще всему научить. Ребята с высшим образованием, уже состоявшиеся парни, не хотели ломать себя, не хотели слушать молодых офицеров или старослужащих сержантов. Те ведь учили, гоняли, где-то и дедовщина проскакивала. Меня это устраивало, потому что я понимал — человек старше и больше меня. Я еще не был никем, из меня можно было лепить что угодно.

Первые полгода я был в учебном батальоне и за это время несколько раз пожалел о своем выборе: «Зачем я сюда пошел?» Но это были моменты слабости. Перед командировкой в Чечню нас готовили не только физически, но и морально. В 2002 году там уже не было боевых действий для всех родов войск, но спецназ внутренних войск и Главного разведывательного управления все еще выполнял боевые задачи. Кто-то находился в населенных пунктах, а мы в основном были в горах. Да, нам пришлось пострелять. Когда я говорю о потерях, все сразу вспоминают фильм «Чистилище». Я не знаю, было ли это правдой, я не видел, чтобы танками ездили по трупам. Естественно, случались стычки — группа на группу выходила в горах. Всякое бывало: убили командира группы, сильно ранили бойца. Но лично в моей группе потерь не было.

«Ушел пацаном, а вернулся 30-летним мужиком»

По словам Владимира Кошелева, за два года он превратился из 18-летнего парня в крепкого 30-летнего мужчину. За время службы волгоградец стал не только сильнее, но и увереннее в себе.

— Там я действительно стал мужиком: сильно подрос физически, набрался силы, смелости. Даже в той же уличной драке стал более уверенным в себе, — вспоминает Владимир. — Порой нам казалось, что офицеры перебарщивают с подготовкой. Нас заставляли бегать, отжиматься, ползать в грязи. Я даже считал это каким-то издевательством. Но уже в зоне боевых действий понял, что не зря тренировался в лагере. Очень многое зависело и от грамотной расстановки, и от подготовки. Все делалось буквально на автомате. После выстрела голова еще не успевала сообразить, а тело уже выполняло определенные упражнения. В 2004 году я вернулся домой и сразу же стал ветераном боевых действий. В военкомате посмотрели на мой билет и оформили документы без всяких запросов.

Сразу после демобилизации волгоградец то ли шутил, то ли говорил всерьез: готов отслужить еще раз. Через десять лет он даже вновь попал на призывной пункт — правда, только во сне.

— Я просыпался с легким разочарованием — это сон? Я только пришел из армии, как сразу сказал: готов отслужить еще раз. Шухарной я был, активный. (Смеется.) У меня есть традиция: каждый год 2 августа я вместо футболки надеваю свою тельняшку и иду на работу. Естественно, уже на входе меня начинают поздравлять. В этот раз праздник выпадает на выходной день, поэтому мы съездим на могилу к другу Назару Леонову, который также работал в МЧС, но в 2015 году разбился на трассе. Вместе с ребятами заедем к родителям погибшего в Чечне лейтенанта, а потом отметим наш день. В молодые годы я ходил по набережной, веселился, но никогда не позволял себе прыгать в фонтан. Правда, порой к нам все же подходила полиция.

«Это моя работа. Дворник метет двор, а я тушу пожары»

Владимир Кошелев признает, что никогда не мечтал о профессии пожарного: после переезда в город он даже не знал, что в каждом районе существует своя пожарная часть. Однако непростая работа нашла его сама.

— После армии я работал в охране, но тетя моей жены (она была радиотелефонисткой во второй пожарной части) как-то спросила: «А чего ты тут? Попробуй в пожарке». Помню, как пришел к руководству 3-й части и случайно ударил по двери ногой. Толстая деревянная дверь открылась со скрипом: «Боец нужен?» Они слегка опешили и, кажется, решили, что я хочу кого-то у них забрать. Через пару-тройку недель я вышел стажироваться, и у меня стало получаться: через год назначили старшим пожарным, еще через год — командиром отделения.

В пожарной части меня научили всему. Я помню, что Назар Леонов не разрешал мне идти на обед до тех пор, пока я при закрытых отсеках пожарного автомобиля не рассказывал, что там лежит. «Забыл? Тогда мы пойдем обедать, а ты еще поучи». Спустя какое-то время он возвращался с вопросом: «Выучил? Рассказывай! Но только время обеда уже кончилось, поэтому пойдешь ужинать».

О своей работе сотрудник МЧС говорит без лишнего пафоса и героического налета: «Все просто. Дворник метет двор, а я тушу пожары».

— Часто гражданские спрашивают меня: «Пришлось, наверное, насмотреться?» Я стараюсь ничего не оставлять в памяти. Навскидку даже не скажу, где и когда приходилось видеть смерти. После работы я захожу в магазин рядом с домом, и продавец меня спрашивает: «Вы сегодня такой уставший, наверное, что-то тушили?» На самом деле, у меня такая же работа, как у вас, — ничего героического. Если не будет продавцов, то я останусь голодным. А если не будет меня, то что-то сгорит. Кстати, однажды 11-летняя дочь сказала нам с супругой (она работает в отделении конвоя): «Я уже терпеть не могу вашу форму. У всех родители как родители — все время ходят в разных вещах, а вы в одном и том же. Я ни за что не пойду работать ни в пожарку, ни в полицию!»